Она и он

Она его без памяти любила,
Лелеяла, прощала, берегла...
И по утрам, сложив еду с собою,
Подолгу провожала у окна...

Жизнь измерялась первым детским криком,
Прогулками спонтанными в ночи,
Его объятьями такими неземными,
Сливавшимися с пламенем свечи...

Они, казалось, молча понимали,
Желания друг друга и мечты,
И их глаза, как будто говорили:
«На целом свете этом – только ты!».

… Но вот однажды, сильно задержавшись,
Он был  рассеян, нервничал слегка.
Наутро рано вышел на работу,
Не выпив кофе одного глотка...

Его задержки стали регулярны,
Командировки стали докучать...
Ну, а она все думала о третьем...(ребенке - авт.)
И не хотела что-то замечать...

Он стал бледней, подтянутей и строже...
Все реже ласками ее он согревал,
Нередко резко прерывал беседы,
Порой без объяснений убегал.

Однажды сидя у подруги дома,
Она обмолвилась о чем-то, о своем.
В ответ услышала : «Прости меня, конечно...
Уверена ли ты еще в «своем»?»

«Ведь меньше денег стало в вашем доме,
Да что там денег – ласки и тепла!
Когда, скажи, вдвоем вы пели песни?
Когда в порыве целовал тебя?»

Она задумалась на миг и помрачнела,
Беседу скомкала, как лист неважных фраз...
Решительно направилась обратно,
В надежде услыхать его рассказ.

В квартире было непривычно тихо –
Детишки к бабушке уехали гостить...
Она уже решила выпить чаю,
Но что-то вдруг прервало мысли нить...

Из спальни тихо доносились звуки...
Постанывания и какой то скрип!
Она ворвалась зло, почти, враждебно!
... Но выдавить смогла лишь только крик!

Он был одет, нога его свисала,
Небрежно задевая шифоньер,
Глаза навыкате… Трясущиеся руки,
Сжимающие старый револьвер...

Она увидеть много ожидала!!!
Такого ж и предвидеть не могла!
Она на миг как мумия застыла,
А может - на секунду умерла...

Потом как кошка, бросилась к кровати,
Ударом резким выбила наган,
Он звонко выпал, зло раздался выстрел,
И прокрутился серый барабан!

Гром поутих, она упала рядом…
Затем  провыла: «Ну зачем?! Скажи!!!».
«Я болен, милая! Прости меня за ... это,
Но, к сожалению – беспомощны врачи!»

Она рыдала раненной белугой,
Стонала, выла, и себя кляла:
Она его почти что потеряла!
Она его как будто … предала!

Как смела верить разным кривотолкам?
Как быть могла  слепа  и холодна?
И отчего его не расспросила?
И как посмела к боли быть слепа?!

... Прошел уж год... Он был безмерно долог:
Врачи, больницы, стоны, полубред…
Но... понемногу стал он поправляться,
И доктора увидели просвет!

P.s.
В чем тут разгадка, знают, верно, Боги!
Но, верю - все Любви под силу превозмочь!
Да еще в то, что она скоро спросит:
«Кого ты хочешь: сына или дочь?!».