Воровка

С тобой мы были не из тех,
Кого носили на руках,
Кто в вечеру под звонкий смех
Тонул в ласкающих шелках,

Кто не искал волшебный мир
Из сказок, ибо сам был в нём,
Кому постыл и пышный пир
С вином и тучным королём.

Мне было что-то к двадцати,
Тебе семнадцатый шёл год,
Я был лакеем без руки,
Над чем смеялся весь народ,

А я таскал поднос в зубах,
Локтём фужеры расставлял,
Смешил придворных на балах,
О лучшей доле не мечтал.

Тогда случился новый год -
Лилось шампанское рекой,
А я обслуживал господ
Своей единственной рукой,

И были песни до утра,
И были танцы на столах, -
Но вот закончена игра,
Спит зал, истаявший в тенях.

Меж опрокинутых столов
Я брёл, объедки собирал,
И вдруг под ельника покров
Мой взгляд нечаянный упал -

Ты горько плакала во тьме -
Забытый плод, чужая дочь,
В остывшей шарила золе -
Была воровкой ты в ту ночь.

Была воровкой - ну, так что ж?
Дитя не пущено на бал
Под улюлюканье вельмож, -
И я перед тобой предстал;

Ты так напугана, что сил
Бежать уж не было в ногах,
И я, жалея, подарил
Тебе, что смог спасти в потьмах.

Была та кукла вроде нас -
Дурнушкой средь своих сестёр,
В плену чужих нескромных глаз
Рождая смех, что так остёр,

Но рядом были только мы -
Одни в потухшем мире грёз,
Но я - не я, а ты - не ты,
И сны сбываются всерьёз.

Была принцесса ты моя -
Я был Щелкунчик твой и принц,
И мы плясали, не тая
Улыбок от картинных лиц,

И было больно возразить
И невозможно описать,
Как трудно днём героем быть,
Как просто в снах царями стать.

Играли мы с тобой в любовь, -
Я был Ромео, ты - Кармен,
Бурлила в жилах наших кровь,
Нам было тесно между стен,

Мы улетали в небеса
И опускались в глубь морей;
В твоих глазах дрожит слеза, -
В то утро ты была моей.

Кружились мы с тобой, забыв
О том, что не были вдвоём,
О том, что утро, наступив,
Окатит горестным дождём,

О том, что больше никогда
Уже не быть с тобою мне,
О том, что наши имена
Растают снегом по весне.

И вот кровавый утра свет
Скребёт когтями по стеклу,
Но даже он шептал нам "нет",
Когда шагнула ты во тьму;

Едва закрылся за тобой
Тяжёлый каменный засов,
Явился соглядатай мой,
Погнав чинить мытьё полов.

Прошли недели или дни, -
Услышал я дурную весть:
Тебя поймать они смогли,
Чтоб душу на тебе отвесть;

И я бежал, крича до слёз,
Но только всё же опаздал:
Огромный красноглазый пёс
Под смех толпы тебя терзал.

Тебя спасти я не сумел -
Лишился лишь второй руки;
За то, как был тогда я смел,
Легли мне в шляпу медяки...

С тех пор прошло немало лет, -
Я стал и ниже, и умней,
Но только в мире больше нет
Воровки, что была моей.