Звери

Они знали, как звучит имя твое, проклятие – Легион, что в зрачках у тебя не кремень, а седина, они бьют наотмашь, пока ты не сломлен и побежден, пока твои косы серпом не сбрила его жена.
А потом ты брошен ими в живую клеть, у которой из камня когти, из меди – слова и взгляд. Их звери шептали ласково: «Нужно переболеть, чтобы потом всегда приходить назад. Все приходили – из дальней стальной земли, чернокудрые люди белых песчаных ям. Мы знаем, как видеть, что сердце твое болит, мы знаем, как сделать, чтоб ты возвращался к нам».
По весне они сеют золото, жнут – саранчу и дождь, из костной муки выпекают кровавый хлеб. Их звери выходят ночью без липких тяжелых кож, убегают на мягких лапах в сырую степь. Новый бог их распутен, горяч и пьян, они льются ему глинтвейном в беззубый рот, а он прижимает десны к узорам их страшных ран, он в этот миг безумец, король, смутьян. Они лишь со свистом дышат, пока он пьет.

А потом зашивают жилой, косым стежком, по клетке ребер распоротую грудину.
Они его заслужили, он стал им совсем знаком. И их звери, рыча, зовут его господином.

***

Его след течет и стелется, словно ртуть, но его нельзя увидеть и осязать,
Они шли за ним ночью, чтобы его вернуть, на деле – с намерением растерзать.
Его след горит и плавится, словно медь, теплой кровью поднимается изнутри,
Они шли за ним утром, чтобы его согреть. Их звери хотели видеть, как он сгорит,
Как он захлебнется желчью и костром, от которого воздух будет дрожать и выть.
Они шли под вечер, чтоб звери могли о нем больше никогда не слышать и позабыть.
Его след залает волком, песчаным львом, звери мгновенно спрячутся им в глаза,
И повеет с неба названым божеством, никогда не возвращающимся назад.
Тогда звери натянут цепи, сорвут замки, нежно удержат сердце в темнице лап,
Они пьют всем телом седые его зрачки. Он понимает, что ими все так же слаб.
У старшего вьются кудри цвета пчелиных сот, а в глазах плывут осколки весенних льдин,
Младший темнее крови, весел и большерот. Их звери дрожат, сливаясь – разные, двуедин.
Они его ненавидят – сладко и горячо, они его любят – дерзко, до первых ран,
Он стал для них предателем, палачом, для которого каждый построил священный храм.
Они шли за ним по спинам своих химер, хотя знали, что с ними – клинок-вражда.
Но когда он спросит: «Вы пойдете за мной на смерть?»
Они просто ответят: «Да».