Аквинальная герменевтика

   Ранее мы рассмотрели важнейшую формальную составляющую аквинали – язык. С точки зрения понимания (транслирования) смыслов в герменевтике Ганса-Георга Гадамера постулируется психологизм восприятия. Как можно понять закладываемый автором смысл, обладая лишь текстом? Ещё с давних времён известен парадокс Хладениуса. Когда мы читаем произведение, то с полным основанием, по законам формальной логики можем понять нечто большее, чем подразумевал сам автор. Мы можем понять даже иной смысл, чем он закладывал в своё произведение. Кстати, этот эффект наблюдается для произведений классиков, когда последующие поколения, читая старые тексты, находят для себя нечто новое, обогащая восприятие конкретного произведения. Но для понимания особенно важно Чёткое истолкование мысли. Проблема невероятно остро стоит при интерпретации религиозных текстов. Например, от того, насколько правильно истолковать написанное в Библии, зависят моральные нормативы современного поколения. Для этого ещё в Средние Века были сформулированы экзегезеальные*  процедуры. Необходимо погрузиться в особое состояние, чтобы почувствовать, чтобы быть ближе с Богом, тогда можно понять Истинный смысл, заложенный в тексте. Язык ошибается, язык неоднороден, язык ограничивает наш Мир смысловыражения по максиме Витгенштейна, но он не дает однозначности текста смыслу.

   Применительно к повседневному человеческому общению – для того, чтобы понять автора, необходимо войти в его состояние, когда писалось произведение. Как бы существует «Я» (читатель), и «Ты» (автор). «Я» и «Ты» представляют собой отдельные субстанции и не пересекаются. Смысл, созданный «Ты», остаётся «вещью в себе» для читателя «Я». Представим себе два непересекающихся круга двух разных семантических субстанций. Что сделать, чтобы они пересеклись, и «Я» понял «Ты»? Герменевтика предлагает две зеркальные процедуры. Первая – это переживание. Мы пытаемся найти «Ты» в «Я». На схеме переживание выглядит как маленький кружочек «Ты», который появился внутри большого круга «Я». Моё семантическое поле подстроилось, перенастроилось, и готово теперь воспринимать смысл автора Таким, каким его закладывал. При такой форме понимания ничего глобального, в принципе, не происходит с нашим семантическим полем. Мы лишь нащупали в подвалах нашего сознания частичку, созвучную автору, транслятор для его смыслов, чтобы получить адекватное удовольствие масштабу личности создателя текста. При втором психологическом подходе, происходит уже серьёзное нарушение в нас самих. Это - интроцепция. При интроцепции мы вбираем в себя часть инородной смысловой структуры, меняемся. Как бы «Я» поглощает часть «Ты», становясь «Я'». Интроцепция – довольно редкое событие. Когда мы меняемся? Например, когда любим. Чтобы понять любимого человека, люди иногда меняют свою семантическую структуру, интроцептируют ценности другого, сами меняются. Это выражается, например, и в том, что происходит переоценка ценностей. То, что было важно раньше, может стать безразличным и наоборот. Что же помогает сделать правильное переживание и более тонкую интроцепцию, применительно к пониманию литературного текста? Для этого герменевтика выкладывает два своих джокера – культуру и традиции.

   Чтобы понять того или иного создателя текста, нам необходимо, прежде всего, погрузиться в его эпоху, узнать нравственные ориентиры общества, отношения, уточнить позиции автора. Так, произведения, написанные в эпоху Рыцарства, в Древнем Китае или на стенах пещеры каменного века, будут иметь различные коды к пониманию. Равно как и произведения, написанные в стиле реализма,  символизма или, например, футуризма. Получая исходные коды – культура, традиции – нам легче извлечь заложенный смысл. Нам легче понять, почему люди Той эпохи восприняли, или, наоборот, не оценили стихотворение, которое, допустим, сумело поранить нам душу.
 
