Дуболго Пичай. Сосновая женщина

(по мотивам мордовского эпоса).

Мордовский хан Бату увидел как-то деву,
И помыслы его она в полон взяла,
Была стройна, нежна, как серна грациозна
И кажется не шла, по воздуху плыла.
Черны, как смоль у девы были косы,
И тонкий, гибкий и изящный стан,
Блестящие глаза её раскосы,
А брови - крылья сокола сапсан.
А если поведёт она плечом,
Да топнет горделиво оземь ножкой,
Тогда всё станет хану нипочём,
Готов он падать ниц пред этой дикой кошкой.
А звали эту  деву - Дуболго,
Красавицей она слыла  по праву,
А кто пытался ею завладеть,
Тот получал урок борьбы немалый.
Уж за себя умела постоять
И можно было тех мужчин понять,
Которых опозорила она,
Победа  ведь была её сполна

Но хан намерен был на ней жениться,
Совсем  не собирался отступиться.
И на коня уверенно садясь,
Как - будто бы дразнила к хану обратясь:
- Догонишь ли ты ветер? Догони!
А сможешь ты звезду достать? Бери!
Я не твоя и я твоей не стану,
А ту звезду я и сама достану!
Коня пришпорив, ускакала прочь,
Не в силах хану был никто помочь.
В становище её он присылал подарки:
Накосники, височные привески,
Меха и кожи, девичьи наряды,
Но это всё вновь было бесполезно.
- Не присылай мне никаких нарядов!
Я не приму, мне ничего не надо!
Панго надеть ещё я не готова,
Пусть  косами играет ветер снова.
И не беря даров, она сказала:
- Степной простор, охота и рыбалка,
Свобода - вот моя отрада!

Так время шло, на битву хан уехал,
Сражался смело, жизни не щадя,
Всё потеряло смысл, душа окаменела,
В молчании страдал, любовь в себе храня.
Он понимал, победа будет трудной,
Ведь Дуболго всегда слыла премудрой,
И чтобы этой девицы добиться,
Ему придётся сильно потрудиться.

Была она свободна и отважна,
Но вот с недавних пор  легла на сердце грусть,
Решила, что груба была напрасно:
- Как он вернётся, сразу извинюсь.
И думая всё больше о Бату её другие мысли посетили:
- Он так внимателен и искренне влюблён,
Как жаль, что не поговорили.
А вдруг он смерть найдёт на ратном поле боя,
А я останусь жить с такой большой виною?
О, если он вернётся с битвы той,
Пусть раненый, но главное - живой,
Его я отвергать уже не стану,
Гордыню усмирю, глумиться перестану.

Да, не один так месяц пролетел,
И Бату хан врагов всех одолел.
Остатки войска приведя домой,
Обоз с добром привёз он за собой.
Гончарная посуда, ткани, шёлк,
Бочонки с мёдом, упряжь, шкуры, воск,
А так же гривны, пряжки,  пояса,
Не уж -то всё отвергнет девица-краса?
Последняя попытка, так решил
И Дуболго в шатре он навестил.
К её ногам тот час же бросил луки, стрелы,
Заморский акинак - подарок не для девы,
И пояс кожаный украшенный чеканкой,
Быть может это станет для неё приманкой?
И обувь шёлком шитую и мех,
И главное, подарок не для всех - коня,
Что краше в стане не найдёшь,
Посмотришь - и на веки пропадёшь.
Любой кочевник за него себя продаст,
Как за невесту калым огромный даст,
Но хан одной лишь ей коня припас
В надежде, что смягчит в этот раз.
Набравшись храбрости, став на одно колено,
На сей раз обратился к деве смело:
 - Очей моих отрада, Дуболго!
Чем я владею, всё возьми и знай,
С минуты этой  будет всё равно
Отвергнешь или нет, сама решай!
Душа моя не ведает покоя,
Не буду больше бегать за тобою!
Я выйду в степь, на землю лягу и умру,
Пусть предки душу заберут мою
А тело - пусть шакалы разорвут,
Не жить мне без тебя, я не останусь тут.

Притихли все в шатре, что ж девица решит,
Прогонит,  иль быть рядом разрешит?
И в тишине её раздался голос:
 - Подарки не возьму, но ты не будешь холост!
Тебя я полюбила за другое,
За смелость, за отвагу в схватках боя,
За мужество, уверенность в себе,
Красивую посадку на коне,
Мы рождены с тобою друг для друга!
И  я отныне, верная супруга.

Был знатный пир, костры в степи горели,
Бараньи головы в больших котлах кипели,
И бычьи туши на вертелах крутились,
Вокруг костров мордовки суетились.
Шурпа и бешбармак, румяные лепёшки,
Арбузы, фрукты - всё разложено на кошмах.
И приглашённых тьмы наехали с Орды:
Князья-татары и монголы,
Мокшане и  эрзя - бедовые,
Камлание устроили и битвы на мечах,
Шаманы  в бубны били, в такт у костра крутясь,
Хозяева радушно угощали,
Все ели, пили, хана поздравляли,
В шальварах девушки пред ними танцевали,
Под домбары напевы, в отблесках огня,
С распущенными в танце волосами,
Монистом на запястиях звеня,
Казалось, птицами ввысь взмоют над шатрами.
Кочевники устроили борьбу,
И с лошадей  козла конечно драли,
Забава эта будоражит кровь
И перед нею  устоишь едва ли,
И лишь через неделю заметно притомились,
Отправились домой, да, славно  нагостились!

