Малышки и судьбы

"... Итак, в двадцать один ты встретишь его, малышка. Будешь любить до гроба – не до венца. Такие, как он – метеориты, вспышки, законодатели бед твоего конца. В двадцать один он кажется идеальным – будто сошедший с книги английский лорд. Такие, как он, утром сбрасывают одеяло, и плеткой изящно щелкают – все, апорт. Такие, как он, прогибают чужие спины, в двадцать один ты можешь еще кричать. Только когда он гладит твои изгибы, ты понимаешь - никто не придет спасать. Малышка, это они закрывают двери, прослушивают ежедневно твой телефон. За оболочкой дикие бродят звери, зверям же нужен корм – естественнейший закон.

В двадцать четыре станешь смотреть иначе. Раны залечишь, научишься не-держать. Только в твоей груди поселился датчик, на сердце уже три года стоит печать. В двадцать четыре тебя покалечат снова – в двадцать четыре снова живешь в аду. Это они - с улыбочкой крысолова, мятно бросают: в десять сегодня жду. Ты поплетешься, муторно зеленея, дрожью больна, надеждой обречена. Раны такие со временем поржавеют – из-за коррозии даже не видно дна. Такие, как он поражают прицельно в душу – с ним ты нага, как нервы оголена.

- Я же из тех, кто тебе очень нужен?
Он обнимает, закатывая глаза.

В двадцать шестой он появится снова рядом. Ты, как всегда, простишь, и не станешь ныть. В двадцать шестой встречаются просто взглядом и оттого становится тошно жить. Он ведь исчезнет снова – привычка-дура – будут таблетки, виски, сигары, ром. Утром в его кровати у ног уснула, в квартире пропахшей насквозь, но не тобой.
Он ведь играет, детка, в смертельный номер, тащит за поводок и смеется зло. Чтобы тебя ломало, тошнило болью, чтобы всегда его ты была, его. Он ведь не любит, милая, хватит врать - чтобы в тебе выработать и прыть и стать, он будет молча курить и смотреть, как ты продолжаешь себя убивать. В двадцать один, малышка, такая штука. В двадцать один – реви или волком вой. У каждого кто-то есть, кто вошел без стука и над головой с тяжелой стоит рукой. Ты, как котенок, ластишься и мурлычешь, дали по морде – значит они любя.

В двадцать один, малышка, похлеще книжек, будет твоя испорченная судьба..." (с)




У каждой любви своя неповторимая история.
Свою я пишу сама. Если хочешь - попробуй продолжить своё в ней участие. Мне хорошо и нормально "за мужем", но это отнюдь не означает "под его сапогом". Со мной ты заметно посветлел и ожил. Сейчас нам так, как есть. никто не знает, как будет. Но очень хотелось бы верить, что мы оба не позволим превратить нашу жизнь в фарс.

Я знаю, что Ты меня любишь и это взаимно.
Но никогда не забывай, что только в твоих руках направлять это в абсурд или откровение и только от тебя зависит мера моей женственности с тобой.

Любви не нужны жертвы. Я отказываюсь кормить собой сейчас и навсегда. Молюсь, за женщин нашего с тобой рода, которых уже съели, за мёртвых и ещё живых. И сделаю всё, что смогу для того, чтобы бессмысленные убийства здесь были закончены.

Я открыта и абсолютно твоя.

Но это не повод расслабляться и тянуть нас туда, куда ведут включающиеся при наших "стыковках" странные силы.

Я отказываюсь идти на поводу чужих "сил и сценариев" и более того... и тебя им уступать не намерена.

Потому и напоминаю это тебе именно сейчас, когда всё в такт и всё хорошо и гармонично.

Это моя история - Малышки с судьбой "испорченной"  ))) человеками достаточно для того, чтобы целиком и полностью быть собой и предоставить её Богу.

ходят куклы по канату и молчат
страшно падать,разбиваться не фэн-шуй

я опять внесла огонь, жива свеча
и конечно же тебе ещё пишу

очень радуюсь тебе и нашим дням
раскрывающим в нас больше, чем слова

в кукловводство пусть играют без меня
мне там скучно прогибаться и ломать

мне ЗДЕСЬ к месту и ко времени, к тебе...
побурчи и обними и не лажай.

там, где куклы по канату сотни бед
я всего лишь своей сути госпожа.

знаю духом, каждой клеточкой тебя
но запомни - никаких унылых жертв.

хватит в хаосе теряться и терять
и отстраивать уйнадцать этажей

эпатажной или всяческой уйни -
ждал и любишь. обнимаю, спи, всё в нас.

ночи белые и чёрные и дни -
полноцветят НАМИ радость и весна!