Бешеная черкешенка

                Судьба отпустила ей 24 года жизни, но вписала
                навеки в анналы истории, как русскую царицу,
                вторую жену Ивана Грозного.В описании её
                дикого нрава и жестокости возможны домыслы,
                но доверимся летописцам и виднейшим историкам
                18-19 cтолетий.

Я-Кученей, дочь Темрюка-мурзы,
Ещё не знатен род князей Черкасских,
Ещё я жажду утоляю без опаски
Из горных рек прозрачнее слезы.

Ещё вдали от горниц и светлиц,
От мрачных стен на склонах Воробьёвых,
Чужих богов и заповедей новых,
От слуг, при встрече падающих ниц.

Я-Кученей, не эхо ли в горах,
Белеющих вершинами своими,
Разносит незнакомое мне имя,
Забыв, кем я была ещё вчера.

Ещё вчера...Под тяжестью венца-
Невольница и времени и места,
Лицом к лицу-осклабившийся царь
И я, Мария-царская невеста.

В игре свечей мерцает аксамит,
Горит в каменьях тяжкая корона,
И глас торжественный с амвона
Сейчас меня благословит,

И как силки уже сомкнулись в круг
Бояр земских злокозненные лица..
Я -Кученей, я приняла игру,
В которой ставка-русская царица.

И стался пир.Столов дубовых ряд,
Горою яства, бочки романеи,
И стольники, от страха цепенея,
Гостям подносят чаши от царя

Не вхож мне ныне в сердце государь,
Не ведаю чужую эту землю,
Но чашу с рейнским, как вседушный дар,
Из рук его к устам своим приемлю.

Минует час, и мой горячий нрав
Не выплеснуть уж более нет мочи,
Медвежья травля-вот моя игра,
С борзыми -в поле, ветром со двора,
И-жаркий гон и лов до чёрной ночи.

Среди забав ,похлёбства и пиров
Мне люб тот день, когда от скверны чистя,
Гуляет кнут, и кожу рвёт со свистом,
И ржавый крюк-злочинцу под ребро...

Я туги нравна и зело люта,
Молва пред мной захлопывает ставни,
Мой век недолог, но пройдут лета-
Я ,как на трон, взойду на пьедестал,
Уже навеки высеченной в камне...


     ПОСЛЕСЛОВИЕ

...А Русь жила, и плакала и пела,
Топор звенел, вздымала пыль метла
С собачьей головою у седла
Под слово государево и дело.

Крестился люд, на сечу звал набат,
Кому хвала, кому лихая память.
Ложились долу спелые хлеба
Под устали не знавшими серпами,

И где-то кони ржали у крыльца,
Пугаясь бабу, стонущую глухо,
И на руки седая повитуха
Брала взахлёб орущего мальца,

А на печи притихла ребятня,
И песня за околицей допета,
Садилось солнце прожитого дня
В пугающем предчувствии рассвета.

...Бывало всё,- печаль из сердца вон,
И обух тем же обухом, не плетью...
А благовеста чистый перезвон
Над Русью плыл к грядущему столетью...