Золотой обоз императора - Глава 4

ГЛАВА  4

«Гроза  двенадцатого  года
Настала -  кто  тут  нам  помог?
Остервенение  народа,
Барклай, зима  иль  русский  бог?

        А.С. Пушкин


                I
Гузель, конечно, молодчина!
Теперь  мне  без  неё – никак.
Вот  только  рядом  с  ней  мужчина,
Такой, я  бы  сказал, дохляк.
Достойней  есть  навалом, вроде.
И  что  они  в  таких  находят?
Ну  да, любовь, конечно, зла.
Да-да, я  помню  про  козла.
Клянусь, она  ему  не  пара.
А  ты  спроси  меня  скорей,
Как  познакомился  я  с  ней?
Как  на  такого  вот  гусара,
Такая  вышла  красота?
Не  девушка, скажу – мечта!

                II
В  тот  вечер  шёл  я  мимо  парка.
В  библиотеке  был  весь  день,
И  днём  довольно  было  жарко,
А  здесь – дубов  могучих  тень.
И  поздно  шёл, уже  стемнело,
И  тут  смотрю, такое  дело:
Девицу  волокут  три  лба.
«Вот, думаю, она – судьба!
Сто  метров  не  дошёл, смотрите.
И  сам  бы  мог  дожить  до  ста».
Хотел  пройти, но  дева  та
Кричит: «На  помощь! Помогите!»
Куда  деваться, милый  мой?
Пришлось  принять  неравный  бой.

                III
Я  подхожу  к  ним, мол, подонки,
Я  чем-то  вам  могу  помочь?
Что  докопались  до  девчонки?
А  мне: «Пошёл  ты, дядя, прочь!»
Кулак  под  нос  суёт, негодник,
А  я  до  бокса  не  охотник,
Сложением  не  как  Ван Дамм,
И  даже  не  как  этот  хам,
Но  я  читал: «Бей  первым, Фредди!»
И  я  удар  ему  нанёс,
И, кажется, расквасил  нос,
Но  тут  уже  уроды  эти,
Надеясь, видно, победить,
Меня  втроём  и  стали  бить.

                IV
Вот  так  угодно  было  Богу.
И  кто  бы  понял  тех  богов.
Но  на  Смоленскую  дорогу
Вернёмся  мы  сквозь  «дым  веков».
На  всё  пространство  от  столицы
Взглянуть  бы  нам  глазами  птицы,
Да  хоть  бы  с  вековой  сосны.
Что  там  увидели  бы  мы?
Хоть  у  войны  черты  и  грубы,
Её  задумал  человек.
Здесь  сотни  брошенных  телег,
И  снегом  заметает  трупы.
С  них, ещё  тёплых, мужики
Недавно  сняли  сапоги.

                V
Шинель – она  всегда  сгодится,
И  хоть  материал  и  груб,
Для  красоты, как  говорится,
Напялить  можно  на  тулуп.
А  сапоги  нашёл – обнова!
Не  новые, так  что  ж  такого!
Пропал  проклятый  «шер  а  ми»;
Что  заслужил, то  и  возьми.
Картины  у  войны  жестоки.
Порою  страшно  и  смотреть.
Везде  на  первом  плане – смерть
Подводит  скорбные  итоги;
На  заднем  плане – снег  и  лес,
И  синева  родных  небес.

                VI
Не  каратист, готов  сознаться,
Не  пробивал  рукою  жесть,
И  надо  научиться  драться,
Потом  уже  и  в  драку  лезть.
Подумать  даже  и  не  смею:
Да  неужели  я  умнею?
Но, в  общем-то, признать  пора,
Что  эта  истина  стара.
Другое  дело – ход  событий
Не  позволяет  выбирать,
И  если  уж  кому-то  дать
По  морде  надо, то  не  ждите.
Об  удовольствии  таком
С  улыбкой  вспомните  потом.

                VII
Я  был, похоже, без  сознанья,
Но  только  лишь  открыл  глаза,
Ко  мне  небесное  созданье
Спустилось – эта  стрекоза.
- И  что  же  ты  не  убежала?
- А  я  милицию  позвала.
- Ну, ты, конечно, молодец,
А  то  бы  им, считай, конец…
Смотрю, она  ещё  смеётся,
Со  лба  стирает  нежно  кровь.
Не  девушка – сама  любовь!
И  что  мне  делать  остаётся?
И  я, ещё  не  встав  с  земли,
Уже  влюбился, чёрт  возьми!

