Итальянская красавица. Смерть Ивана Грозного

Отрывок из поэмы "Последняя жертва"               
               
           *   *   *
В Москву в июне прибыл посол Рима.
В беседе он пытался убедить
Царя, что Швеция непобедима,
Но папа Римский может пособить

Москве в вопросе с мирным договором,
Но может получиться комом блин,
Коль царь Иван не согласится скоро
С условьем дополнительным одним,

Но у условья есть одна изнанка,
Такая и такая, и притом…
Иван его не слышал. Итальянка,
Красавица, приехала с послом.

Как спутница, его сопровождая.
Своею прелестью царя сразив,
Своей улыбкой что-то обещая
Манящей силой взора вдохновив.

В больших глазах её - синь океана,
Мадонна итальянских мастеров.
Ивану надоели сарафаны
И простота боярских шушунов.

И недоступна, словно Матерь  Божья.
В улыбке дерзкой видится талант
К забавам плотским. Право, непохожа
На русских баб. Ну, сущий адамант !
               
И, слушая посла, крутились мысли -
Как итальянской девой овладеть ?
Иль я в приманках ничего не смыслю,
Иль золотым подарком припереть ?

Потом придумал - это же не сложно,
В сокровищницу надо заманить,
Туда, где глаза оторвать не можно.
Там камешек, цепочку подарить.

В силок заманишь - хлоп ! Поймал синицу.
Тогда уж торжествует птицелов.
Обдумать только всё, не торопиться.
А там, павлин заморский, будь готов !

С послом под вечер долго веселились.
Споив его до положенья риз,
Царь с соблазнительницей удалились
Туда, в подвал, к сокровищнице, вниз.

Морозов со стрельцом вперёд шагали
И освещали фонарями путь.
А вдруг красотка закричит ? Едва ли,
Тогда придётся силой, припугнуть.

Но скоро все сомнения отпали.
Вошли. Сезам московский, отворись!
Глаза у чаровницы засверкали
И жадным, алчным блеском налились.

Смарагды, адаманты, хризолиты,
Сапфиры, яхонты и бирюза…
До самых крышек сундуки набиты
Сияньем, ослепляющим глаза,

Карбункулы и аметист пурпурный,
Бесчисленные нити жемчугов.
В восторге бьётся сердце. Стало дурно.
Пресёкся голос в недостатке слов.

А царь стоит, довольный впечатленьем,
Как искуситель, и уже рука
Её сжимает в страстном вожделеньи,
Волнуя кровь и душу старика…
           *    *    *
--Ты, Афанасий, рожу бы не хмурил.
Не нравится оказанная честь ?
Ишь, недоволен. С гордости аль с дури,
Смотри, не погляжу, что ты мой тесть

Что королеве аглицкой ты скажешь ?
Ну, повторяй, что я велел сказать?
Вернёшься без согласия, промажешь -
Тогда беды тебе не миновать.

--Что ты её племянницу желаешь
В царицы взять, назвав её женой.
Притом Союз военный обещаешь,
Таможенный, торговый и иной.

--Против кого ? --Испании, конечно.
--А скажет вдруг, что я уже женат,
Ответишь — в монастырь сослал, навечно
И постриженья совершён обряд.

--Но ведь она же здесь, лелеет сына !
--Ну что же, пусть пока что поживёт.
Пути Господни неисповедимы,
Он всеведущь, всё знает наперед.

Ступай. Про всё обговорить успели
Исполнишь, значит сей великий труд.
Неможется мне. Чрёсла заболели.
Пусть лекаря поищут, позовут.

Нет мужику больней, чем боли плоти.
Иван Васильич ощутил недуг
Примерно с месяц как-то, на охоте,
Сойдя с коня, чтоб совершить нужду.

Низ живота так сильно вдруг кольнуло,
Потом потёк густой, зловонный гной.
Терпел, скрывал. Всю жизнь перевернуло,
Гадая тайно - что стряслось со мной ?

Дверь приоткрылась и вошел Бомелий,
Придворный лекарь, маг и звездочёт
--Царь- батюшка, вы что-нибудь хотели ?
--Да, посмотри -ка, что меня гнетёт ?

Царь рассказал всю правду, как всё было.
Бомелий слушал, зело был учён.
--Да, злой болезнью девка наградила
Тебя. --Ужели ?! --Да, ты обречён.

Нет, сразу от неё не умирают,
Боль я сниму тебе - я знаю, как.
Но полностью её не исцеляют.
Уж ты поверь, ведь я тебе не враг.

Лекарство приготовлю к утру, скоро.
А результат - чрез сутки, налицо.--
Ушёл. Царь встал и, расстегнувши ворот,
Снял с шеи бирюзовое яйцо.

