Мохаммед аль-Ид аль-Халифа. С народом

Мохаммед аль-Ид аль-Халифа - алжирский поэт. Родился в 1904 году в городе Айн аль-Бейда (Алжир). Умер в 1979 году. Учился в мусульманском университете Зейтуна (Тунис). Принимал активное участие в деятельности движения улемов-реформаторов. По предложению Имама Бен Бадиса, основателя Ассоциации улемов, стал директором первой школы, организованной улемами. После начала революции 1954 года французские колониальные власти преследовали поэта и заключили его в тюрьму. Творчество аль-Ида аль-Халифы получило достойную оценку в независимом Алжире. Он внес новую струю в арабоязычную алжирскую литературу XX века, первым перешел от классических форм к современной поэзии и первым по-новому и очень широко затронул в стихах социальные темы. В 1967 году его сборник стихов был удостоен литературной премии Союза писателей Алжира. (Из антологии "Из алжирской поэзии ХХ века", 1984, М.: Художественная литература)



О СЕРДЦЕ!
О сердце, ты долго меня упрекало:
Внимая, отбросил я сна опахало.

Шипом трагаканта* ты бок мой пронзало,
Сжигало мне душу искреньем кресала.

Как мать над погибшим ребенком рыдала,
Неужто все ночи сгубить ты взалкало?! 

По воле Аллаха не раз от кинжала
Несходных желаний ты, сердце, страдало;

И я неповинен, что путь преграждала
Судьба мне порою к чертам идеала;

Среди запустенья, без мены меняла, —
Живущим для блага корысть не пристала —

Душой обнищавшим добро раздавал я.
Земля от людей же мученье познала:

От Зейдов же Зейдов беда настигала,
Суад на Саада она направляла;

И мир изнывает от едкого жала
Греха, замутилось Аллаха зерцало,

Что явь и сокрытость всегда заключало,
Которое должно держать за начало.

О верный Аллаху, печали немало
Испивший, избудь все, что сердце терзало.

Ты ж, род совращенных, забывших орало,
Дрожи — за свободу борьба запылала,

И время надежды для верных настало.



С НАРОДОМ
С народом будь везде, где он прибежище обрел,
А отречешься, твой удел — спаленный суходол,

В одну дуду на все лады, самообманом пьян,
Твердишь, что, дескать, сам народ иным путем пошел;

И тут же тщишься доказать, что ты — народа сын:
Не городи же меж собой и жизнью частокол.

Ты ненавидишь, знаю, тех, чья суть низка, плоска,
Как будто кто-то на воде, шутя, их лики сплел,—

Врагов народа твоего, что делят всех людей
По их рожденью, так храня вершимый произвол.


ВХОД И ВЫХОД
Уму и чувствам с давних пор во всех краях поклон.
Им человек — двуликий раб: неумолим закон —

Чтоб нам страданье причинить, слились они в одно;
С рукой изменнической так оружье заодно.

И как земляк на земляка идет за власть горой,
Валам бросает в спину вал, чтоб пасть во прах, прибой.

Людская слабость испокон — платить за все добром,
Так будь же только в меру добр и поскупись теплом;

Растратишь все, что за душой,— укоротишь свой путь;
Сиюминутно влагу пей: поток былого — муть.

Мы задержались, знаю, здесь, и в дом крадется ночь;
Когда ж к отъезду знак дадут и мы уедем прочь?

Ты, печень нашу изнурив, покоя нас лишил,
Запрет на вход и выход ты, жестокий, наложил.



О ДОМ!
О дом наш, как вмещаешь ты столь непохожих рой?..
Сверканье белого и тьма, добросердечный, злой,

Благополучье, нищета, отзывчивость и желчь
Нашли пристанище себе под кровлею одной.

Настала ночь, и человек закован в цепи сна,
Грядет заря, и снова он свободен день-деньской.

