Жизнь в стихах провинциального поэта

                С. В. Викулов
Юрий Асмолов... Сегодня это известный в Курске и совер-
шенно неизвестный в России русский поэт, автор пяти книг
стихов. А начинал он, по его признанию, «на развалинах Совет-
ского Союза», лет 15 назад, когда «наше» вдруг стало «моим»,
положительный герой – отрицательным, а от комсомола, в ко-
тором состоял, только «МК» – «любимая газета проституток»
(Вл. Бушин) да её старшая сестра «КП».
Потрясший страну 1991 год поэт встретил зрелым 30-лет-
ним мужчиной. За плечами были сельхозинститут, армия,
женитьба, несколько лет работы по специальности в одном
из пригородных колхозов с одновременной работой в по-
эзии, ставшей к тому времени, пожалуй, главной составля-
ющей его жизни. Стопка написанных от руки, а частью уже
опубликованных, стихотворений всё прибавлялась, обещая
стать (заветная мечта каждого начинающего!) первой книгой.
Подражая С. Есенину, он весело и бесшабашно оповещал род-
ную округу:
Брожу с луной, гуляю с ветром,
Весь мир любя.
Признал гулёной и поэтом
Я сам себя.
Поскромничал тут «гулёна»: знал, что к его звонкой лире
с надеждой прислушиваются уже и старшие курские поэты –
опалённые войной Николай Корнеев и Алексей Шитиков, сын
Корнеева Вадим – тоже талант, да и сам метр Евгений Ивано-
вич Носов – творец «Усвятских шлемоносцев», лауреат, Герой,
негласный руководитель Курской писательской организации.
Радостно, с душой нараспашку встретил Ю. Асмолов пере-
стройку, не видя в ней ничего, что противоречило бы его пред-
ставлениям о жизни. Явно подзадоривал сверстников и пока-
зывал личный пример: копал! В пользу перестройки, конечно,
потому что верил в неё, как верил тогда ещё и люд деревенский,
– в этом он, молодой инженер, убеждался в каждой, в какую
бы ни заглянул, избе. Но, увы, надеждам земляков не суждено
было осуществиться. Перестройка на глазах превращалась в от-
рицание всего, что было построено за 70 лет, после 1917 года.
На главных площадях городов, на гранитных пьедесталах по-
прежнему возвышался Ленин... Рядом, почти у его подножья,
тысячерукое, многоголовое чудовище – толпа, скандирующая
имя нового «вождя», про которого она твёрдо знала только
одно: может хорошо выпить и лечь на рельсы.
Олицетворявшие собой перестройку (а теперь реформы)
хищные люди и сегодня продолжают будоражить поэта. Поняв
их природу, он по-народному образно и точно выразил смысл
воровского «предпринимательства»:
Снимают проходимцы пенки
С тебя, кипящая страна.
В острых социальных конфликтах тип людей, живущих по
принципу «моя хата с краю, ничего не знаю», проявляется осо-
бенно зримо. Ю. Асмолов не мог не заметить этого. Заметил и
твёрдо решил, что «хата с краю» как символ определённой жиз-
ненной позиции не для него. «Я хату ближе к центру / Пере-
ношу свою!» – заявил он в стихотворении, посвящённом этой
теме. И поместил его чуть ли не на открытие первого сборника
своих стихотворений («Просинец», 1995 г., Курск), выразив тем
самым намерение во всех сценах народной жизни быть действу-
ющим лицом, а не зрителем.
С тех пор вышли в свет ещё четыре сборника его стихов: «На
крутояре» (1996 г.), «Строкой любви и состраданья» (2000 г.),
«Озимая пшеница» (2004 г.), «Письма из деревни» (2005 г.).
Прочитал их и с радостью отметил: поэт не изменил продекла-
рированному принципу. Он всегда с народом, знает его думы и
чаяния, непреклонен в противостоянии унижению его, особен-
но в социальной и культурной сферах. Поэту так понятны и так
близки разговоры мужиков, особенно по языку, что в стихах
порой трудно различить, где говорят они, а где он сам. Словарь
деревни Молотычи, в которой жил он у бабки и деда с младен-
чества (родители продолжали мыкаться по чужим квартирам в
городе), растворился с годами в его поэтическом словаре, став
самой выразительной его частью. Но всё равно ещё и теперь
ему занятно и весело, как он сам признался, «...в деревеньках
подкарауливать, словно жар-птиц, коренные слова». И значит
– коренные проблемы...
«Великий, могучий!» – гордится родным языком каждый
русский писатель. Он верит: книга, написанная на русском
языке, будет прочитана, произнесённая речь – услышана. Нет
веры в это, – и перо писателя ржавеет, стило падает из рук. За-
думанная книга, может быть, лучшая, остаётся ненаписанной.
Ю. Асмолов свои книги написал большей частью о деревне,
по молодости непоколебимо веря, что они дойдут до мужиков,
будут прочитаны ими. Но вот и у него вера эта стала убывать:
увидел, что книги, написанные с сочувствием к народу, с по-
ниманием его бед и страданий, остаются неизвестными ему. И
не только потому, что мал их тираж, а цены высоки. Дело куда
серьёзнее: в народе убита потребность в чтении. «А что читать-
то? Ни кто-нибудь – министр культуры объявил по ящику:
русская литература умерла». Неудивительно, что в самой чита-
ющей когда-то стране всё чаще встречаются теперь человеки,
которые кроме наклейки на бутылке не читают ничего. Слуша-
ют анекдоты Жванецкого, Петросяна, Винокура, Задорнова и
считают себя вполне приобщёнными и к культуре, и к обще-
ственной жизни.
