Теперь он всегда будет смотреть на нас с неба...

Рубцы не заживают так долго.
Еще одно сердце горит в полный рост.
Звезда интернационального долга
В солнечный день украсит погост.
(Константин Кинчев)

     Когда Максиму было шесть лет, папа опять улетел в служебную командировку. Максим очень скучал, а осенью папе дали отпуск, и была радостная мама, были шашлыки в лесу, на которые взяли и Макса. Вытянув тоненькую шейку, мальчик с восторгом смотрел, как между редких сосен мелькает белая кепочка папы, несущего в руках только что найденный огромный белый гриб… Таким папа в памяти и остался. Потому что больше Максим его не видел. Был лишь какой-то чужой ящик и плачущая мама. Мальчик, обняв ее, неуверенно спросил – «Но ведь он вернется мам, он обязательно вернется?». Мама зарыдала еще сильнее и сказала – «Нет. Но теперь он всегда будет смотреть на нас с неба».

     Мы сидим вместе с вдовой капитана Николая Васильевича Маркова Леной, разбираем старые фотографии. У меня по спине мурашки от того, насколько близки становятся те – черно-белые моменты жизни, случайно выхваченные объективом. Вот наклеены рядышком два снимка, практически одинаковых – крохотные Коля и Лена, закутанные в многочисленные одежки, стоят на стульчиках в студии провинциального фотографа. Похожи они были и в детстве, и в юности – так друзья говорили. Даже дни рождения у них  – у Коли 22 октября, а у Лены 23го. И учились вместе в третьей школе города Егорьевска, только в разных классах. И как-то так, начав встречаться, больше не разлучались. В 1979 году сыграли свадьбу, жили дружно. Николай, после окончания школы работавший плотником в ПМК – 50, окончил водительские курсы и работал на хлебозаводе шофером на машине, развозившей продукцию. Параллельно посещал школу ДОСАФ, а потом учился в Сызранском ВВАУ летчиков.

     Спрашиваю Лену – «Ну, какой он был?» Думает. «Получится, что я его приукрашиваю. Но он, правда, такой был, слова плохого не скажешь. Очень добрый. Очень лес любил. Мне мама его рассказывала – придет с работы, а они в деревне жили, в Пантелеевской - Коли нет. Уже успел после школы сбегать на опушку и несет в корзиночке, или в ведерке ягоды или грибы. Уже когда мы с ним в части жили – предпочитал в свободное время вместо отдыха побродить по лесу, и никогда пустой не возвращался».
«А еще?» «Да обычный мальчик. Спокойный, выдержанный. Спорт любил, занимался в нескольких секциях – и в футбольной, и в хоккейной, даже за сборную города играл. Помню, как нагрузит на себя неподъемную эту хоккейную амуницию, даже жалко становилось его. Грамоты вот остались за спортивные достижения…»

     В 1980 году Николаю пришел вызов на ускоренные трехмесячные курсы обучения в Сызрани. Коля с Леной тогда радовались – летчик, престижно все-таки; им просто и в голову не приходил истинный смысл подобной экстренности. А к тому времени Советский Союз ввел свои войска в Афганистан, нужны были новые кадры, свежие силы. Младшего лейтенанта Маркова по окончании училища направили проходить военную службу в Амурскую область вторым пилотом вертолета ВВС.

     Но сначала молодые супруги добирались семь дней на поезде до Хабаровска, в штаб военного округа. Ехали в полнейшую неизвестность, плюс у Леночки три месяца беременности. Родня, узнав о подобном решении, буквально завыла – «Куда с ребенком?! А случится что?!» Но Леночка была непреклонна. Собрали гору вещей, даже утюг в одном из баулов ехал. Попутчиками в дороге оказались пожилая семейная пара; муж - бывший военный, рассказал молодому лейтенанту, основываясь на собственном опыте, в каких городах хорошо служится, а в каких не очень. «Запомни, паренек, есть две абсолютные дыры – Могочи и Магдагачи, и не дай Бог вам туда попасть служить». Коля с Леной посмеялись и забыли.

     До Хабаровска добрались нормально, сдали вещи в камеру хранения, пошли в штаб за направлением. Лена ждала Николая мучительные несколько часов. Наконец, муж появился, буквально навьюченный выданным обмундированием – летные сумки, кожаные куртки, комбинезоны, ботинки, нательное белье, еще что-то. Подойдя, вздохнул: «Лен, ты не поверишь. Послали в Магдагачи.» Деваться некуда – нагруженные, как верблюды, почти двое суток добирались до пункта назначения. А там – поселок городского типа, пятиэтажек штук шесть, двухэтажные деревянные домики, да частный сектор. Лену поверг в шок невиданный в век асфальта и бетона тротуар из… досок. Маленький Егорьевск стал представляться сверкающим оазисом цивилизации.

