странное увлечение

прежде чем говорить о девочках, нужно сказать о музыке, музыка началась раньше, время невинности, потом появились девочки, и все кончилось, многое кончилось, но пока девочки далеко, о них ни слуху, ни духу, нет, они близко, они уже здесь, боюсь смотреть фактам в лицо, посмотрю позже, а сейчас о музыке, как получилось, что он увлекся классической музыкой и презирал музыку эстрадную, необъяснимо, из всех фактов, которые приводятся здесь без объяснений, этот, пожалуй, самый необъяснимый, точнее сказать, не поддающийся объяснению, непостижимый, в его окружении не было никого, кто мог бы пробудить в нем такую любовь, говорю языком «Исповеди», здесь начинаются признания одинокого мечтателя, сделанные им во время долгих прогулок , следовало бы перечитать эту книгу, найдется, наверное, много сходного, а еще Вакенродер, примечательная жизнь одного музыканта, композитора , как его звали, но не стоит придираться к языку, доверие и еще раз доверие, все является в надлежащее время и выражает себя наиболее подходящими оборотами, проще всего предположить, что он познакомился с классической музыкой через телевидение, можно ли так сказать, снова вопросы, а ведь я решил доверять, как легко утрачивается доверие, может быть, он посмотрел исполнение Девятой по телевизору, дирижировал, наверное, фон Караян, представим себе этот благородный профиль, эти изящные руки, эти закрытые глаза, и большой оркестр, и драматические звуки струнных и духовых, крещендо и диминуэндо, а может быть, это был пианист, исполнявший этюд Листа или Шопена, как странно звучат эти имена, что-то было в нем странное, склонившее его полюбить классику в то время, когда обычные подростки слушали Aerosmith, AC/DC, Kiss, ABBA, может быть, он был еще слишком мал, чтобы увлекаться такой музыкой, ведь это было время невинности, да, но неясно, почему ему нравилась классика, необъяснимый факт, упомянув о котором, я могу двигаться дальше, и не просто упомянув, а сделав началом длинного эпизода, потому что рассказ о музыке займет не один вечер, я ведь пишу по вечерам, так я себе это представляю, когда думаю о том, как я пишу, просторный кабинет, обставленный книжными шкафами, лампа, черный кот на диване, и я за столом, с авторучкой, то есть ноутбуком, так я себе это представляю, звучит Шопен или Малер, точь-в-точь как у Буковски, можно ли считать похвалой Малеру то, что под его музыку Буковски писал рассказы, был бы Малер этому рад, что бы он сказал Буковски при встрече, любопытно вообразить встречу двух знаменитостей, причем Буковски знаменит больше, чем Малер, или, например, Мендельсон, не говоря уж о Телемане и Букстехуде, Гулливеру нравилась музыка Малера, но полюбил он ее позднее, когда начал интересоваться девочками, когда воспламененная кровь наполнила его мозг эротическими образами , и он начал искать спасения в Малере, как и Буковски, хотя спасались они от разного, закипев, мозг долго не остывает, шумит, ему нужно дать передышку, пусть остынет, а пока можно почитать Буковски, послушать Шопена, причем можно делать то и другое одновременно.


–––––––––––––––––––––––––––––––––––
     «Воспламененная кровь непрестанно наполняла мой мозг образами девушек и женщин». – Руссо. «Исповедь».