Процесс 12. Кровяная колбаса

 У завгара автозаков маловато,
 в концелярии кончаются повестки,
 в кабинете воздух спёртый, словно вата,
 так накурено, что хоть топор повесить.

 В деле Меня штук десяток топоров,
 выбран весь лимит аминазина,
 письма в прессу, как мычание коров,
 колбасы не видно в магазинах.

 Догнивают под стеной останки,
 разве ж то экстракт успокоительного?
 Вот уже и сульфазинят танками,
 по стопам уклона обвинительного.

 Следаки накатят ли по стопочке,
 Катя ли им мило улыбнётся,
 шьёт ли зек, отсиживая, тапочки,
 жертва ли от пули увернётся...

 До чего же мы просульфазинены,
 до чего же мы просимечастнены,
 всё уже забито магазинами,
 а ведь всё равно ещё несчастные.

 Отдаёт завгар команду-вымести
 сор , замыть кровавую блевотину.
 Ну на ком  нам неудачи выместить?
 вы хотели удали - так вот она.

 Набухают дачи генераловы
 словно шишки от твоих укольчиков,
 так зачем, поэты, помирали вы,
 всё равно они- то живы, сволочи.
 
 Скажет  на собранье комсомолочка,
 что, пора тебя да вслед за Бродским,
 или просто мордою да , мол, в очко,
 чтобы не мешал есть бутербродики.

 И  погонят на убой коровушку,
 от телочка оторвав, от клевера,
 от удара в челюсть брызнет кровушка,
 по завязкам -рекам   шапки   Севера. 

 И следак закусит будербродиком,
 и упрячет в сейф, как в холодильник,
 показания твои. А то же вроде как,
 зажигает по ночам светильник.

 Тоже пишет стих любимой Катеньке,
 что поверху хлеба будет -Масловой,
 перед тем, как отправляться спатеньки,
 ну хотя б не наяву, а   мысленно.