страдания по- Агапкину

Последняя неделя  февраля.
Едва занялся рассвет, а в доме  вовсю гремит  "прощание славянки"..
- Коля, сколько можно?
- Ну, милая, ещё разочек и всё.
Я складываю руки лодочкой, просительно, словно в детстве:
 - За что, в конце- концов, кровь проливали?
 М-м-м, нет, не то.
- За что воевали, чёрт возьми!
 Опять не то. Это отцу в неполные восемнадцать досталось под Ельней.
А у меня в семьдесят пятом вроде и повода для подвигов не было.
Но почему  так сжимается сердце теперь, жизнь спустя.
Я обнимаю жену, и горячо дышу ей в затылок:
- послушай, это ведь и твой праздник, медсестричка  моя дорогая.
Интересно, случись чего- вытащила б ты меня с поля боя?
А я? Смог ли бы не задумываясь, в атаку как в последнюю.
По сусекам поскрести-  можно вспомнить и застреленного
на посту нарушителя. За что был премирован отпуском  в пять суток.
Вместо положенных десяти- китаец на границе орудовал, и не до того было.
А провел я эти деньки, вкушая вольную гарнизонную жизнь.
Ирочка весело смеётся- так уж и нарушителя?!
А что? Он хоть и кабан, нет - кабанище, а пост есть пост. Случалось-
целые наряды вырезали..Она с ужасом смотрит мне в  глаза, и  ждёт продолжения.
А у меня самого мурашки по телу.
Солдатская жизнь, кажется- скучна и безискусна.
Изнуряющая строевая муштра, огневая подготовка, и порядок на территории.
А ещё- тонны перечищенной,  под разговоры о гражданке, картошки.
Пока на тебе, словно крест, прелести хозработ, кто- то смотрит кино на большом экране.
Странное дело, чаще всего  про басмачей.
Коварные и жестокие, но это - кино. И их всегда побеждали.
А мне поначалу приходилось и со страхом бороться.
Шутка ли -..Способный, со слов политинформаторов, прожить неделю на горсточке риса, китаец,
проникал в приграничные посты, и попросту их обескровливал. Начисто.
- Коль, ты меня пугаешь?! Нет. Но это было задолго до меня,
 и не в моей части.
Лично мне они  мешали, заглушая радиопереговоры.
Пользуясь минутной растерянностью жены, я снова включаю любимый марш Агапкина.
Но слышу не его.
Откуда- то сверху звучит давно забытая, совсем не военная мелодия.
А сам я, пока безусый,  с котелком в руке спешу на смачный, до журчания в животе, аромат полевой кухни.