в ожидании рассказа

вместо того, чтобы говорить о болезнях, не поговорить ли лучше о девчонках, нет, девчонки потом, принцип последовательности, данные мне скрижали, я их еще не разбил, значит ли это, что я доволен тем, как складывается эта история, да, еще не было повода усомниться, разочароваться, то есть повод, может, и был, но я его не заметил, и потому двигаюсь дальше, к болезням, минуя тему любви, скорее, влюбленности, оставляя ее на потом, после болезней, о них нужно сказать сейчас, преодолевая сопротивление, привыкаешь к здоровью и уже с трудом вспоминаешь о том времени, вспоминать об мастурбации проще, не поговорить ли об этом, спасительная тема, я редко к ней обращаюсь, знак того, что дела идут неплохо, может быть, и сейчас обойдусь, ну же, что это была за болезнь, как она себя проявляла, как повлияла на его жизнь, на его мировоззрение, иначе об этом не стоило и упоминать, но как-то не получается, расскажу, когда придет время, оно еще не пришло, где оно гуляет, заставляет себя ждать, словно Годо, вот уж кто умел изводить ожиданием, составил себе на этом имя, Гулливер жил в ожидании Годо, вряд ли, но чего-то он все-таки ждал, пусть не Годо, я говорю об этом, чтобы заполнить время ожидания, дожидаясь, когда наступит время рассказа о болезнях Гулливера, я знаю, что расскажу о них, но хотелось бы покончить с этим сегодня, зачем откладывать на завтра ту историю, которую можешь рассказать сегодня, мои скрижали, я волоку их, словно муравей – ветку в тридцать раз длиннее его тела, может быть, я вообще выбрал занятие не по росту, не дождался прихода Годо и отправился ему навстречу, принадлежит ли Годо к расе великанов или лилипутов? из какой он вообще страны? какой национальности? вероисповедания? какая у него профессия? кто-то сказал, что он устраивает лотереи, а кто-то другой – что он защищает свободу и права человека, может быть, это сказал один и тот же человек, сейчас многие стараются сделать себе имя, говоря о Годо, рассказывая о нем небылицы, популярная тема, но я не из них, Годо мне нужен, чтобы заполнить время, это не ожидание Годо, а Годо ожидания, понятно ли я говорю, вместо того, чтобы есть яблоко с древа, Адам мог бы сразу на этом древе повеситься, использовав вместо веревки волосы Евы, это было бы достойный ответ Змию, хотя, может быть, Змий этого и добивался, съев незрелое яблоко, Адам получил расстройство желудка, однако его мучения не походили на мучения Гулливера, нисколько, похоже, время ожидания закончилось, точное название болезни не так уж важно, к тому же мне оно неизвестно, я могу описать только симптомы: ноющую боль в желудке и тошноту, и если у Адама все закончилось поносом, то для Гулливера это обернулось хронической слабостью, жизнь потеряла краски, постоянная (частая) тошнота и боль в желудке – этого достаточно, чтобы сделать человека ни на что ни годным, лишить его всех практических интересов, так он стал сторонником Шопенгауэра, ничего не зная об этом человеке, что ж, такие сторонники – самые верные, пришлось отказаться от всех планов, жизнь свелась к претерпеванию жизни, болезнь была знаком, что он занимается не своим делом, но ему казалось, что смысл этого знака более общий, они понимал его как указание на никчемность жизни, прежде всего своей, но и человечества тоже, заниматься музыкой с тем же рвением, что и раньше, он не мог, но музыку продолжал любить, потому что она помогала ему забывать о боли, она была для него и наказанием, и спасением, но он еще не понимал этой двойственности, причины болезни были от него скрыты, и от него, и от врачей, ни один из которых не догадался, что болезнь коренится в душе, а не теле, так он промучился шесть лет, пока не расстался с музыкой, после этого болезнь ушла, боль, как говорится, рукой сняло, расстался с музыкой – это значит перестал играть на рояле, он еще зарабатывал на жизнь преподаванием в детской музыкальной школе, но это было другое дело, с ним он тоже вскоре расстался, вот и все, что нужно было сказать о болезнях, были и другие, но они никак не повлияли на его отношение к жизни, следовало бы, правда, разобраться, насколько сильным было влияние этой болезни, не проявился ли в ней его пессимизм, дававший о себе знать еще в раннем детстве, посмотрите, пожалуйста, на этот снимок, здесь ему три года, но можно подумать, что он прочел всего Шопенгауэра и Чорана, возможно, внешние события – лишь проявления заложенной в нас судьбы, как бы то ни было, музыкантом он не стал, и вынужден был искать себе другое дело, вернее, увлечение, если бы он сразу выбрал занятие моряка, но он его не выбрал, ни в юности, ни позднее, он вообще не задумывался о таком деле, ему и в голову не приходило, что он может стать моряком, и причина, наверное, была та, что город, где он рос, стоял далеко от моря.