Привычный вкус смерти

Заполненные жёлтые мусорные баки.
Круг пьяных шатаемых ветром зевак.
По двору облезлые бежали собаки.
На снегу окровавленный валялся тесак.

Невдалеке заливалась воем сирена,
Слышался мерзкий неугомонный плач.
В красном снегу стоял по колено
Следователь,
      закутавшись в свой кожаный плащ.

Если б могла, на него бы смотрела
Девушка мёртвая, лет двадцати,
С порезанной шеей — это будто бы Гелла
За что-то решила ей отомстить.

Взглядом он жёг бездыханное тело,
Словно лупой на солнце гонял муравьёв.
Привыкшее сердце уже не болело
При виде свежих кровавых ручьёв.

В блокноте своём он сделал пометы,
Бросил коллегам несколько фраз.
"Скоро домой", — этой мыслью согретый,
Следователь сел в полицейский УАЗ.

Усталый, он не заметил дороги —
Вот уж его третий подъезд.
Вот уж он у родного порога —
Дверку открыл сын-сорванец.

— Сын, здорово!
              — Папа, привет!
— Давай садись скорее за ужин.
В пятнадцатый раз уже он согрет! —
Заботливо женщина встретила мужа.

Он сел на своё привычное место.
Напротив него — сын и жена.
На столе его ждали хлебушек пресный,
Диетический рис и бутылка вина.

Мужчина трапезничал, но не молчал:
Он вёл разговор о дне на работе.
Слова — корабли, уши — причал;
Следователь дома был беззаботен.

Он девушку вспомнил и написал
Ярких картин кровавое море.
Жена улыбалась, ребёнок пищал —
Требовал больше деталей подробных.

И были они — продолжался рассказ,
Великую радость всем доставляя, —
В обличье людском за столом собралась
Оголтелых стервятников куцая стая.

Горе чужое и страшная смерть —
Лишь тема на вечер, не боле того.
Человеку, видимо, преодолеть
Всё возможно. Нет ничего,

Что бы натура его не сожрала.
Человек сегодня на душу нечист
Нет того, от чего б сердце дрожало,
Словно нежный осиновый лист.