Ему, юнцу, его надела мамка,
Велев хранить волшебный амулет.
«Как худо будет, то достань и глянь ка.
Коль голубой - то беспокойства нет.

А почернеет, значит, дело худо.
Ишь, голубой, как в поле василёк.
Ты не снимай, носи его повсюду
Храни, как око, этот  оберег…»

Царь голубого цвета не увидел.
Он приобрёл болотно-грязный цвет.
«Знать, чем-то я судьбу свою обидел.
Не чёрный же, беды покуда нет ».
            *    *    *
Туманный Лондон. Ласково встречала
Елизавета русского посла.
Но речь его прослушав, помолчала.
Улыбка медленно сошла с лица,

Сменив приветливость на удивленье.
Что этот бородач сказал сейчас ?
Её смутило это заявленье -
Жениться хочет царь. В который раз ?

В восьмой ? Куда ж он жён своих девает ?
Сжигает, давит, топил ли в воде,
Быть может, кровь по капле выпивает,
Уподобившись Синей бороде ?

Сказала, что ей предложенье лестно,
Но и с племянницей поговорить,
Спросить согласья было бы уместно,
Так что ответ придётся отложить.

Вопрос сей не решаем днём единым,
Но будет положительно решён
И что через недельку на смотрины
Посла руссийского мы позовём.

Узнав, племянница в слезах залилась
И умоляла тётку не губить
Её. Елизавета согласилась,
Решив другой невесту подменить,

Девицей молодой, но некрасивой.
Пусть царь решит - красу не пить с лица.
И с некрасивыми живут счастливо.
Откажется ! Мы знаем молодца !

Нагой, узрев невесту, покривился.
--А что, другой, чуть покрасивей, нет ?
Боюсь, царю она не поглядиться.
--Не обессудьте, нет ! - звучал ответ.

--Жена его последняя скончалась ?
--Нет, матушка, она жива. --То как?
Какая ж тогда свадьба намечалась,
И кто даст разрешение на брак ?

Он что, супругу заточит в неволю ?
Как там у вас- сгноит в монастыре ?
--Ваше величество, царь в судьбах волен
Всех подданных, в стране и при дворе.

--Я знаю. Царь ваш сильный, безусловно    
А главное - сумел он, в добрый час, 
Власть светскую возвысить над церковной,
Что очень не мешало бы  у нас.

Да, вот ещё. У нас одно условье,
Но пусть оно царя не удивит.
Он слишком влюбчив и грешит с любовью
Пусть женщин из дворца он удалит.

--Ваше величество, ведь невозможно.
А кто ж должон обхаживать двоих ?
--Ну почему ? Старух оставить можно.
К тому ж невеста привезёт своих.
               
Прочтя послание, царь возмутился.
Что, удалить, прогнать всех женщин, всех !?
Какой дурак остаться согласится
Без них, прелестниц, сладостных утех .

--Ну нет, мы и без них спокойно жили,
Мне на желанья эти наплевать.
Морозов, много  ль их купцов приплыли
Сукнами аглицкими торговать?

--Да многовато будет,  аж под тыщю.
--Везде, как тараканов, стало быть ?
Ты прикажи, пусть их повсюду сыщут,
И пошлиной тройною обложить.

Не согласятся, отбирай товары
И после направляй гуртом в казну.
А девок я и сам найду, нестарых
Коль захочу - хоть сотню, не одну.
    *    *    *
Весна. Василий Капельник гуляет.
Подтаивает дружно зимний путь
Ручей, в снегу дорожку пробивая,
Намерен до овражка сигануть

И жаворонок ранний, вверх взлетая
Разносит всюду радостную трель
В лесу подснежник к солнцу поднимает
Свою головку. Близится апрель.

Царь, с вечера почуяв облегченье,
Проснулся бодрым. Боли улеглись.
Весна ли помогла, или леченье.
Царь подошел у окну и глянул ввысь.

Над храмом, над Василием Блаженным,
Чредою к югу плыли облака.
Подумал гордо --« Вот, стоит нетленный,
И всех переживёт нас, на века.

А ляхи то вещали о порухе,
Коль я помру - Руси несдобровать.»
-- Морозов, где те вещие старухи,
Которых я тогда велел прогнать ?

Я слышал - обе приютились где-то.
В Филях ли, в Химках, словом, пусть придут.
Спросить царь хочет, получит ответы,
О напастях, которые нас ждут.

Ведуньи шли, но явно без охоты.
Пришлось стрельцам их бердышами гнать.
Мол, им известны царские заботы,
С которыми ему не совладать

--Что, бабушки, устали, чай, с дороги,
А я хотел вас тут повоспрошать.
Ведь вам известно, старицам убогим
О будущем Руси и что нам ждать ?

