Брюссель

Жак Брель и Жерар Жуаннэ

Брюссель

Это было в те времена,
когда город Брюссель мечтал.
Это было в те времена,
когда весело он распевал.
И брюссельствовал город Брюссель,
в те года, что прошли давно,
и шутил и смеялся Брюссель
в ту эпоху немого кино.

Вот площадь Брукер. Там в зеркальных витринах
застыли красотки в своих кринолинах.
Вот площадь Брукер. Там в цилиндрах мужчины
В омнибус входили, смеясь без причины.

И сидя на империале,
мой дедушка с бабушкой рядом
мечтали и не отличались
на жизнь слишком строгим взглядом.
Бабка служила в конторе,
дед был военным бравым.
Оба изрядно беспечны,
и я не сужу их, право.
Мир одарить спешили
сыном – моим отцом.
Так вот. А вы хотите,
чтобы я был хитрецом.

А на мостовой де ля пляс Сант-Катрин
плясали красотки, задрав кринолин.
Омнибус плясал и мужчины плясали,
лишь над головами цилиндры мелькали.

И сидя на империале,
мой дедушка с бабушкой рядом
в мечтах уносились к звездам,
друг друга лаская звглядом.
Дедушка знал, что делать.
Бабка ему позволяла.
Они это сделали вместе.
Неплохо сошло для начала.
Славно сошло, и звезды
им улыбались, дразня.
Так что и вы серьезным
не требуйте быть от меня.

В кругу фонареы де ля пляс Сант-Жустин
кружился цилиндр и шуршал кринолин.
За парами пары неслись чередой,
и даже омнибус тряхнул стариной.
И сидя на империале,
мой дедушка с бабушкой рядом
прижались друг к другу тесно,
им большего и не надо.
Он ждал начала войны.
Она – моего отца.
И оба не мыслили даже
для сказки плохого конца.
Веселы были, и это по мне.
Только бюсь – при такой-то родне
во мне вы найдете едва ли
образчик высокой морали.

Это было в те времена,
когда город Брюссель мечтал.
Это было в те времена,
когда весело он распевал.
И брюссельствовал город Брюссель,
в те года, что прошли давно,
и шутил и смеялся Брюссель
в ту эпоху немого кино.