     Но Николай и Лена были молоды, влюблены друг в друга, полны энтузиазма. Полгода, пока не получили ордер на отдельную однокомнатную квартиру, жили у одного офицера. Тот уговаривал не съезжать раньше времени – родители еще не прислали контейнер с вещами, но желание молодых жить отдельно было настолько сильно, что вселились они буквально в голые стены. В комнате стояла первая покупка на новоселье – телевизор, и лежал матрас на полу.

     Патронажная медсестра, навещавшая ходившую на сносях Лену, устроила разнос за подобное безобразие («беременная женщина спит в таких нечеловеческих условиях!»); купили раскладушку. Так и спали, держась за руки – Коля на полу, на матрасике, Лена с огромным животом рядом на раскладушке. Была зима, так что обходились без холодильника, готовили еду на двухконфорочной электроплитке. Вместо обеденного стола – коробка от телевизора, вместо стульев – ящики. Потом купили палас, какие-то шторки, а в апреле пришел долгожданный контейнер с вещами, и жилище стало, наконец, обустроенным.
    
     В марте родился долгожданный Максим. Николай был буквально на седьмом небе от счастья. Помогать на первых порах приехала из Егорьевска Ленина мама. Сами они никого на новом месте толком не знали, Лена поначалу очень стеснялась, выходила из дома только в магазин, да с Максом погулять. Было одиноко – сыну едва исполнилось три месяца, а мужа направили в боевую командировку летчиком-штурманом в Кабул, в/ч п/п 97978. В то время все было окутано мощной завесой секретности, так что Лена значения особого не придала – ну, Афганистан, так Афганистан, просто до одури хотелось увидеть мужа.

     Коля приехал в отпуск несколько месяцев спустя. Фотографии хранят образ счастливого отца, подкидывающего в воздух пухлого беленького Максимку, кадры веселых посиделок с родными и друзьями. И только позже Лена узнала, что отпуск Коле дали после того, как на боевом парном вылете двух вертолетов один был сбит и взорван душманами прямо на глазах у мужа. Всех, кто был в спасшемся вертолете, отправили по домам, в семейный круг, для своеобразной психологической реабилитации. Он ей не сказал ни слова - просветили подруги, жены военных, бывших тогда с Лениным мужем.

     После «первого Афгана» Николай был награжден орденом «За службу Родине в ВС СССР», ему присвоили звание старшего лейтенанта. Потекла обычная рутинная жизнь в воинской части – служба, учения, вылеты. Николай Марков, секретарь комсомольской организации, беспрестанно совершенствовался в летном мастерстве, был душой компании. Организовал в части хоккейную команду, играл в футбол, баскетбол. Еще когда был юношей, отец обучил его резке по стеклу, и это навык здорово пригодился в части, где то стекло в раму кому-то надо было помочь вставить, то мебельный гарнитур приходил с разбитыми стеклянными деталями. Он никому никогда не отказывал, руки у него (и сердце тоже) были поистине «золотыми».

     Жили очень хорошо, после первой боевой командировки Николай и Лена особенно сдружились с двумя семьями. Даже ужинать никогда не садились одни – все время с кем-то вместе. В выходные дни – спортивные турниры, праздники для детей, вылазки на природу, шашлыки; если мяса не было, Коля находил выход из положения – изумительно запекал рыбу. На каждый праздник – совместные «огоньки». Жуткие прежде Магдагачи стали супругам вторым домом. В квартире все было отделано заботливыми Колиными руками, Лене многие завидовали – не муж, а эталон. Макса любил до беспамятства, из каждой командировки вез игрушку, сын отвечал такой же любовью. Они уже уединялись вдвоем и вели серьезные и обстоятельные, неторопливые «мужские разговоры». Лена, грешным делом, бывало, и ревновала даже.

      Пять лет безоблачного семейного счастья пролетели, как один день. Супруги Марковы уже начали подумывать об обзаведении еще одним членом семьи – теперь уже красавицей дочкой. Соседка, приехавшая из Венгрии, отдавала Лене волшебные по красоте в те времена тотального дефицита костюмчики, комбинезончики, башмачки. Но планы Марковых прервала очередная командировка мужа – в мае 1987 года его второй раз направили в Афганистан, командиром вертолета МИ-24 в/ч п/п 22630, в город Джелалабад. Лена в этот раз домой к родителям не поехала, держала работа и Макс, пошедший в школу, в «нулевку». В октябре Коле дали плановый отпуск. Было счастье Лены, радость Макса, у которого папа пришел на первое в своей жизни родительское собрание в школе. Отпуск как-то быстро кончился, и в глазах у Лены с тех пор все стоит тот удаляющийся поезд, зигзагом огибающий поселок и увозящий в никуда ее мужа…

     С этого момента рассказа Лена начинает плакать. У меня в глазах тоже стоят слезы. Мы подошли к самой трудной части нашего разговора. Капитан Марков погиб 27 ноября 1987 года, а Лене сказали об этом только 5 декабря. Была суббота, Лена только что вернулась из школы, разговаривала с учительницей о приобретении подарков детям к новогодним праздникам. Она возилась по хозяйству, вполглаза смотря телевизионную передачу. В дверь постучали – звонка у Марковых не было.

