В Барселоне гроза и ливень

1.
В Барселоне гроза и ливень. Сверху тучи, под ними горы высотой до двух тысяч метров над уровнем синего моря. Море тут же под боком, и в море – волнение. Третьего ранга капитан бросается в юнгу манго, юнга на нижней палубе танцует со шваброй танго в воде и шортиках по колено. Юнга думает: «Эта смена- последняя" – и краснеет,- "на берегу меня ждет прекрасная Дульсинея, мы уедем в Кастилью Ла Манчу и, где мельницы ветряные, мы будем любить друг друга совершенно нагие, оставлять телами вмятины на пригорке из зёрен. Она будет теплая, я…я буду проворен…и когда сладкой дрожью покроется вдруг мое темя,лежа на этих зернах я пролью в нее свое семя...»
2.
В Барселоне гроза и ливень. В небе полночь, под небом тоже.В шляпе на голую голову бредет одинокий прохожий Антонио Гауди, подставляя глаза и кожу ильскому ливню и граду, хватается пятерней за решетчатую ограду: «Вот здесь вот, на этом месте, я построю свою Сеграду!» - кричит он кому-то в небо, будто бы в паранойе, и капли дождя расшибаются о его дно глазное. А дома жена ждет и херес, херес и каравай,но Анна пролила масло, и, сколько Клио не наливай, она себе не изменит. И потому трамвай выезжает из-за угла. А за рулем сидит водитель женского пола, поправляет свои бигуди, И на полном ходу сшибает Антонио Гауди…
3.
Барселона. Гроза и ливень. Ветер бьется во все калитки. В черном небе – всполохи молний, будто сверкают ножи и вилки, будто с громом бьется посуда, рассыпается на пол манка, - это измученная, изгнанная, овдовевшая мавританка посылает Испанцу проклятья и рукою своей когтистой хочет впиться в его лицо, пережившее Реконкисту.
Ла-Рамбла. Кафе. Коты. И еле заметно вдали как Федерико Лорка гладит из-под полы тоненькие коленки Сальвадора Дали, и шепчет ему на ушко, вино по стаканам разлив: «Наше время, как ни крути, на великих поэтов щедрО. У всех великих поэтов ноет в груди ребро, сломанное Адаму, вырванное из его тела, за ради той, которая яблочка захотела. Большие поэты – переносчики большой скуки, страстотерпцы любви, пасынки у разлуки – Они только думают, что стихотворят, а на деле - шепчут Господу сказку, уснувшему над колыбелью"
4.
Полночь. Гроза и ливень мечутся по Барселоне. На асфальте разбухшие черви - будто линии на ладони. Я за рулем в Пиренеях еду дорогой горней. На заднем сиденье спит моя милая, суженая. Мы с ней целовались и пили вино за ужином.
В небе сверкают молнии, тень наводя на плетень. Мы с любимою были счастливы. Мы с любимой умрем в один день. Испанский пейзаж за окном, никаких вокруг стогов сена. Веки сбрасывают ресницы, ресницы щекочут глаз. Я помню, чем кончил великий Аиртон Сенна, вхожу в крутой поворот и давлю на газ.
В этот день затонул корабль, потерпел катастрофу «Ту».Гауди попал под трамвай. Лорка в гости пришел к кроту. И уже не видя дороги, глотая слюну во рту, я мчусь напрямую к Богу. Или под хвост коту…

окт 2007