«Страна больна...» – вырвалось однажды, как стон, из гру-
ди поэта. За его не ахти какие годы она ужалась и продолжает
ужиматься, теперь уже не за счёт бывших республик – за счёт
погибших деревень.
О первой книге поэта в Курске было сказано: «Сквозит по-
литикой...» Был повод вздрогнуть и исключить «политику» из
подготовленного к печати второго сборника. Но тогда что бы
осталось? В предисловии ко второму сборнику поэт утверждает:
«Может ли поэт не интересоваться этой зубастой, огнеопасной
каргой – политикой?» – И отвечает: не может, потому что «...он
– не соловей, петь лишь о любви – не получится… При любой
власти, при любом политическом строе, видя горе и боль, поэт
горюет и скорбит. Ведь поэзия – не «восторг любви», но, в первую
очередь, сочувствие».
Потом к этому эпитету он добавит ещё и другой: «сострадание».
И вынесет его на обложку подготовленной к печати следующей
книги – «Строкой любви и состраданья».
Был случай – закрались-таки в душу сомнения:
Может, и вправду не надо
Песен на злобу дня?
Только не я, а досада
Говорит за меня.
Весомый аргумент: говорит досада. А она не умеет льстить,
жеманничать, лицемерить. Для поэта-Гражданина, при пос-
тоянной включённости в жизнь, вопроса «о чём писать» не су-
ществует. Его сердце чутко отзывается на всё, что происходит в
стране, оно бьётся в том же ритме, что и большое сердце народа.
«Пишу о том, что вижу», – заявил он в одном из новых стихо-
творений. Заявил, то ли оправдываясь заранее перед властями
предержащими за «политику», то ли извиняясь перед критика-
ми-эстетами за откровенную приземлённость своих творений.
«Пишу – что вижу...»
Ю. Асмолов хорошо знает, почему «буксует», например, де-
ревня. Не в последнюю очередь потому, что слишком яростной и
затянувшейся оказалась алкогольная атака на неё, приуроченная
к перестройке. Не смогла деревня отразить эту атаку, полегла
костьми, во многих случаях буквально. Страшно поэту. Деревня
же равнодушно называет это состояние «белой горячкой».
После разгрома Советского Союза Россия стала «суверен-
ной», «независимой». Обыватели утешились. Но не улеглась
тревога за судьбу Отечества в душе поэта:
Я вижу: новые тевтоны
На Русь мою идут в поход.
Разбиты первые заслоны,
И наступает наш черёд.
В раздумьях об этом родился на редкость выразительный и
впечатляющий образ России – не вчерашней, а сегодняшней:
Русь – дитя.
Она опять одна.
У обрыва возится, играя.
«Отойди от края!»
Но она
Смотрит вниз,
Не понимая края.
Ясный и очень близкий народному опыту образ. Каждый,
кто нянчил своё дитя, знает: не подхвати его у края, не испугай
высотой падения, не пробуди в нём инстинкт самосохранения,
трагедия неминуемо грянет, дитя сорвётся с края и «убьётся»,
как говорят деревенские женщины.
Знаю, что столичные поэты и поэтки («ЛГ» недавно вбро-
сила в литературный обиход это словечко) снисходительно, а
подчас и высокомерно смотрят на провинциальных «гениев».
А я вот об одном из них – всерьёз. «Из личных симпатий», –
кто-то подумает. Нет, с Асмоловым я даже не знаком. «Тогда,
может быть, из желания прослыть первооткрывателем нового
литературного имени?..» Но открытие уже состоялось: Ю. Ас-
молов открыл себя сам! Курские писатели, издатели и люби-
тели поэзии безоговорочно подтвердили это. Открыл пока не
на всю Россию… но в этом не его вина: время такое. Русский
народ сегодня разобщён. Писатели – тоже. Взаимопроникно-
вение культур областей, краёв, национальных республик новой
властью не предусматривается, обмен новыми книгами – тем
более. «Зелёный свет» на телевидении провинциальному писа-
телю только снится. А без выхода на ТВ-экран да при нынеш-
них мизерных тиражах книг стать известным в такой огромной
стране, как Россия, невозможно. На родине поэта, в Курской
области, всё это в значительной мере компенсируется личны-
ми встречами с читателями. У Ю. Асмолова они проходят с
большим успехом, при полных залах. Земляки принимают его
на ура! И не только за то, что «смело» (смелее, чем они сами)
говорит «про политику», но и за то, что он для них свой – и по
характеру, и по языку.
Ю. Асмолов – поэт-Гражданин! В сегодняшней России
«Гражданин» в приложении к поэту звучит не только уважи-
тельно, но и гордо! Впрочем, как и в приложении к простому
человеку, работающему на возрождение России.
Я радуюсь появлению в русской поэзии ещё одного талант-
ливого поэта, главным содержанием поэзии которого является
народная жизнь, а главным чувством – любовь к народу, сочувс-
твие ему и сострадание. Радуюсь и тому, что он такой в провин-
циальной России не один. О провинциальной России враги её,
русофобы, говорят: «лапотная Россия». Патриоты: «глубинная
Россия». Я бы добавил: коренная, подлинная Россия – кладовая
русского языка, высокая башня русского национального харак-
тера, ещё не облетевший сад русской национальной культуры.
Поэзия Юрия Асмолова – подтверждение тому.
                (Патриот. – 2006. – № 1-2, в сокращении)