выучить латынь

     ничего не решать заранее, не предрешать, не планировать, только ждать, и оно как-нибудь само свяжется, планируешь, рассчитываешь, добиваешься, домогаешься, но связывается все как-то иначе, само по себе, если связывается, всегда есть сомнение, кажется, что без твоей помощи останется несвязанным, и твоя цель, единственная твоя цель – связать несвязанное, для того ты и родился, и как тебе перевязали пуповину, так и ты должен что-то перевязать, завязать узел, и ты стараешься, выбираешь, отсеиваешь, трудишься, покрываешься потом и язвами, отчаиваешься, снова обретаешь, и так далее, напрашивается ad infinitum, но знаешь, что конец не за горами, конец близок, и нужно успеть все сделать, как будто поставили тебе задачу, хотя иногда прозреваешь, нет, просто думаешь, ведь окончательного знания не дано, что никакой задачи нет, что связывать и не нужно, что оно само свяжется, или не свяжется, в любом случае тебе с этим ничего не поделать, сколько бы их ни было, трое, четверо, сорок пять, каждый спешит своей дорогой, и лучше не вставать на пути, самое правильное – отойти к обочине, посторониться и даже отвернуться, чтобы не смущать, не возмущать, наблюдение воздействует на реальность, попробуй разберись, так все запутано, и приходишь к мысли, что прав тот афинянин, который говорил: какое нам дело до трав, жуков и птиц, питающихся жуками, главный вопрос – как правильно завязать узел, так он считал,  доказывал, но, похоже, он ошибался, нам нет дела ни до чего, ни до жуков, ни до узлов, только ждать, ничего не делая, или делая что хочешь, в этом случае безразлично, и верить, что все будет хорошо, или не будет, дилеммы успокаивают, и гибельные, и конструктивные, кто знает, тот поймет, но понимать и не нужно, что толку понимать, если все будет так, как будет, хорошо ли, плохо ли, вот он летит в Гондурас, под ним облака и Атлантика, Гондурас должен быть посещен, увиден, ceterum censeo, и пусть сказанное не вызовет неприязни, ad cogitandum et agendum, рожден для мысли и деяния, то есть для завязывания узлов, соединения разрозненного, сцепления разнородного, но это дело ему не по плечу, не по силам, шатается под тяжестью, кто поддержит падающего, кто поднимет упавшего, неожиданно двигатели глохнут, и самолет устремляется к океану, de caelo, кому будет выплачена страховка? eripitur persona, manet res, одним меньше, так оно и случилось, стая птиц, по три на каждый двигатель, и воцаряется тишина, e cantu dignoscitur, никаких больше узлов, никаких веревок, ex arena funiculum, разрушительная молния, cum feriunt unum, non unum fulmina terrent, успокаивающее действие мертвого языка, успокаивающее действие кладбищ, руин, dixi et animam levavi, ко всем языкам, которые он знал, он собирался добавить еще и латынь, но не успел, принужденный к отдыху, otium ante negotium, но если бы птицы, эти невероятные птицы, на высоте одиннадцать тысяч, откуда они взялись, роковые посланцы, если бы эти легендарные птицы, райские птицы, жар-птицы, пролетели выше, в стратосфере, или ниже, над гребнями волн, или где-то далеко в стороне, то самолет благополучно сел бы в Гаване, в аэропорту Хосе Марти, и вот он уже снял с ленты чемодан и выходит из аэропорта, все неудобства перелета, все волнения позади.


––––––––––––––––––––––––––––––––––
     «надо только ждать, ничего не делая, делать что-либо бесполезно и понимать не надо, что толку понимать, все будет хорошо…» – «здесь нам пригодилась бы латынь» – С. Беккет. «Безымянный».