                VIII
Такое  вряд  ли  и  приснится.
Теперь-то  я  сказать  могу:
Она  недавно  из  столицы,
И  с  факультета  МГУ.
Опять  судьба? На  то  похоже.
Она  мне  здорово  поможет.
Об  этом  я  ещё  не  знал,
Когда  до  дома  провожал.
Ну, остальное  всё  известно:
Жена  мне: «Где  ты  пропадал?»
Ну, видно  же, что  изменял!
С  супругой  спорить  бесполезно,
И  всех, но  только  не  её
Устроит  алиби  твоё.

                IX
Легендам  хоть  и  трудно  верить,
Крупицы  правды   там  и  тут.
И  не  мешало  бы  проверить
Вдоль  всей  дороги  каждый  пруд.
Помещик, говорят, Самбуров –
Один  из  редких  самодуров.
За  что, один  он  только  знал,
Крестьян  на  каторгу  сослал.
Надежда  теплится  в  народе
По-быстрому  разбогатеть.
Всегда  по  сторонам  смотреть –
У  нас  уже  и  в  генах, вроде.
Так  вот  и  эти  мужики,
Такие  ж  были  чудаки.

                X
И  что  здесь  правда, а  что  враки,
Лишь  поиски  определят.
У  Марьино  прошли  поляки.
Там  озеро, на  дне  и  клад.
Возможно, что  и  сам  помещик,
Свои  похоронил  там  вещи,
Чтоб  их  после  войны  достать,
Об  этом  не  могу  сказать.
Но  мужики  тогда  пытались
Достать  из  озера  сундук.
Сослали  их, и  не  на  юг.
Но  ведь  зачем-то  же  старались,
И  рисковали  головой.
Вот  и  подумай, милый  мой.

                XI
Так  вот  и  к  хутору  Блинова
Нам  присмотреться  бы  ещё.
Посуда  графа  Чернышова –
Ведь  не  нашли  пока  её.
И  сложно  же  по  карте  новой
Колодец  отыскать  дубовый,
Что  был  там  двести  лет  назад.
Но  даром  не  даётся  клад.
И  след  здесь  тот  же  самый - польский.
Там  раньше  кузница  была.
Нужда  туда  и  привела -
Узнал  про  кузню  Понятовский,
И  хоть  предание  старо,
Он  там  и  спрятал  серебро.

                XII
Его  ещё  терзала  стужа,
И  боль  в  тяжёлой  голове.
Егор  немного  был  контужен,
Чего  не  скажешь  о  коне.
И  лишь  на  голову  больную
Мы  спишем  мысль  его  шальную.
Он  шёл  всю  ночь, и  лишь  к  утру,
Присел  к  французскому  костру.
Уже  не  первый  час  вестфальцы
Тут  жгли  порубленный  лафет,
И  завтрак, он  же  и  обед –
Конина  обжигала  пальцы.
И  кто  б  сказал, что  сталь  штыков
Сгодится  и  для  шашлыков.

                XIII
«Трудны  дневные  переходы.
Задержки  возле  двух  мостов.
В  холодные  речные  воды
При  мне  спустили  пять  стволов.
Мороз  под  20, очень  скользко.
Нарбон! Догнал  его  повозку.
Поклажа  хоть  и  дорога,
Но  у  него  замёрз  слуга –
Он  водки  выпил  слишком  много,
Заснул. А  крепкий  егерь  был.
Сам  генерал, видать, простыл.
Но  дьявольски  трудна  дорога!
С  трудом  нашёл  ночлег  себе –
Вповалку  спим  в  одной  избе».

                XIV
«Вновь  партизанские  набеги.
Отбили  десять  лошадей,
Разграбили  две-три  телеги.
(Уж  не  Сеславин  ли, злодей?)
Наполеон  уже  в  Корытне.
Мы  каждый  день  готовы  к  битве.
Противник  был  сегодня  рад
Атаковать  наш  авангард,
Но  пушки  были  не  по  нраву.
Тогда  атаковали  хвост.
Там, на  Лосмине, узкий  мост.
Он  ими  был  обстрелян  справа.
Могу  я  лишь  сказать  одно:
Там  многое  ушло  на  дно».

                XV
- Забудь, Мария, про  Егора!
Ведь  ни  гроша, и  ни  манер!
И  слушать  не  желаю  вздора.
Да  кто  он? Бывший  офицер?
Не  важно, кем  он  был  когда-то.
Теперь  разжалован  в  солдаты,
И  я  уверена  вполне –
Он  так  и  сгинет  на  войне.
Да, слушать  маменек  похвально.
Они  всегда  хотят  добра.
Российских  барышень  судьба
И  не  завидна  и  печальна.
Лишь  мать  решала  и  отец
С  кем  дочка  встанет  под  венец.

