Всё кончено. Последним тихим всхлипом...

* * *
Всё кончено.
Последним тихим всхлипом
Оставленности полной - уронил
С креста - озябший, вовсе не великий:
- Или, Или, лама савахфани...

Всё кончено.
Нет больше в мире Духа.
Не поднимая блеклой головы,
Забыв слова, у ног Его старуха
Скулила по-звериному:
- Увы...

Всё кончено -
И сиротеет космос.
Остыли постепенно угли ран,
Затянутые пепельной коростой -
Но злей печёт отчаянья проран.

Затянутое непроглядной скукой,
Глядит, не видя, Небо вкруг себя;
И, высосанная нездешней мукой,
До остова осунулась Земля.

Скулит слова забывшая старуха,
И отдаётся вой в тиши палат,
Где жизнь у трона смерти просит глухо:
- Верни, верни мне Странного, Пилат!

А смерть, испугана своей победой,
Растерянно, затравленно молчит -
И даже забывая пообедать,
Задрёмывают тяжко палачи.

Вот - Ключ от жизни! Город - твой!
Так властвуй! -
Но замирает смерть.
Всё глуше вой -
Восходит над осунувшимся царством
Бестрепетный, беспамятный покой.

Пилат растерян: в мыслях словно замять.
Он забывает... Мрак сквозит в висок -
И напоследок зябнущая память
Вдруг совершает в прошлое бросок:

Он вспоминает детство... Полдень в Риме...
Как кипарис у портика высок!
Мать режет пламенеющую дыню...
Ему отложен сахарный кусок...

Он стискивает веки, чтоб остаться
Навек в зелёно-золотистом сне, -
Но память просыпается сквозь пальцы,
И он опять с собой наедине.

Он понимает: свершено такое,
Что Детства в этом мире больше нет;
Нет Материнства, Отчества, Покоя...

Есть только этот серый, сирый свет
Сквозь жалюзи скукоженные рёбра.
Есть только камень, без лесов и сёл...

О чём Он говорил?

- Я - Пастырь Добрый...

...А дальше?! -

Тьма:
Забыл наместник всё.

...И смотрит в маску мёртвую Иосиф,
И понимает:
Нынче умер мир -
Не Бог.
И вновь и вновь угрюмо просит:

- Верни, верни мне Странного, кумир!

...День ещё тщится вспомнить из-под спуда,
Что было с ним мгновение назад;
Растерянно звенит мошной Иуда,
Гадая, что купить: верёвку? яд? -

Но забывает, засыпает вовсе...
Песок в глаза желтее и скучней -
Заваливает пыльные колосья
Горячим снегом до скончанья дней;

И даже обезумевшей Марии,
Чтоб сделать вдох, на миг прервавшей вой, -
Немного странно, что слова сухие,
Как жёлтый снег, кружат над головой...

Ей будет зябко в этом снегопаде,
Покуда не научится внимать,
Как воины - союзной канонаде, -
Высокому:

- Не плачь о Сыне, Мать!

Тогда очнутся палачи у гроба
И не поймут, когда он опустел...

И вздрогнет твердь от нового озноба!
И вздрогнут души под завалом тел! -

Но как же это будет всё нескоро...

И если хватит сил прожить два дня,
То, может быть, на грани приговора
Ты помянёшь в Своём Саду меня:

В Саду, куда незримо прорастаешь,
Как почка - сквозь замёрзший окоём...
А если сердцу крепости подаришь -
То мы и в Воскресенье не умрём,
Хоть Радость, словно скорбь, невыносима...

Душе сквозь смерть - Спасение являй!
Она, как Мать над гробом, голосила:
- Возьми хоть в ад - одну не оставляй!


1998