Огонь с водой, вода с огнем так вечный спор ведут,
А звезды: падает одна — в зените блеск другой;

Разобщены во мгле, они, дрожа, горят, пока
Небесный свод не ссыплет их за горизонт дневной.

На Марсе тоже, говорят, обжито все: цветут
В убранстве пышном города, вода смиряет зной;

На море тоже, говорят, как на земле, холмы
Нисходят в долы, и плато сменяет спуск крутой.
 
Над непохожим расходясь, несхожесть погребли
Круги времен; не счесть потерь — все смыто той волной!

Как часто хвалят, слышу я, из капель двух — одну;
Известно всем: чтоб своего достичь любой ценой.

В несхожем сущем задана раскроя мера нам,
А это значит: наша жизнь — лишь меры перекрой.

Темны, текучи и густы что мускус, что смола,
Но совместима ли одна материя с другой?!

Правы ли те, кто превознес пред галькой жемчуг? Он
Такой же камень, лишь рожден в морях иной средой.

О дом! Найти ли мне того, кто поддержал бы дух,
Угомонил сомнений боль, мне возвратил покой?

Как клочья дыма, расползлись мечты постичь тебя;
Лишившись их, погибну я, в родных стенах изгой;

То долу стелются, то ввысь взметают беды их —
Так гонит пыли облака порыв предгрозовой.

Абу-ль-Аля** в тебе б зажег прозренья мудрый свет,
Когда б гоненьям не был он подвергнут сам, слепой.

И он прозрел тебя, найдя свободу в «Зухдият»***,
Но скольких ложью ты завлек, обманчивой сулой!

Чтоб сытым быть, Абу-ль-Аля хватало корки в день,
От наготы же укрывал халат его простой.

В тебе он мало занимал пространства, жил как перст
Один в безбрачии: жена — излишний груз порой.

Но кубком радостей твоих себя не обносил,
Пока уход не равен стал с приходом на постой;

Столь непохожий на других, ревниво он хранил
Свой символ веры; не один пошел его стезей.

Есть люди, ломки, как фарфор,— разбить немудрено,
Но заново соединять обломки — труд пустой.

О сколько трелей соловей пропел в саду вчера,
Но предрассветный сон был глух к монистам песни той.

Зарю затмило воронье, и канул солнца свет
В хрипучем карканье — печаль объяла день ночной:

Сосед недобрый на моей земле меня стеснил,
Хотя хватало без него здесь низости людской;

Но никогда он не слыхал обид и бранных слов,
Вовек не нудил я его молящею слезой;

И я сказал ему: «Сосед, не посягай на честь,
Цени соседство иль покинь страну, где ты чужой!»

О сколько я познал плохих друзей, что шли ко мне
Затем лишь, чтоб больных овец не бить своей рукой,

С подобострастием прося: «Аллах воздаст, забей!»
И подлых гнал я: «К мяснику идите вы с овцой!»

И словоблудных, кто хулил переселенье душ,
Я вопрошал: «А в судный час спасетесь вы хулой?»

Переходящее другим сокровище бранят,
На час халифы — разрази их божьею грозой!

Благослови, Аллах, сей мир, поющий истый гимн
Уму и кротости творца и мощи мировой;

Он души мудро сотворил, покорные ему,—
Но где избранник твой, Аллах, возвышенный душой?!

Истлел в земле имамов прах, но живы письмена,
В которых ныне различим их дум высокий строй.

Наука — след их на земле — хранила б мир от бед,
Когда бы каждый проторял путь праведный, прямой

К созвездьям истин,— ведь до вас, не знающих забот,
Века имамы донесли, соль мудрости земной.
* Трагакант – остролистый кустарник, из которого добывают камедь.
** Абу-ль-Аля – Абу-ль-Аля аль-Маари знаменитый арабский поэт-философ (973 – 1057).
*** «Зухдият» – на звание одной из сур Корана, здесь: религиозно-философское учение об аскетизме.