  Теперь, как работает герменевтика применительно к аквинали. Существует базовое понятие – «герменевтический круг», когда смысл каждого отдельного слова постигается из контекста предложения, а смысл предложения – из составляющих слов. Равно как и смысл предложения в абзаце понятен лишь по прочтению оного, так и абзац постигается прочтением отдельных предложений. И так далее, наконец, смысл всего произведения постигается не иначе как после его полного прочтения, кто бы спорил. Но оказывается, что смысл всех структурных единиц, частей, глав, абзацев, и даже слов расставляется по окончательным полочкам лишь по прочтению всего произведения. Мы как бы идём по кругу, постоянно мысленно возвращаясь к прочитанному, чтобы сформировывать всё более полную семантическую картину. Наконец, любой пуант  в конце произведения может перевернуть даже общий глобальный смысл с ног на голову. Тогда все более маленькие элементы также переосмысляются. Такой процесс понимания и есть циркуляция по герменевтическому кругу. Поэзия аквинали призвана максимально задействовать этот принцип работы нашего понимания. Поскольку первостепенная задача аквинали – генерация новых смыслов, то и получать их читатель должен в процессе активной работы. Вернее, в ряде произведений - может и сразу - а дальше лишь концентрировать эпитетами; но изменения первоочевидных смысловых связок, пуанты**, ловушки, зеркала и отражения для полифонии смыслов – несомненно, важны.

   Мы здесь подошли к принципиальной составляющей аквинали. Важно не только создать новый смысл, но установить способ его передачи. Подключение полностью циркулирующего герменевтического круга, когда каждая новая строчка даёт новую информацию для переосмысления всего ранее осмысленного – вот, что отличает поэзию аквинали. Как тут не сказать про традиционные для японской поэзии “крутящиеся” слова или целые строчки. Поэзия ренга, совместное творчество, когда один соавтор пишет первые три строчки, а другой дописывают следующие две (и так по кругу), провоцирует на создание “крутящихся фраз”. Последняя строка завершает смысл трёхстишия и является зачином для смысла нижнего двустишия. Таким образом происходит увеличение семантической составляющей. Одна строка – принимает участие в формировании двух и более смыслов. Приведу пример из этого сборника:

кособочит снег
авитаминоз любви
на безвесенье
долго ли тянуть лямку
в полыньях усталости
пробиваются
звонкие первоцветы
выше голову

   «Авитаминоз любви - на безвесенье». Но также, - «на безвесенье – долго ли тянуть лямку в полыньях усталости»? И тут же узнаём, что «в полыньях усталости пробиваются первые первоцветы». Или:

ночь вторит волне
баю-бай вороной шторм
на бригантине

проповедует инок
как не топить корабли
под россыпью звёзд
рядом стая дельфинов
давай уплывём

   Здесь, «ночь вторит волне, баю-бай, вороной шторм, на бригантине». Но, оказывается также - «на бригантине проповедует инок, как не топить корабли под россыпью звёзд». В то же время, «под россыпью звёзд - рядом стая дельфинов»… Даже использование отдельных слов на верхней и нижней семантической сцепке приводит к полифонии смыслов, более ёмкому кодированию слов в аквинали. Например:

до свидания
серебряные
крылья самолёта
неподвижные капитаны
расстояния
губят
малую любовь
и укрепляют

Любовь большую

   «До свидания, серебряные крылья самолёта, неподвижные капитаны расстояния». И в то же время – «расстояния губят малую любовь и укрепляют Любовь большую». Расстояния - каке-котоба, “крутящееся” слово. Несколько иная игра - здесь:

с Начала Времён
циркулирует Слово
вкус Яблока

Познания
слишком опасны
для гордых подобий

   «Вкус Яблока Познания» и «Познания слишком опасны». Здесь  также возможно жонглировать с “Познания” на “Познание”:

с Начала Времён
циркулирует Слово
вкус Яблока

Познание
слишком опасно
для гордых подобий

   Тогда получается: «с Начала Времён циркулирует Слово - вкус Яблока - Познание» (что за Слово? – вкус Яблока; какое именно Слово? – суть Познание), а дальше - «познание слишком опасно для гордых подобий». Последний пример демонстрирует, какую поистине безграничную юстировку можно делать в мастерской аквинали, когда автором может быть заложен не один, а целая гамма смыслов, недетерминированная, благодаря отсутствию знаков препинания.  Но здесь мы подходим к одному очень важному положению этого направления – способу начертания текста.

