стр26-30. Призрак дождя

      стр26.
Он сам  ушёл и всё оставил,
но видел то к чему пришёл он. . . . .

Поблекли звёзды на равнине,
за краем леса синий вал
всё выше, выше поднимался
гоня огромную волну.
Лавина света  несдержима,
серее сумрак , всё быстрей,
светлеет утро, скоро день,
в огромном мире изенилось,
а там над миром как всегда
на день , не ночь, лишь пустота,
Авара знает, там осталась
Наяна лёгкая душа.
Полна быть может торжества,
но сердца нет чтобы стучатся,
нет крови в венах туго бить.
В висках стучатся, во всём теле,
мчатся,  чувствовать себя.
Наян оставил всё себя,
старик жалел его года,
стоя над ним себя он видел,
что скоро сам за ним идя
уйдёт от зла, тревоги , скуки,
уйдёт от радости туда
где всё неважно, пустота,
его вдохнёт в своё дыханье
как лист осеннего утра,
Пустыня млечности скупая
в своё теченье,  в никуда.

Что было в прошлом , всё осталось
как сон блаженный  навсегда,
о нём лишь впомнить невзначайно
когда жестокая рука
сожмёт до боли нестерпимой,
себя нещадной цели посветя.
Сведя всё к влаченью мига,
таская камни в глубь холма,
творя легенду, с нею веру
в непобедимого божка.
Из камня сложенного стеллой
силясь поднятся в высь холма,
и лик из камня гледел в небо
неустовая никогда.

Шли года, сменялись поколенья,
от ноши тяжкой племя нецвело,
и вместо доброго в сознаньи
жестокость в душах проросла.
Невраз, невгод  терпя лишенья
они не к свету, к камню шли,
и ненайдя себе ответа
себя лишь только в том клели.
Себя клели, нераз их сила
увенчаной в руке мечом
раздоры в племени мерила,
на землю пролитым огнём.




            стр28.

В груди он только что беснился,
глаза жарою застилал,
упав на землю сразу мёртвым
с собою тело рядом клал.

Свет умолкал своим звучаньем,
безгромкой песней в тишине,
и словно каменные крылья
как отрастали в тишине.
И вверх,  и в бездну понесли
но в сети каменной застряли
средь сырости, немых червей,
средь камня, в щелях где лишь плесень
одна поблеклая цвела,
своею мягкой бахромою
укрыла кости , черепа...
Кто был убит, погиб тогда,
вложили в камни их тела
и кто заклял их и когда,
забытых в каменной утробе
никто неведал никогда.
И лишь немногие  внимали,
что смысл разума иного,
его незная всё идя,
за всё судьбу свою виня.
Иной раз видя, не одна
судьба отмерила им боли,
А кто-то там в тиши холма
никем невидим никогда,




          стр29.

во тьме земли, в груди холма
гледел в людей,  его глаза
как корни влагу жизнь тенули,
всю силу тела изцедя,
отдав последние мгновенья
слепящей вспышке воли зла.
Иной раз просто неоткуда
как птица чёрная летя
садилась, тут же улетала
в когтях немую  жизнь неся.
Но знали мудрые, молчали,
что птица воля их была:
как одного , всей общей стаей
кидались слабых убия,
не изцеляя а беря
в полон их души навсегда,
чтобы в тиши бродить как эхо
невнятным звуком  в глубине.
В груди холма, в его утробе
ждать мига смерти для себя,
чтобы испить её забвенье,
чтоб в пыль рассыпалась душа,
и в ледянных её обьятьях
забыть, не чувствовать себя.

Холм нетронут уж столетья,
стекало время в никуда,
как не тяжка была ноша,
но и она донесена.





                стр30.

Заросший холм был местом боли,
но память лечится сама,
забыв с годами об утратах
век человеческий неся.
Уже нестал он местом смерти.
Трудов, лишений, лишь земля
в себе таила всё и вся.
И всё в ней было как тогда,
и нелюдь был, тот гость неведный,
но словом страшным и легендой,
так много времени стекло,
его неведомую сущность
сказаньем страшным облекло.
Её хранил, легенду страха
потомок дальний Авара,
он помнил всё в сказаньях вещих,
что оставалось навсегда
на глине белой черной  сажей,
и он оставил в даль неся
свои затейливые знаки,
в рисунках странных, в них земля
была подобием кольца.
В нём племя жило, умирали,
рождало вновь вперёд идя.. . . .
Так и невыйдя из кольца.


А за кольцом , у гор пологих,
накрытых шапкою лесов,
был лес увенчан тенью страха,


 
 
             стр31