7205-й

Гуляй Москва, ликуй столица,
Романов Пётр веселится.
Летят повозки чередой,
Туманом дух стоит хмельной.

Звенит обоз, зовет Собор*,
Кто не пришёл- тому позор.
Рекой вино и самогон,
Не выпьешь- будешь отлучён.

Одеты в шкуры словно в старь
И между ними государь,
Козёл, медведь и даже бес,
Пришёл в Московию прогресс.

Гужуют нынче в покаянье,
Ещё свежи воспоминанья,
На святки дали дробаля,
Гудела русская земля.

Святили знатные дворы,
Напейся или же умри,
А сколько юбок отлетело,
Открыв румяное им тело.

Грешат не ведая позора
Их  блуд- содом, инстинкт- гоморра.
О непотребстве лишь радеют,
Здесь Pussy Riot покраснеют.

Свечу засунув князю в зад,
Молебны пели, вставши в ряд
И пили ночь у той свечи,
А имя князя умолчим.

Дьяк, патриарх и папа, Зотов
Он вечно пьян, всегда охота.
Проверит он чужих невест,
Отпустит грех табачный крест.**

"От Мытищ и до мудищ"
Всешутейший правит прыщ,
Протодьякон помогает,
Пётр Михайлов величают.

Пост велик, Христа неделя,
Им седмица опохмелья.
Сей  насилье и разор
Самодурнейший Собор.

А  упьётся вся орава,
Тихнет адская забава.
Спят, забыв о всех делах,
На полу, в своих харчах.

От блевал  Собор пьянейший,
Но, что это друг милейший?
Разбивая лужи бойко,
По Москве грязь месит тройка.

Поспешает, но не скоро,
Заводным сегодня боров.
Любопытный взгляд застынет,
Тянут гроб в упряжке свиньи. 
 
Было всякой здесь печали,
Но такого не видали.
Поп стоит разинув рот,
А купец, знать толк ведёт.

-Что за новая забава?
-Это царская расправа
Над стрельцами- удальцами,
Век им зваться подлецами.

-А, в гробу кто? - Милославский,
Софьин раб, бунтарь заправский,
Для Нарышкиных он вор,
Лет двенадцать, как помёр.

Но царя всё жжёт терзанье,
Что избёг он наказанья,
Гроб поставят под помост,
Крови пусть вкусит прохвост.

-Как? Сегодня снова казни?
-Да не уж не знаешь разве?
Отгуляли у Лефорта,
Крови снова им охота.

Пушкин, Цыклер, Соковнин,***
За их жизнь не дам алтын,
Заговорщиками стали.
Много, что в толпе брехали.

Что в конюшенном приказе
Место было той заразе.
Меж собою порешили
И Петра приговорили

Сообща поднять в ножи,
А теперь молись, дрожи.
В миг себя оговоришь,
Коль на дыбе захрипишь.

Да.. кафтаны с бородами
Будут малыми слезами.
Ох, напьёмся мы беды,
Русь всю ставит на дыбы.

Это что же за напасть,
Ныне немцы прут во власть,
Тычут в морду нам Европы,
Весь народ загнав в холопы.

-Тише молви, не кричи,
Наше место у печи.
Быть живей, когда молчишь,
Меньше знаешь- крепче спишь.

И несётся тройка Русь
По костям, лишь слышен хруст,
Оглашая церкви матом
В год семь тысяч двести пятый.

А вознИца Пётр Нарышкин,
(Как всегда поддавший лишку)
За его спиной лукавый-
Пьянка, смерть, разврат и слава.

То хвалили, то судили,
Говорили- подменили.
Может быть и не Романов,
Мать была блудлива нравом.

Славься, Пётр- реформатор,
И антихрист был новатор.
После жизни буйной, дикой
Назовут его- Великий.

* -   «Сумасброднейший, всепьянейший всешутейший Собор» Петра 1
** -  “Никита Зотов, пьяный, естественно, в дупель, восседал на этой бочке, с «крестом», сделанным из двух табачных трубок, в одежде монаха, но с прорезью на заднем месте. В другой руке он держал сырое яйцо вместо державы.”
*** -  “изменники и крестопреступники окольничий Алешка Соковнин, думный дворянин Ивашка Цыклер, стольник Федька Пушкин- предок Александра Сергеевича”