Развал - часть 8

X.

Пресловутое равноправие
Конституцией провели,
Но сильней коммунисты бравые
После этого расцвели.

Обозначилось отделение
Всех прослоек больной страны,
Появилось распределение,
Хоть кричали, что все равны.

Было строго теперь указано,
- Что кому и, какой кусок.
Работяге намёком сказано
Чтоб затягивал поясок.

… Затянули потуже поясы
И быстрее помчались в …изм.
Оставалось освоить полюсы
Чтобы строить там коммунизм.

Не беда, что с рукой протянутой
Приходилось стоять всегда.
Важно было в фуфайке стянутой
Строить новые города.

И геройским трудом прославился
В те далёкие дни народ.
С непосильной задачей справился,
Продвигаясь быстрей вперёд.

Воздвигались электростанции,
Под Москвой провели метро.
Добывались Земли субстанции,
Что хранило её нутро.

Разворачивалась кипучая
Жизнь от запада на восток.
Развивалась страна могучая,
Как весенней порой росток.

Вместе с фабриками, заводами
Стал в Союз приходить прогресс.
С самолётами, пароходами
Появились и ГЭС, и ГРЭС.

Прикаспийские земли вышками
Забросали из края в край.
Нефть качали и, газа вспышками
Вся заполнилась магистраль.

Танки, пушки, другая техника
В арсенальный запас вошли.
В современной военной лексике
Своё место они нашли.

И поверил народ в могущество
Большевистского Октября.
Умножать стал своё имущество,
С каждым годом размах беря.

Крепла сила и мощь Отечества,
Запад начал торговлю с ним.
Проявляя задор купечества,
Стал на рынке считать своим.

А Восток, на Союз обиженный,
Вдруг затеял военный спор.
Но китайской команде стриженой
Красной Армией дан отпор.

Перестали свои условия
Желтолицые выставлять.
И пошли на контакты новые,
Стали дружбу к нам проявлять.


XI.

С тех пор тремя антагонизмами
Был строй советский разделён,
Тремя большими организмами
Весь путь его определён.

Один на красной территории
Был высшим ленинским звеном.
Он шёл по лживой траектории
С коммунистическим зерном.

Там все работники партийные,
Номенклатуры дружный сброд,
В своих делах оперативные,
В руках, державшие народ.

Их должностное положение
Дало господские права.
Всё остальное – приложение,
Они Союза голова…

Им было всё вождём позволено
За подхалимский лисий нрав.
От полной пенсии удвоенной
До командирских жёстких прав.

Они имели привилегии,
Машины, дачи и жильё.
Своей партийною коллегией
Похожи были на жульё.

Ведь с теми средними зарплатами,
Что Главный им определил,
Могли похвастаться палатами
И показать, как свет им мил.

…Серванты с царскою посудою,
Ковры, картины со стены.
Могли достать, не тратясь ссудою,
Бесплатно и за полцены.

В него с мечтой о жизни радостной
Стремились многие попасть,
Но по дороге стадной гадостной,
Могли, разбившись, низко пасть.

Весь этот клан своей республикой
И всей страной руководил,
Играл помпезностью на публику,
Свои порядки наводил.

Он развивался в каждой отрасли
И рос, как тесто на дрожах.
Всходил вокруг зелёной порослью
Чтобы держать народ в вожжах.

… Другой – колхозники с рабочими,
Учителя и продавцы,
Врачи, водители и прочие,
Системе нужные спецы.

Учёный свет и литераторы,
 Военнослущащих состав,
Администраторы, ораторы,
Все, кто регалий не достал.

Все те, кого кнутом и пряником
Король на тяжкий труд гонял.
Те, кто в спецовке грязной дряненькой,
Вид человека не ронял.

Все, кто своим умом и силами,
Могли систему поддержать.
Кто за лопатою и вилами
Не мог начальству возражать.

Им главной кликой было велено
Пахать, работать и служить.
Быть начеку и преднамеренно
За дело голову сложить.

Их коммунальными квартирами
Совет до смерти наделил.
Плитой и общими сортирами
Их пьяный быт определил.

Порой, в квартирке очень маленькой
Ютилось десять человек.
И детям, и родне всей старенькой
Там доживать, случалось, век.

А в сёлах – дряхлою избушкою
Был крестьянину отчий дом,
Где с детства хлебною горбушкою
Мог прокормиться он с трудом.

Или в бараки непригодные
На стройках века поселил,
Где, в дни осенние холодные,
Сквозь крышу дождь на плечи лил.

Где вши людей съедали заживо,
На грязном поприще плодясь.
Где дух труда прорехи сглаживал
И люди жили не стыдясь.

…И третьим в этом шумном сборище
Был самый крайний ешелон.
В коммунистическом позорище
Лишённый был свободы он.

«Враги народа и преступники
Входили в этот узкий круг,
Антипартийные отступники,
Что раньше шастали вокруг.

Теперь они по тюрьмам спрятаны,
Разбросаны по лагерям.
В таёжной мгле в обносках латаных
Подвласны псам и егерям.

Все, кто на почве политической
Имел уклон свой или взгляд.
Пусть трижды он патриотический,
Но с Аппаратом шёл не в лад.

Все жертвы сталинской агрессии,
Его коварства и интриг.
Кто испытал печать репрессии
И те, кого ГУЛаг постриг.

Ведь в чёрный список недоверия
Войти мог каждый человек.
А дальше – псы Ежова –Берии
Их доводили до калек.

… Кто в тюрьмах, пытками замученный,
Признался им в чужих грехах,
- От мира надолго отлученный,
Когда-то правивший в верхах.

Военачальником заслуженным
Вчера лишь был при орденах.
Теперь стал хилым и простуженным,
И жизнь к пределу сведена…

Все те, кто трактами таёжными
Зимой и летом лес рубил,
Кого считали ненадёжными,
Но вождь пока их не убил.

Кто за похлёбку с рыбой тухлою
Каналы строил и мосты.
И, доходя, с душою трухлою
Шёл для расстрела на посты.

Туда вошли эсеры бывшие,
Меньшевики и юнкера,
Белогвардейцы, срок отбывшие,
И царской свиты шушера.

Там были боговы служители,
Середняки и кулаки,
Простые люди – небожители,
Что стали жертвой злой руки.

Их дети, внуки, даже правнуки,
Их жёны, матери, отцы
Порой, встречали в зоне праздники,
Как их соратники – борцы.

Режим хотел до корня вытравить
Весь провинившийся народ.
Или, по крайней мере, выправить
От ереси грядущий род.

И репрессивною машиною
Ломались судьбы всех людей…
Король же со своей дружиною
По трупам шёл в плену идей.

В дружине той отряд избранников
И каждый прут в руке держал.
 И полк мучителей охранников
Чтобы народ всегда дрожал.

Не полк, а целая дивизия,
Огромный корпус верных слуг,
Который делал всем ревизию
Чтобы пахал всё время плуг.