Рашен ответ на Cranky old man

 «Cranky Old Man»
Автор неизвестен

СТАРЫЙ БРЮЗГА-2*

Перевод Олега Битцина

Что видите, сёстры, когда вы, браня,
сердито глядите в упор на меня?
Скрипучий старик и с мозгами беда,               
дурные привычки и взгляд в никуда.

Роняет еду изо рта и молчит,
когда ему кто-то «Неряха!» кричит,
не в силах сдержаться… Ему ж наплевать,
он должен носок отыскать свой опять.

То мягок, то груб этот злыдень седой,
все дни заполняет он сном да едой.
…Так думаешь ты, так ты видишь меня?! –
Сестричка, проснись, это вовсе не я.

Вглядись, присмотрись: кто там тихий сидит,
кого кормишь ты с грозным видом судьи?
Там я и мне десять; отец там и мать,
и братья, и сёстры, любви благодать.

Подросток, шестнадцать, мечтой окрылён,
Надеется, скоро любовь встретит он.
А в двадцать – жених уже, – слышите стук?
То – сердце клянётся,  слыхать за версту.

Вон мне двадцать пять, видишь, я с малышом,
ему нужен я и надёжный мой дом.
Мне тридцать; как быстро, всё ж, дети растут,
Крепя наши узы, даря нам уют.

Мне сорок; унынью преградой – жена:
птенцы разлетелись, в гнезде тишина.
Но вот, пятьдесят – в доме вновь малыши,
мы снова с женой в них не чаем души.

Обрушилось небо, жены больше нет,
что будет со мной, ужас застит мне свет,
Да, детям моим нужно жить для детей,
а мне остаётся лишь помнить о ней.

Состарился я, и природа, глумясь,
на старость надела глупца ипостась,
Ссутулилось тело под грузом потерь,
Где сердце стучало, там камень теперь.

Но дряхлость…не верь ей! я молод под ней,
и чувствует сердце от шрамов сильней:
я чувствую радость, я чувствую боль,
покуда живу я, со мною  – любовь.

Что, годы – вы  здесь и уже далеко…
Найдите хоть что-то, чтоб вечно текло,
но, сёстры, прозрейте, вглядитесь в меня:
не старая рухлядь, здесь я, прежний – Я!

http://www.stihi.ru/2013/03/04/3578



«РАШЕН ОТВЕТ» на «Cranky Old Man»

Привет, старина, «рашен» дом престарелых
твой стих обсудил и имеет сказать, –
прости, что по-русски: мы все охерели,
кому и чего ты хотел доказать?

Что молод и строен ты был, как Карузо,
что бабу любил, с ней детей нарожал?
А после, как все мы, стал детям обузой,
и вот, се-ля-ви, этот грустный причал.

А как твой отец, австралийский твой «фаза»,
иль он не успел до маразма дожить? –
В стихе – ни гу-гу… А любимая «маза»?
А братья и сёстры? Что с ними, скажи?

На нянек обиделся, клуши слепые,
не видят, что ты до сих пор о-го-го!
Кричат на тебя… А у нас отлупили б
и жрать бы не дали, не веришь? – легко!

К телам нашим время, увы, беспощадно,
лишь майское эхо: «Поймаю!» – «Лови!»,
и только душа всё такою же жадной
всегда остаётся до смертной любви.

…Ты видел, как в засуху, трещины землю
кромсают, как лица – морщины и боль,
а где-то внутри её сморщилось семя,
познать неуспевшее взрыв семядоль.

Иссохшее тело – бесплодное поле,
Душа в нём, как семя, ужель не спастись?
но смертное тело дарует ей волю,
чтоб где-то продолжилась вечная жизнь…

…Наш «рашен» ответ ты, конечно, получишь,
прости, если где-то слегка нагрубил:
на днях или раньше за долею лучшей
отправится кто-то из наших «терпил».