Девятнадцатое октября

Тебя не вспомнит век спустя никто –
как жаль, что ты не Болдинская осень.
И обо мне, наверняка, никто не спросит –
ведь мой октябрь не то, что тот,
хотя он не стремится к лаврам предка
и любит лишь в моих стихах, и то так редко,
кружиться трепетной строкою над листом.

Роняет лес багряный свой убор,
польщённый тем, что был воспет поэтом,
забыв, что он давным-давно забыл об этом.
Мой город впал в октябрьский минор,
любовь заменена на расставанья.
Лишь золотых твоих очей очарованьем
пленён навеки Знаменский собор.

Зайди ко мне – не бойся помешать,
представь, ведь у меня сегодня день рожденья!
Побудь в моём дворе ещё мгновенье,
чтоб насмотрелась на тебя моя душа.
Ты подожди чуть-чуть, октябрь ещё продлится,
ну а потом… Как я потом дождём напился,
когда, не попрощавшись, ты ушла.

Когда листвы сусально-золотой туман
с последним вздохом октября к земле приник,
твой обнажённый силуэт дожди пленил.
Потух твой блеск, когда пришла зима.
Когда погибло всё, чем мы так дорожили,
ты, не спеша, сошла с подножки моей жизни
так же легко, как я сошёл с ума.

                Июль 1997.