   Что и говорить, традиционная силлабо-тоника в русскоязычной поэзии имеет устоявшиеся каноны начертания: 1) каждая строчка начинается с заглавной буквы; 2) в предложениях расставляются знаки препинания. Давайте посмотрим на эти каноны с позиции герменевтики. Первое, заглавные буквы в начале предложения. Для прозы они необходимы, хотя бы потому, что трудно читать длинные тексты без выделения начала строки. Наши глаза бегают от одной заглавной буквы к другой. Это – дополнительный помощник, чтобы охватить предложение сразу, понять, до каких пор будет простираться мысль, когда начать интегрировать прочитанное в единый смысл. Тут всё герменевтически оправдано. Но, когда в поэзии у нас и так Есть разбиение на строки, а на аквинали в строках всего несколько слов (и часто бывает всего одно), - их тоже заглавить? Традиционная поэзия говорит, да, нужно заглавить, чтобы, как и в прозе, облегчить мыслеводу полёт от одного предложения к другому, интегрировать смыслы по отдельным предложениям, а не по элементам разбиения - строкам или строфам.

   Так вот, на аквинали как раз этого и не нужно. Во-первых, строки и строфы разбиваются не формально, а именно смыслом. Но и это не всё, как не парадоксально, но именно полная открытость для интеграции смысла произведения в целом, без разбивания его на предложения (мини-смыслы) как раз и нужна на аквинали… Мы выражаем здесь один общий смысл. Если он будет размером с предложение, аквиналь нашего стихотворения будет в 3, 2, может даже в 1 строчку. А может, и в 10 и более. Всё зависит от того, что автор хочет сказать. Точку можно, безусловно, ставить. Но появляется она крайне редко, когда необходима именно точка, и без неё был бы иной смысл. Когда нам нужно разделить предельно сильно, и конец строки или даже строфы не столь выразителен и/или элегантен на этом поприще.
 
   Теперь по поводу заглавных букв. На аквинали их нет, для того чтобы можно было выделять семантически Важные слова. Например, Слово и слово, Люблю и люблю, Мир и мир – разные слова с разным смыслом, хотя и пишутся одинаково. Теперь представьте такую ситуацию, автор аквинали решил поставить слово «Мир» в начало строки.  А, как мы договорились, форма для аквинальной поэзии имеет подчинённое значение. По смыслу мы хотим поставить Мир с большой буквы, но в начале строки, написанной по прежним стихотворным канонам, его не отличить от мира с маленькой буквы. В разговорной речи нет заглавных букв в начале строки. Несносен тот чтец, который посягнул бы выделять бы каждое первое слово в новой строке. С точки зрения семантики – это нонсенс. Но хороший чтец всегда сможет выделить слово с Большой буквы, чтобы передать его особый смысл публике. Так почему же на письме – иначе? Смысл приносится в жертву лёгкости прочтения, и такой размен невозможен на аквинали.

   Знаки препинания. Про точки уже было сказано. Запятые, тире, многоточия, точки с запятыми – всё это старательно изгоняем на аквинали. Если смысл и душа в стихотворении существует, её можно почувствовать и без пунктуации; если ёё нет, то и пунктуационная разметка не спасёт. Кроме того, пунктуационные дебри мешают аквинальным построениям, мешают человеку созерцать стихотворение, заставляют его читать именно Так, и не как иначе. Аквинальный поэт – не жёсткий диктатор. Заложенный смысл может перетекать в благодарного читателя любыми путями, а не только шлагбаумами запятых. Есть чистое поле стихотворения. Пройдёт ли по этому полю читатель, если ему трактором прорезать просеку? Конечно, пройдёт. Но ведь, автор создал Поле. Посадил туда цветы, наполнил бабочками, жучками, а всё это окажется «за кадром» на просеке. Дайте возможность читателю самостоятельно пройти, соприкоснуться с Вашей природой не только по антропогенной тракторной полосе. И читатель, если это, конечно, благодарный читатель, останется  там надолго. А не пробежит стремглав, смотреть, скажем, лес, через который проложили шоссе…



* экзегеза (экзегетика) - учение об истолковании текстов, преимущественно древних, первоначальный смысл которых затемнён вследствие их давности или недостаточной сохранности источников.

** пуант – (фр. pointe - остриё)  заключительная фраза, часть фразы в произведении, приводящая к переосмысливанию, переворачивающая всё с ног на голову.