Странный музей

          Семнадцать  годков  прошло, а  как  помнится...  Потому  что  смешно.  Ещё  бы  не  смешно -  увязано  с  самим  Зощенко...  А  на  самом  деле  у  нас  снова  эпоха,  век,  эра Зощенко.  Может,  и  не  снова  -  вроде  в  России  она  никогда  не  кончалась,  как  и  не  начиналась...  Просто  длилась,  длилась...
          Но  тогда,  в  середине  90-х,  всплеск  был...  с  новой  силой.  Ведь,  считай,  НЭП  вернулся:  торговля  оживилась,  расслоение  началось.  Прохиндеи  опять  же...  Помните  про  МММ  и  прочие пирамиды. Вот  и  решила  я  тогда  в  недавно  открытый  музей  писателя  заглянуть.  На  канале  Екатерининском.  Когда-то  в  этом  здании  с  огромным  двором  и  множеством  подъездов   известные  личности  проживали: Николай  Заболоцкий, Ольга Форш, Евгений  Шварц  и другие.
          Найти  музей  оказалось  безумно  сложно... Ничуть  не  легче,  чем  деятелей  из  МММ,  «Реванша»  и  им  подобных  структур. Как  после  выяснилось — стрелочку  указательную  похитили...  (вот  бы  Михаил  Михайлович  фельетон  или  рассказ  об  этом  сочинил).  Ну,  парадную  с  горем  пополам  нашла,  а  дальше...  Так  и  хочется  уже  вставлять  кое-что  из  наследия  самого  Зощенко.  Например:  что будет  потом - «все  это  голая  правда»...
           Субботний  был  день  тогда,  зимний.  Большинство  обитателей,  стало  быть,  дома  сидело.  Пройти  нужно  было  пять  этажей,  а  на  каждом -  по  4  квартиры.  В  которую  зайти? Слышу  в  одной  «крик, топот,  треск  и  разные  возгласы»...  Ясно:  коммуналка.  Невольно   Михаила  Михайловича  вспоминается:  «Жильцы  сбегаются...  и  видят.  Сосед  Борька  в  розовых  подштанниках  шляется  по  своей  комнате...  В  одной  руке  у  него  газета.»
          Цокольный  этаж стало  быть «отмела»  и  включила  аналитический  центр,  дремавший  в  моём  мозгу...  Попробую  определить  по  дверям:  может,  табличка  будет  всё  же  или  вид  презентабельный.  На  втором  этаже  из  одной  квартиры  выглянул  рыжий  кот...  заприметил  меня — и  бочком-бочком  улизнул  на  свидание.  Исключила  и  эту  квартиру.  Двери в  остальных  -  слегка  обшарпаны.  Поднимаюсь  выше...  вот  массивная  и  богато  декорированная  дверь. Звоню  долго...  Открывший  мне   очкарик  в  шлёпанцах -  явно  из  новых -  подсказал, что  аккурат  над  ним -  музей  какой-то...
           Какой-то...  Это  был  всем  музеям  музей!  Поняла  ещё  в  прихожей -  по  запаху.  На  маленькой  кухоньке  варились   кислые  щи (даю  голову  на  отсечение,  что  именно  они).  Хозяйка в  переднике  подала  мне  мягкие  тапочки  и  проводила  в ...  гостиную.  А  я  думала,  что  варевом  угостят.   Комната  круглой  формы  без  окон  была  сплошь  увешана  фотографиями.  «Вы  мне  поведаете  что-нибудь  интересное? -  спросила  я  экскурсовода-кухарку.  «Да  что  рассказывать? -  удивилась  она. -  Троечником  был!  Остальное -  сами  посмотрите.» 
           Из  посетителей  больше  никого  не  было,  хотя  где-то  рядом  слышались  голоса.  Что  я  знала  о  Зощенко  на  тот  момент?   Почти  ничего,  кроме  любимых  рассказов,  «Повести  о  разуме»  и  того  ужасного  Постановления  46-го  года...   Конечно,  вникла  во  все  документы и разглядела  снимки.  Узнала,  что  его отец — знаменитый  художник  по  мозаике,  мать — дворянка.  Что  сам  будущий  сатирик  со  времён  газовой  атаки  на  фронтах  1-й  Мировой  мучился  болезнью  лёгких.  Жена,  сын,  обожаемые  женщины...  Сложная  личная  жизнь...
           Едва  не  задохнувшись  в  замкнутом  пространстве,  я  вышла  в  коридор.  С  кухни  тянуло  дымом:  пеклись  блины.  «И  вправду, масляная  неделя  кончается», - подумалось  мне.  В  соседнем  помещении  что-то  бурно  обсуждалось...  Заглянув  туда,  я  поняла,  что  это  и  есть мемориальная  комната  знаменитого  писателя.  За  его  рабочим  столом  восседал  молодой  человек,  оказавшийся  директором  музея.  На  кровати,  слава  Богу,  никто  не  отдыхал...  Грузный  мужчина  лет  50-ти  при  моём  появлении  встал  со  стула  и  вытянулся  во  фрунт:   
           "Неведомский,  директор  Центра  сатиры", - отрекомендовался  он.  А  я  и  не  подозревала,  что  в  Питере  есть  такой  важный  центр.  «Мы  вот  обсуждаем  подготовку  к  Юбилею  Михаила  Михайловича...  в  августе  100  лет, -  продолжал  уже  директор музея. -  Возможно, и  Вы  нам  что-то  подскажете», - обратился он ко мне.   «Для  начала  нужно  указатель  к  музею  сделать, - начала  я, -  а  вообще  у  меня  есть  связи  среди  газетчиков, в  «Клубе  петербуржцев»...  Оба  директора  ловили  каждое  моё  слово, а  кое-что  записали... Ещё  бы:  такой  знаток  подвернулся... В этой  смешной  ситуации  было  уже  больше  булгаковского, и даже  Гелла  в  переднике, пусть и одетая, колдовала на кухне...  Если  бы  примус  ей  починял Кот  Бегемот...
           Меня  пригласили  испить  чаю...  Но  я вдруг  представила, что от волнения  выроню  из  рук  чашку от сервиза  самого  Зощенко - и  вежливо  отказалась.  Неведомский  подал  мне  пальто  и  галантно раскланялся.  Оказавшись  на  улице,  я  вернулась  к  реальности, но  в  голове  вдруг завертелись  слова  из  фельетона  великого сатирика:  «Чего-то надоело  про  людей  писать... Дозвольте  написать  о  неодушевленных  предметах.  Для  примеру — о кастрюльках».  В музее, выходит,  отлично  всё  устроено -  в  духе  классика:  и  кухонная  утварь,  и  запахи аппетитные,  разные,  какие  прежде  в  коммуналках  носились...
            Ещё  один  сюжет  в  стиле  Михаила  Михайловича  имел  место  в  самый  день Юбилея...  когда  не  смогли  достать  и  укрепить  мемориальную  доску,  специально  к  этому событию  и  изготовленную...  Она  хранилась  под  замком  в  мастерской  у  скульптора, накануне  уехавшего  за  границу. 

                7  февраля  2013 г.