Шестидесятые

               

Жёлтый абажур, ёлочка с флажками,
Бабушка в прихожей растопляет печь.
Лёд в реке ломаю детскими руками,
В ранце арифметика и родная речь.

На столе Мурзилка и мои картинки,
Я неплохо в детстве рисовал.
Молоко для кошки в плоской кринке,
За высокой стайкой сеновал.

Свежее варенье заливали салом
И в подвал спускали, чтобы сохранить.
Жили по-простому и в большом, и  в малом:
Власти не давали по-другому жить.

Вечерами слушали Бернеса –
Старенький пружинный патефон…
Почтальон пешком носила прессу,
Ежедневно заходя к нам в дом.

Мой отец держал свиней и куриц,
Но всё это запретил Хрущёв.
Но подальше от центральных улиц
Всё ж имели живность мы и псов.

Было, что комиссии ходили,
 В жизнь внедряя партии прогноз.
А потом дворы разгородили,
Что бы было видно всё насквозь.

Всем семейством в очередь за хлебом
Приходили в ранние часы.
И стояли под открытым небом,
Спрятав в воротник свои носы.

…Месяца листали, как в конторе бланки,
На дворе январь, и мороз трескучий,
Мы углём топили белую «галанку»
И дрова имели так – на всякий случай.

Вот такой рисунок был в шестидесятых,
Много вод сменилось в Ангаре.
Часто вспоминаю: не было предвзятых
Отношений в небольшой семье.

…Хлопает дверями утром спозаранку
Бабушка. А Маме Папа дарит брошь.
Выверни  всю жизнь ты на изнанку,
Только их обратно не вернёшь.

…А ещё два брата – Вова и Серёжа -
Они сейчас седые, как и я.
Время наступило жизнь подытожить
На коротких струнах января.

                Декабрь 2012 г.