                XVI
- Подумай  же, что  скажут  люди.
Я  говорю  тебе: забудь!
И, кстати, гость  к  нам  нынче  будет.
Смотри  же, с  ним  учтива  будь.
Богат, солиден, денег – куча.
Да  что  же  ты  мрачнее  тучи?
Мария, всё  же, что  с  тобой?
Ты  думаешь, кто  он  такой?
Поверь  мне, человек  достойный.
Две  тысячи  имеет  душ.
По  всем  статьям  завидный  муж.
Добро  его  отец  покойный
Распределил  всё  по  уму –
Ему  оставил  одному.

                XVII
А  в  это  время  Ожеровский –
И  граф, и  он  же  генерал,
Отбить  пытался  груз  московский –
Под  Красным  бой  французам  дал.
( Не  понимайте  всё  дословно.
«Французы» - это  же  условно.
То  сборная  была  тех  стран,
Что  покорил  тогда  тиран. )
И  тут  дошло  до  крупной  драки.
Граф  подготовил  свой  удар -
Полк  егерей  и  полк  гусар,-
И, в  данном  случае,  поляки,
Сдались. Что  тут  ещё  сказать?
Знать, надоело  воевать.

                XVIII
Обоз  ещё  был  на  подходе,
И  под  раздачу  не  попал.
Его  надёжно  в  том  походе
Полк  Клапареда  охранял.
Дивизия, сказать  точнее.
Обоз  не  мог  идти  быстрее.
Вес  золота  тянул  на  дно,
Но  не  бросали  всё  равно.
Повозки  двигались  ночами,
Порой  при  свете  фонарей,
И  трупы  павших  лошадей
Его  дорогу  отмечали.
Обоз  упорно  шёл  вперёд.
В  нём  было  до  двухсот  подвод.

                XIX
Сдались  поляки, но  их  касса
Тогда  исчезла  навсегда,
И  золота  в  ней  было – масса.
Кому  три  бочки, господа?
Тебе? Ищи. Бери  лопату.
Там  хватит  и  тебе  и  брату.
При  чём  тут  брат? Хочу  сказать,
Что  вместе  веселей  копать.
Ах, ты  один! Ну-ну, смелее!
Не  оценил  тебя, прости.
Но  одному  не  унести,
Хотя  хорошая  затея,
Но  есть  сомнение  в  душе,
Что, может  быть, нашли  уже.

                XX
Пока  поляков  бьют  под  Красным,
Пускают  там  друг  другу  кровь,
Чтоб  было  всё  предельно  ясно,
Придётся  нам  вернуться  вновь.
Вернёмся  же  назад  скорее,
А  именно,  вернёмся  к  Нею,
Ведь  он  попал, как  кур  в  ощип,
И  сам  чуть  было  не  погиб.
Свои  он  спешно  топит  пушки,
Добро  с  обоза  своего,
Чтоб  не  мешало  ничего,
Ведь  он, по  сути, был  в  ловушке.
Попали, как  в  мешок, полки
В  петлю  заснеженной  реки.

                XXI
В  тот  день  и  потеплело, кстати,
И  сразу  стал  непрочным  лёд.
Всё, как  нарочно, к  этой  дате,
А  надо  двигаться  вперёд.
Река  Лосмина  и  Дубрава.
И  слева  русские  и  справа,
А  прямо – хрупкий  лёд  Днепра.
Уж  не  сдаваться  ли  пора?
Такой  вопрос  вот: или - или?
Что  было  делать, господа?
Конечно, выход  есть  всегда!
И  волоком  коней   тащили
По  льду! И  он  увёл  людей –
Бесстрашный  этот  маршал  Ней!

                XXII
Полна  земля, полна  сокровищ!
Ленивы  мы, как  ни  крути.
Уж  не  паскудных  ли  чудовищ
Боимся  встретить  на  пути?
Да, все  мы  знаем, и  прекрасно,
Что  клады  поднимать  опасно,
И  хоть, порой, и  нет  деньжат,
Но  пусть  в  земле  они  лежат.
Так  рассуждает  обыватель,
Быть  может, лень  чтоб  оправдать.
Конечно! Надо  же  искать!
Но  никому  ещё  Создатель
(Ну, это  чтоб  ты  просто  знал)
На  блюде  клада  не  подал.

                XXIII
«А  я-то  думал, он  повыше!» -
Егор  удаче  всё  же  рад.
Он  подходил  к  нему  всё  ближе.
Вон, у  кареты,   Бонапарт!
И  тут  уж  надо  постараться.
В  глазах – решимость  камикадзе.
Без  жертв  не  будет  и  побед.
Он  быстро  вынул  пистолет.
Нет  времени, но  он  успеет!
Рука  на  уровне  плеча.
Погаснет  ли  сейчас  свеча
Высокородного  злодея?
Он  сделал  всё, что  только  мог –
Секунда, и  спустил  курок.

ПРОДОЛЖЕНИЕ - http://www.stihi.ru/2013/03/11/4645