Локура

У холодной воды
маяки нарезают слюду.
Океан прячет звёзды: то серые волны хлопочат,
но не могут сокрыть.
То ли люди горят на свету.
То ли ангел стреляет из лука и тьма кровоточит.

То ли свёрнуты дни.
То ль не видимы наши снега.
Даже тела не видно: лишь ноги мелькают, запястья.
И усердные пни
на меня навострили бока.
Запятая стоит на положенном месте запятья,

но не мёртвая и
обездвижена не до конца
(как оса в коробке) чью способность убить я неволю.
Всё что есть на земле завсегда объясняется голью:
так и кудри твои
алебастр заслоняют лица.

Пустота внутри Храма.
А был ли вообще этот Храм?
Там во сне... бестелесные люди стрекочат.
На таком языке: наждаком по рукам и ногам.
И на головы льётся
несмываемой верой сок Отчий.

Так и тело твоё
ты не можешь сокрыть от души.
И не видишь различий меж камнем молчащим и Богом.
Но и камень очнётся и рёвом своим оглушит
предстоящих, ослепших
и сети несущих к порогам.

Вместо гущи кофейной
(о Боже, прости этот грех)
погадаю на вгзляде потухшем, на стёртых коленях,
на иголках еловых
Торчащих из мозга. (Горе
пусть достанется песня блатная горящих поленьев).