Стихи и песни Владимира Высоцкого о море и моряках

  В своём «Монологе о военных песнях» Владимир Высоцкий в 1970 году рассказывает:
  «…На конец я оставил одну из самых любимых песен. Песня о подводной лодке. Опять – я никогда не погружался в лодке, тем более, не всплывал в минных полях, - я только слышал как-то историю, как лодку, которая израсходовала боезапасы, немцы хотели захватить, и как её направили на форт и разбили о причал, чтобы она не досталась врагу. Я не могу, к сожалению, долго теоретизировать по поводу песен. Если нужно объяснять, о чём она и какая её идея, тогда лучше не писать песен, а написать большое исследование, вроде «Подводный бой в условиях минных заграждений». А это уже написано, так что совсем худо. Нет, всегда интереснее про людей, про сильных людей в минуту наивысшего напряжения сил и нервов…
  Её («песню» - прим. авт.) нельзя назвать военной. Война давно кончилась, но она никогда не будет в забвении, она оставила в истории и в душах несмываемый след. Недаром мы так часто говорим сейчас: «как в бою», как на войне»…Конечно, есть и в наших буднях что-то, похожее на бой – минуты и дни, требующие предельного напряжения, как в атаке, мгновенных решений, как в бою, полной отдачи сил, как на войне…».
  Из этих слов Владимира Высоцкого (ВВ) ясно, что не мог он обойти молчанием тему моря и моряков: особенно в море часто требуется предельное напряжение сил, воля и смелость.
  Морская тема в творчестве ВВ появилась не сразу. Песне «Спасите наши души» предшествовали три морские песни: «Лечь на дно», «При всякой погоде» и «Прощание». «Лечь на дно» - это, скорее всего, лишь упоминание о подводной лодке, используемое в припеве этой «песни усталости и душевного разлада»: «…Лечь бы на дно, как подводная лодка, и позывных не передавать…». А вот песня «Прощание», исполненная впервые в 1966году, - это песня надежды на возвращение, веры в то, что «сжигать корабли скоро выйдет из моды…». Песни «При всякой погоде» и «Прощание» вошли в пьесу А.Штейна «Последний парад» 1969 года.
  Следует отметить, что «Песня матроса», написанная ВВ для спектакля Театра на Таганке «10 дней, которые потрясли мир», не может никак считаться «морской», хотя это и «Песня матроса». Это очевидно из её содержания: «Всю Россию до границы / Царь наш кровью затопил, / А жену свою – царицу - / Колька Гришке уступил…».
  Песня «При всякой погоде чем-то близка к «песням беспокойства»: «…зачем уплываешь / не на день, не на два?.... 1966 год был для ВВ переломным – и в личном, и в творческом плане, чуть позже будут созданы песни для к/ф «Вертикаль», песенка про космических негодяев и тау-китян.

        Незадолго до появления песни «Спасите наши души» в июле 1967 года, в жизни Владимира Высоцкого происходят серьёзные личные события: и во время работы в театре, и на съёмках кинофильма «Вертикаль». А затем происходит встреча с Мариной Влади (Поляковой Мариной-Катрин). Летом 1967 года из под пера Высоцкого вырываются строки:

  …В душе моей – пустынная пустыня.
  Ну, что стоите над пустой моей душой?!
  Обрывки песен там и паутина,
  А остальное всё она взяла с собой…

  Стихи поэта – это его душа, его откровения, и видно, что в душе ВВ нарастает смятение. Ведь в тот год ВВ жил семейной жизнью с женой (Людмилой Абрамовой), имея двух детей – Аркадия и Никиту. В июле же появляются новые откровения ВВ:
 Словно всё порвалось, словно слышится SOS на далёких судах…
 Или нет – это птицы на запад уносят любимых.
  Ему, ВВ, самому впору было давать SOS, и вот уже этот сигнал «на далёких судах» превращается песню-крик «Спасите наши души!» - словно застывший крик гибнущих подводников:

  Спасите наши души!
  Мы бредим от удушья.
  Спасите наши души!
  Спешите к нам!

