И наступит утро...

Было невыносимо холодно. Моё сердце тревожно билось, как запертая в клетке птица. На западе, чуть выше линии горизонта, пылал огненный шар цвета марокканского апельсина. Снег огромными хлопьями падал на уставший от людских ног тротуар, лицо, губы, глаза… На мгновение мне показалось, что время остановилось. Я был один на один с каменным безмолвием города. Вдруг в конце улицы мелькнула чья-то тень.
– Что произошло? Куда все исчезли?
Мужчина пожал плечами и заговорил на незнакомом мне языке. Моё самообладание дало трещину, и в неё капля по капле начал просачиваться страх. В исступлении я схватил несостоявшегося собеседника за рукав – новенькое пальто затрещало. Всё моё существо пронзила острая боль, в глазах потемнело.
Бесконечная пустота: ни света, ни звуков, ни запахов – даже своё тело я не чувствовал. Луч прожектора ударил мне в глаза, заставив вскрикнуть. Передо мной стоял крепко сложённый мужчина в чёрной блестящей форме. Он заговорил на том же странном языке, что и незнакомец на улице.
– Вы не говорите по-русски? – звук собственного голоса испугал меня.
Человек в форме повернулся на каблуках и вышел.
Не знаю, сколько прошло времени – мгновение, а может, целая вечность. В тишине отчётливо были слышны шаги двух людей: молодого, самоуверенного и пожилого, знавшего жизнь и порядком от неё уставшего. Скрипнула дверь, и в комнату вошёл только один из них – дряхлый старичок, похожий на дотошную учёную крысу.
– Прекратите этот спектакль! Может, Вы тоже не владеете русским?
– Я изучаю «мёртвые языки». Но откуда Вы знаете русский? На этом языке никто не говорит уже более 100 лет.
В ужасе я отшатнулся от старика. Внутри у меня всё кипело, я был похож на проснувшийся вулкан с клокочущей лавой, готовой вот-вот вырваться на свободу. Он достал с полки толстенную пыльную книгу и начал хладнокровно перелистывать страницы.
– Это одно из последних изданий на русском языке. Помните теорию «Москва – Третий Рим»? Вот, взгляните.
Сухим, беспристрастным языком в книге было написано: «Москва прекратила своё существование в качестве оплота православной культуры одновременно с распадом Российской Федерации на ряд государств-сателлитов».
России больше нет, нет нашей Родины, нет русского языка, нет нас… Я один, и у меня теперь нет родных, друзей, знакомых, тех, кого я любил и знал, нет моего дома. Нет меня. Да, я умер.
Эти мысли вихрем пронеслись у меня в голове. Я бросился бежать не разбирая дороги. Ноги не слушались, они стали ватными, тело обмякло. Всё происходило как в замедленной съёмке. Мне казалось, что я сделан из песка и стоит немного расслабиться, как я сразу же рассыплюсь на мириады песчинок. Силы были на исходе, я задыхался. И снова та же бесконечная пустота…
Проснулся я в холодном поту и долго ещё не мог поверить, что это был сон. Первые лучи солнца пробивались сквозь предрассветную завесу тьмы. Я распахнул окно, и в комнату ворвался свежий весенний воздух. А вместе с ним – русская речь. Я слушал её и пьянел, как от крепкого, годами выдержанного вина. Как я мог раньше не замечать красоту этой волшебной симфонии звуков, рождающих в нашем сознании миллионы красочных образов!
К горлу подступил ком, с каждым вдохом всё сильнее кружилась голова. Широко раскинув руки, я лежал на полу, залитом солнцем, и впервые в жизни плакал от счастья.