Ода Музе

                “Представьте: Муза... ночью  у мужчины!
                Бог весть что скажут люди про неё.”
                В.Высоцкий.
Подумать только – “Ночью у мужчины!”
Сокрыв пороки, юная девица
вот просто так, без всякой там причины,
внезапно, развалясь, как чопорная львица,
бескрылому поэту, подарив улыбку,
спросила, так небрежно приподняв подол:
–  “Хотел бы ты поймать ту рыбку
И знаменитым стать?” – Поэт за валидол...

Я хочу рассказать вам историю
почему так Поэт изгаляется.
Почему ненавидит иронию,
когда луч за окном пробивается?
Просто – мысли полны упоения,
если кто-то горячей рукою
его тело приводит в волненье,
и там что-то пробито стрелою.

Проснуться? Позвольте!Некогда!
Ещё не поняв, кто здесь рядом,
поэт, соскользнув в некуда,
ищет жадным, пронзительным взглядом:
– “Кто ты, милая? Помню вчера
ты меня, как никто, ублажала.
Ты нашла мне такие слова...

словно капельки яда из жала.
Строчки сами рекою текли.
Успевай заточить перо!
Мыслей вихрь, как пороги реки,
раздражал пузырями нутро.”

Вдруг, очнувшись в предутренней мгле,
словоблуд наш, невольно от вида дрожа,
испуганно, задом прижался к стене,
словно с силой вдавил тормоза:
– “Но постой! Ты была так стройна,
длиннонога, раскосо красива,
а сегодня, как будто, не та –
Кустодиевского разлива...
Слащавая, цветастая мадонна!” –
С тоски он выпил лишнего чуток.
Всё отдавало похотью зловонно... .
Она оделась, хлоп на посошок,
и растворилась, помутив сознанье.
И веру в господа утратив навсегда,
поэт, по стародавнему преданью,
повесился иль канул в никуда.

О Музы! Кто придумал Вас?
Кому мешала жизнь поэта?
Пишите просто, без прикрас,
забыв рифмованность сонета.
Отстучи километры гусиным пером,
Стань украшеньем музейных стенок,
Всё равно не взлететь в поднебесье орлом,
не коснувшись Музы коленок.

Как-то раз, возвращаясь с гулянки,
осчастливленный девой не раз,
заприметил в окне куртизанку
и поэта бессмысленный глаз.

– “Слушай, друг, что случилось с тобою?
Где чернильница, где пресс-папье?”
– “Повредился я брат головою.
Я женился на этой Музе’!
Той-то ночью, я весь исстрадавшись,
не нашедший рифмы к словам,
на её уговоры сославшись,
просил Бога поверить мольбам.
И она, как была, ничего не боясь,
ни намёков, ни божьей кары,
словно тать, по крыше струясь,
завалилась ко мне на нары.”

И с тех пор я не верю поэтам.
Славословиям честь не воздам.
Извините, крамольным куплетам
все обязаны вольностям Дам!

09.11.2012.