     Перед этим Лене приснился нелепый до ужаса сон – будто бы приходит к ней Колино начальство и говорит: «Ваш муж ранен». Лена сон забыла, но, открыв дверь, почувствовала, что вплывает в какой-то знакомый кошмар. Коридорчик заполнили заместитель командира полка, замполит, командир эскадрильи, офицеры - друзья Коли, еще какие-то люди. И все молчат, никто не говорит ни слова. Для Лены время в тот момент остановилось, и дальше она помнит все как бы кусками из замедленной съемки – свой дикий крик, как убежала от этих молчащих людей в другую комнату, начала выть. Потом люди в коридоре услышали страшную тишину и испугались. А Лена замолчала потому, что вдруг начала судорожно соображать: «Да ведь сон же! Ведь он ранен! Я сейчас выйду обратно, и мне скажут, что с ним, и где он!».

     Но командир полка, пряча глаза: «Ваш муж…двадцать седьмого…на боевом вылете…
крепитесь…груз двести будет доставлен в Егорьевск…» Дальше Лена вообще мало что помнит – в поездке ее сопровождали друзья семьи, ехал и Макс, но вот как все это было, кто ухаживал за сыном, кто его кормил, ела ли она сама, жила ли вообще в те дни, все видится какой-то жуткой черной дырой без времени и смысла.

     Летели через Иркутск, билеты кто-то достал с неимоверным трудом. Когда добрались до Егорьевска, «груз двести» уже был доставлен Колиным родителям – красный гроб, внутри цинковый, сверху фуражка… Первое время «грузы двести» шли с окошечками в верхней части, потом начальство окошечки запретило. И отождествить, сопоставить этот нелепый ящик с живым любимым мужем было невыносимо. Когда Лена просто сидела, уставясь взглядом в гроб, то молчала. Когда поднимала глаза, видела Колину фотографию и понимала что муж ТАМ, ВНУТРИ, то начинала рыдать.

     В последний путь Николая Маркова провожало море народу. Лена не помнит ни торжественных речей военкома и сопровождающих, ни оружейных залпов, ни самой церемонии погребения. После недели, проведенной с сыном и друзьями в Егорьевске, она вернулась на Дальний Восток и только там начала понемногу приходить в себя. Нужно было продолжать жить. Ради Макса. Некоторое время спустя друзья мужа передали оставшиеся после Колиной гибели личные вещи, документы, бумаги и фотографии – и те, где Коля живой, смеющийся, и те, последние, с места страшной трагедии.

     В тот день командир вертолета Марков Николай Васильевич в сопровождении штурмана и бортмеханика транспортировал «на точку» - блокпост, расположенный высоко в горах, смену – прапорщика и двух солдат. Душманы выстрелили по вертолету американской ракетой «Стингер» и попали в тот отсек, где находились трое пассажиров. Экипаж, который только сильно тряхнуло, сначала не осознал ужаса произошедшего. В грузовом отсеке разгорелся пожар; бортмеханик, открывший дверь пилотской кабины, чтобы проверить обстановку, каким-то образом оказался втянутым в огненное пекло – в ушах летчиков лишь успел отразиться его предсмертный вопль. Поняв, что машина подбита, летчики сообщили об этом на землю. Раньше об этом было запрещено писать, но существовало негласное указание – в подобном случае команде разрешалось катапультироваться, оставив на произвол судьбы боевую машину.

     Но у Николая Маркова в грузовом отсеке были люди. То, что они погибли сразу, он не знал; он должен был, он обязан был любой ценой посадить машину. Он надеялся спасти вертолет и солдат до последнего вздоха. Он приказал штурману вертолета прыгнуть с парашютом – и тот прыгнул, остался в живых. Николай же вел боевую машину до тех пор, пока она буквально в воздухе не начала разваливаться на куски. И только поняв, что шансов больше нет, Николай катапультировался. Его убила слепая судьба. Афганские горы. Прыгни он секундой раньше – попал бы в ущелье, и парашют раскрылся б, и все прошло нормально. То же самое было бы, прыгни он секундой позже – там тоже маячило ущелье. Ему не повезло. Не хватило высоты, и он разбился о скалы…

     За свой подвиг Николай Марков награжден орденом «Красного Знамени». Еще он награжден орденом «Красной Звезды» и медалью «Воину-интернационалисту от благодарного афганского народа». Спустя год после гибели мужа Лена вернулась на родину, в Егорьевск. Замуж она больше не вышла и живет вдвоем с Максом…