Большой  шатёр, украшенный коврами,
Обшиты шёлком подушки под  боками,
Кальяны и кувшины, кысы и пиалы,
И полог шитый золотом нависший над диваном,
И в клетках птицы райские - всё для невесты хана.
Они наговориться не могли
И их глаза сверкали, как алмазы,
Во взглядах - целые моря любви,
Они тонули в них вдвоём и сразу.
Но их манила степь, где был такой простор
А здесь, в шатре, любви их места мало.
Они бежали прочь, им было так легко
От удовольствия в лугах и на полянах.
Прогулки под луной, и скачки по степи,
Катанье в челноке изгибами реки,
И летнее купание на плёсе,
Большое счастье их любви приносит.
Мир рисовался в ярких сочных красках
Степь золотилась под куполом небесным
Венец любви увидели все сразу:
 - Наследника нам принесёт невестка!

Уже забыты скачки на коне,
И располневший стан теперь не гибок,
Походка мягче, головка в калфаке,
А  ножки в тёплых кожаных ичигах.
Покай, богато вышитый на ней,
Запон, в котором женщина скромней,
Паньжат холщёвый одежду завершает,
Всё говорит о том, что скоро мамой станет.
Прекрасна в положении своём,
Особенно когда ты не одна, вдвоём.

И вот настал тот  главный час!
Долой мужчин прогнали с глаз,
В кумганах воду и холсты
В шатёр всё быстро пронесли
И повитуху провели, ну  сделали  всё, что смогли.
Проходит время, сам не свой сидит с поникшей головой Бату,
Вокруг него друзья, и монотонно в бубны бья
Шаманы песню завели, скакать принявшись у огня.
Уже и жертву принесли, тут шепчут все ему:- Смотри!
Старуха вышла из шатра и как безумная пошла,
В крови испачканы все руки,
Лицо в слезах, какие муки написаны в её глазах,
Должна сказать всю правду, как?
Жены уж больше нет, её забрали предки,
Но ты, Бату, не одинок, есть у тебя  теперь сынок!

Свинцовые тучи над степью, над станом,
Нельзя передать, что тут сделалось с ханом.
Он страшно завыл, в зверя вдруг обратясь,
Грыз землю, царапал лицо повалясь.
Никто не решался к нему подойти
Ободрить, утешить, слов добрых найти!
 - За что, как же так, чем же я провинился?
Он выкрикнул в небо и в плаче забился.
 И лишь через сутки притихший, усталый,
Решился зайти к той, которой не стало.
На встречу ребёнка к нему поднесли:
 - А это наследник, сынок, посмотри!
Он резко рукою его отстранил,
 - Оставьте в покое, свет белый не мил!
И больше я видеть его не желаю!
Сегодня же к дальней родне отправляю.
И пусть на глаза попадаться не смеет,
Как может - живёт, ну а я как сумею.

На ложе, где было немало утех,
Лежала она, что прекраснее всех.
Бела её кожа и так холодна,
Как - будто из дерева стала она.
Припал он губами к челу и рукам:
 - Тебя, Дуболго, никому не отдам,
Из дерева выточат образ любимый
И вечно он будет стоять над могилой!

Нависли над стойбищем чёрные тучи,
Гонит по небу их ветер могучий
И искры костров шатры освещают,
Гнетущее чувство беды дополняет ржанье коней,
Что в табун отправляют,
Бубен шамана, вой диких собак,
Надрывный плач женщин не смолкнет никак.
На возвышении, в центре кочевья,
Лежит Дуболго в окружении родных,
В платье парчовом и украшениях
И в ожерелье из бус голубых,
Десять массивных браслетов на ручках,
Шесть гривен чеканных украсили грудь,
Бляхи с ажуром из конских головок-
Так обрядили её в дальний путь.
В кургане над речкой её похоронят
И памятник дивной красы установят,
Из твёрдой сосны его выточил мастер,
В красивом лице беззаботность и счастье.
А как же иначе в четырнадцать лет,
Конечно важнее любви в мире нет!

В народе Пичай этот памятник звали,
В дальнейшем большое село основали,
И речка Пичава по камням бежит,
Как нежный её голосочек звенит.

А как же сложилась судьба Бату хана?
Как - будто его подменили с тех пор,
Из мягкого, доброго, мудрого хана, стал он
Как шакал,  весь пропитанный злом.
Безжалостно с войском грабил соседей,
Метался в степи, как затравленный зверь,
Эрзя и калмыкам, болгарам, татарам
Он столько несчастий принёс и потерь.
И табуны скакунов угоняя,
Единоверцев в бою убивая,
Думал тем горе своё заглушить,
Страшный душевный пожар потушить.
В битве одной, был мечом он пронзён,
И где-то в кургане степном погребён.
Ветер развеял и память и след.
Был ли Бату? Может да, может нет.
Забыли о хане и след свой он стёр,
А имя Пичай нам близко до сих пор.