весна кралась издалека

это был обычный зимне-весенний питерский день,
когда солнце слепит глаза, отражаясь от асфальта, снега
и всевозможных отражающих поверхностей, как то
лобовые стекла машин, витрины супермаркетов,
стекла в домах-муравейниках и т.д., но не греет, а только замораживает,
дразня всех своим светом; автобусы, приходящие на остановки,
съедали ожидавших их по полчаса людей; метро поглощало в свой пищевод,
чтобы неудачно попытаться их переварить,
а затем, выворачивая себя наизнанку, выблевать пассажиров;
магазины, радостно раскрывая объятия в ожидании покупателей,
открывали свои двери перед заходящими всего-навсего погреться
потенциальными от обморожения клиентами индустрии ритуальных услуг;
мои наушники выдавали мне бодрое звучание продиджей,
в планшете была открыта тошнота сартра,
а я ехал по рабочим делам на станцию московские ворота с пионерской.
наверняка, у меня были попутчики, но мы не знали об этом.
это оставалось покрытым дымной, как от сигарет, пеленой тайны.
в скрежете колес состава, заполняющего каждый кубический миллиметр пространства тоннеля,
я даже не заметил, как оказался на невском проспекте.
в общем, ничего необычного, все как всегда.
я всегда не замечаю, как изнутри вагона мелькают станции,
но только в тех случаях, когда чем-то сильно увлечен, как сейчас.
люди в моем вагоне, как и во всех остальных, были поглощены своими делами,
а большинство находились в прострации, ожидая своей остановки,
будучи поглощенными мыслями о рутинной однообразной жизни, о том,
как дожить завтра, послезавтра, зарплаты,
как в пятницу пойдут в бар выпить с друзьями-знакомыми,
познакомятся с кем-то, если повезет - переспят.
выходя из вагона на нужной мне станции,
я увидел искаженной гримасой ужаса и боли лицо мужчины лет сорока,
держащего ладонь у левой щеки, у верхнего зуба, а у 'спасительной лестницы в город' -
кабину оператора, в которой на кнопках, включающих первый эскалатор,
висела табличка 'не включать, работают люди'.
ох, как велик соблазн нарушить этот запрет. впрочем, как и все другие,
а в особенности - наложенные государством,
ведь они так глупы, неразумны и лишают человека права чувствовать себя личностью,
а не рабом правящей вертикали.
впрочем, о чем это я?
все мы - верные собачки режима и бороться с этим несиловыми методами,
вроде митингов и мирных демонстраций - глупая мера и далеко не выход из ситуации.
все, что нам остается - продолжать читать новости в интернете,
злиться на наглость власть имущих и глупость окружающего нас покорного стада и,
как во времена совка, сидеть на кухнях и обсуждать, осуждая, происходящее вокруг,
подбирая (в этом отличие от советского периода) себе с помощью всемирной паутины новое место жительства.
изучив все возможные места побега,
начинаешь рассматривать возможности превращения своего коварного плана в жизнь.
затем начинаешь откладывать заработанные копейки
(с которых, к слову, стараешься всеми правдами и неправдами не платить государству, ничего не дающему взамен, налоги).
тебя даже не заботит тот факт, что к тому моменту,
когда ты накопишь на побег и соберешь у бюрократической машины пожирающего всех и вся,
в том числе и себя, государства все нужные справки и никчемные бумажки,
правила игры могут измениться, вплоть до изменения визового режима,
или режима страны, куда планируешь убежать, или режима собственной страны,
или, о чем даже не хочется и думать - установления железного занавеса.
словом, голова занята только мыслями о том, как дизертировать и, желательно, без боя,
да тем, как дожить до завтрашнего дня и следующей зарплаты,
с которой отложишь еще пару копеек в свинью-копилку,
которая в твоем воображении выглядит как известный всем таким, как ты,
поросенок петр со своим трактором.

и так жить удушающе невыносимо.
лишь только пение единиц неспящих птиц, как веяние неумолимо,
хоть и медленно, приближающейся весны,
внушает желание жить,
сердце - биться, а легкие - дышать.