--Грядут, царь- батюшка, большие беды,
И не объедешь их, не обойдёшь.
Прости нас, но хотим тебе поведать,
Ты через сутки, к вечеру, умрёшь.

--Вы что, старухи, белены объелись ?
А если будет всё наоборот,
Вот продержу вас голодом неделю,
Тогда увидим, кто быстрей помрёт.

Эй, стражники, заприте их в сарае.
Коль ничего не станется со мной,
То завтра, к полночи, уже узнаем -
Кто будет мертвяком, а кто- живой

День следующий начался с зарёю.
Зазолотились храмов купола
Парило. Пахло свежестью, весною.
Она, голубушка, своё брала.

Иван Васильич  вышел из светлицы,
И, поднявшись на Красное крыльцо,
Окинул взглядом терема, столицу,
Внизу - Москвы-реки полукольцо.

Серело за Москвой-рекой болото,
У Воробьёвых гор темнел лесок.
В палаты возвращаться неохота,
Вон мыльня топится, идёт дымок

Позвал Бориса. Годунов явился,
С мочалом, с вениками, кваса жбан.
Царь долго мылся, парился, бранился,
Прося Бориса, чтоб сильней хлестал.

Борис старался, сколько хватит силы
Квас пили оба - ах, хорош квасок .
Царя настолько банька утомила,
Что, чуть дыша, забрался на полок.

Царь чувствовал себя великолепно.
Шутил с Морозовым, --Вот подлечусь,
Уеду в Слободу, слегка окрепну
И, вот те крест, на молодой женюсь

Велел позвать старух. --Ну что, колдуньи .
Уж вечер. Аль откажетесь от слов ?
А то сожгу сегодня, в полнолунье.
--Соколик, подожди пяток часов.

--Так вона, значит, как…- царь засмеялся, -
Раз вы упёрлись - кончен разговор.
Бояре, в полночь, как я обещался,
Коль не умру, то запалим костёр.

Царь в горницу вошёл и потянулся.
--Эх, чему быть, того не миновать.
Давай, Михайло, в шахматы сразимся.
Чем хочешь - снова светлыми играть ?

Ведь я тебя любыми обыграю,
Ты что-то плохо стал соображать.
Всё Вяземского князя вспоминаю,
Вот был мастак, с кем я любил играть.

Игра Ивану доставляла радость,
Выигрывая, громко хохотал.
Морозов, втайне проявляя слабость,
Вновь проиграв, фигуры расставлял.

--С Афоней Вяземским бы я сразился.
Жаль, что погиб на плахе, аки пёс…
Вдруг замолчал, рукой за грудь схватился
И побледнев, чуть слышно произнёс

--Да, видно ведьмы правду посулили…
Ужель ослеп, не вижу ничего...
В глазах туман, словно набилось пыли.
Ведь был здоров я, что стряслось, с чего !?

--Иван Васильич, батюшка, да что-же,
Скажи мне, может лекаря позвать ?
--Михайло, доведи меня до ложа,
Знать, время наступило помирать.

Горит нутро, в груди - как звери драли.
Вот видишь, партию я проиграл…
Вели, митрополита чтоб позвали.
Да побыстрее ! Делай, что сказал…

Явился Дионисий, заступивший
На митрополию как год, назад.
Взглянул, крестом больного осенивши,
Отметив бледность, помертвелый взгляд

--Звал, Государь?--Просить хочу, блаженный…
--Иван Васильевич, о чём просить?
--Когда преставлюсь я, то непременно
С отцом и сыном рядом  положить.

Ещё хочу, коли помру я скоро,
Стать схимником, монашество принять.
Мне голову прикройте амофором…
Ну вот и всё, кажись, успел сказать.

Да, вот ещё… Есть камешек на шее.
Взгляни, скажи - какого цвета стал ?
--Он чёрный, Государь. --И не светлеет?
--Нет.  --Значит, всё тогда.- И замолчал…

В ночи похолодало. Саван снежный
Покрыл Москву и башенки Кремля.
До утра  падал - тихо, безмятежно,
Пока не побелела вся земля.

А утром звуки скорбного набата
Взметнулись к небу, разбудив восход.
Поднялось солнце, глядя виновато,
Сгоняя снег. Весна своё возьмёт.
               
Взойдя, светило ярко засияло
И снег ночной растаял, словно дым.
Держава русская крепка. Два Рима  пало,
Но третий Рим - Москва, неколебим.


Полностью текст смотри поэму "Последняя жертва"