Когда гаснут фонари...

Мотылёк твердо знал, что он умён и осторожен. Его милый мир пребывал в тихих сумерках, создаваемых смородиновым кустом даже в самый солнечный день. Ароматные листья служили защитой и от ветра и от дождя. А там – вдалеке, открывающемся меж веток родного куста, был виден доброжелательный свет, зелень трав, какие-то красивые архитектуры колосьев, колокольчиков и даже плетистых роз. Еще дальше просматривались огромные стволы яблонь, и совсем уж вдали мир заканчивался серым полотном забора.
Очень заманчивым и потрясающе красивым был для мотылька ансамбль из трех фонарей, прямо над кустом. Зачем там были фонари? Об этом не имело смысла задумываться – красота не требует объяснений, она просто должна спасать мир, и всё. Вот в таком «спасённом мире» и жил мотылёк.
Однако, как притягателен этот яркий свет фонарей… «Я так привык к этому тёплому свету, - думал вечерами мотылёк – а что, если попытаться взлететь над кустом и почувствовать это тепло совсем-совсем близко? Рассмотреть во всех подробностях эти загадочные фонари?» «Конечно, мне надо на это решиться, иначе я никогда не узнаю, как там всё устроено и буду мучиться от любопытства… а от любопытства у меня осыпается пудра с крылышек и они становятся блёклыми и жёсткими.»  Да, еще знал мотылёк одну бронзовую муху, которая там у фонарей летала несколько ночей подряд и даже сидела на них! Ах, как ему захотелось попасть в компанию той мухи. Он ведь помнил её, несмотря на то, что уже очень давно не видел и очень скучал.
Первый вылет был ошеломительным – мотылёк не мог надышаться упоительными ароматами вокруг ночных зажжённых фонарей, он кружил, любовался, он был совершенно опьянён. И счастливым не спал до утра в своей смородине, бормоча ей о том, что видел.
Фонари были благородны, их пьедесталы неколебимы, их свет не дрожал и не мерк,  возле них было тепло. Мотылёк стал летать так каждый вечер, по спирали сжимая радиус приближения. И однажды решился присесть на ослепительный белый плафон. Коснувшись его тонкими пальчиками, он отпрыгнул в сторону от безумной горячей боли. «Что я делаю? Я же осторожный!!! Не надо доверять бронзовой мухе, у неё же кожа, как у носорога, а я такой нежный. И, что можно носорогу, то нельзя мотыльку, как гласит старая пословица» «Я не стану больше задевать плафоны, буду летать кругами вдалеке» И вновь он стал кружить возле света и слушать размеренное электрическое жужжание, и иногда даже плакал от избытка чувств, так ему нравилось происходящее.
Но однажды внезапно погас один из фонарей, мир вокруг резко похолодел и потемнел, мотылёк был удручен, ведь именно этого плафона, он когда-то неосторожно коснулся. «А вдруг это из-за меня? Вдруг это я, размахивая своими крыльями, погасил фонарь?» И тут же отвечал себе – «Нет, конечно, нет. Это просто перегорела лампа. Господи, да разве у меня крылья? Это ж ерунда какая-то…» Мотыльку было так плохо (вот какой впечатлительный), его так раскачивало ветерком, что в одном из полётов он коснулся лапкой другого фонаря, а на следующий день погас и он... «Ну точно, это я виноват, нельзя ведь трогать, ведь знаю!!! Безусловно, есть еще и перегрузки в электросети и ненадёжные лампочки, но столько совпадений… Всё – на оставшийся фонарь буду глядеть снизу из куста, лишь бы не погас вслед за теми. Они приручили меня своей красотой и теплом, и забыли, что стали ответственны»  - так рассуждал мотылёк, размазывая слёзы по распухшему хоботку, мысли его путались: «виноват – не виноват - бедная муха, что с ней? - бедные фонари, как они? – и как теперь без них???»

А над смородиновым кустом разливалась сиреневая акварель вечера…