  Призыв услышать "SOS" режет души напополам не только тонущих, погибающих, запертых давлением воды в душных отсеках людей, но и спасателей, спешащих к ним на помощь… И души слушающих песню.
  В Одессе режиссёр картины «Особое мнение» В.Жилин, услышавший песню в исполнении ВВ, был потрясён и предложил включить её в сценарий фильма и устроить съёмку этой песни, где ВВ сыграл бы роль облучённого подводника. Однако, делать это запретил директор Одесской киностудии…
  В первой редакции песни пятая строфа (25-28 строчки) выглядела так:
 
  Но здесь мы на воле – внизу, а не там!
  Свихнулись мы, что ли -
  всплывать в минном поле?!
  А ну без истерик! Мы врежемся в берег, -
  Сказал капитан.
 
 В более поздних авторских исполнениях строки были изменены на:

  Но здесь мы на воле -
  ведь это наш мир!
  Свихнулись мы что ли, -
  всплывать в минном поле?!
  Сказал командир…

  Начальное слово песни «Спасите наши души», как специфический «ключ», задаёт её трагический ритм. Слово «напополам» завершает каждую ритмоформулу. Звучащие на надрыве ритмоформулы одинаковы, но вариантны. Смысловых повторов (за исключением рефрена) нет. При прослушивании песни возникает трагическое ощущение приближения гибели. И даже выход наверх здесь не означает выхода («…Вот вышли наверх мы. Новыхода нет!...»). Приходиться рваться к причалам заместо торпед!
  В песне нет выхода на личное местоимение «Я», как это часто бывает у ВВ в других песнях. Но ощущение общности, слаженности, слитности гибнущих людей присутствует от начала до конца: личное «Я» растворяется в общем «МЫ». Но это не мешает контакту исполнителя со слушателями. В стихах чувствуется трёхсложный ритм, трёхсложная стопа, чередование мужских и женских строк, амфибрахий АМ4 усечённый, укороченная 4-я строка. Инструментовка ткани стиха – грозная (звук «р» в словах «нейтральной, накроют, локаторы…»), ассонансы на букву «о».
  Не так и редко раздавался сигнал SOS даже только по поводу спасения аварийных подводных лодок, а вообще во всём мире суда и корабли терпят бедствие чуть ли не ежедневно. 14 декабря 1952 года в Японском море погибла ПЛ С-117 Тихоокеанского флота (погибло 52 человека), 26 сентября 1957 года в Балтийском море – ПЛ М-256 (погибло 35 человек), 11 января 1961 года на Северном флоте погибла ПЛ Б-37 (погибло 112 человек), 27 января того же года – в Баренцевом море ПЛ С-80 (погибло 68 человек). 4 июля 1961 года при ликвидации аварии ядерного реактора на АПЛ К-19 в Норвежском море погибло 8 человек…
  Знал ли обо всех этих случаях ВВ, когда писал в 1967 году свою песню «Спасите наши души»? Возможно, что знал, хотя в те года информацию об авариях подводных лодок особенно не распространяли. До 1980 года (при жизни ВВ) произошло ещё две катастрофы с нашими подводными лодками (в Тихом океане – К-129, а в Бискайском заливе – К-8). После песни «Спасите наши души» ВВ больше не затрагивал тему подводных катастроф и о подводниках больше песен не писал. Но призыв спешить на помощь гибнущим морякам продолжал звучать с магнитофонных лент хриплым голосом общего отчаяния. И казалось, особенно тревожно и печально голос ВВ звучал в песне отчаяния в дни тяжёлых морских испытаний, поиска пропавших, ожидания возвращения кораблей из похода, потери связи, прощания с надеждами и с погибшими.
  Песню «Спасите наши души» моряки на флоте приняли и знали хорошо – и надводники, и подводники. Этот песенный SOS после 1980 года, когда не стало ВВ, уже продолжал жить своей самостоятельной жизнью, вырываясь из магнитофонных лент и в жилищах моряков на берегу, и в каютах на кораблях и судах.

  Тем временем и после ухода из жизни ВВ морские трагедии на море с нашими ПЛ продолжались и продолжаются до настоящего времени: в октябре 1981 года - ПЛ С-178 в заливе Петра Великого, в октябре 1986 года – ПЛ К-219, 7 апреля ПЛ К-278 «Комсомолец» в Норвежском море… Сигналы о катастрофах «Спасите наши души» не прекращаются…
 
 12 августа 2000 года во время учений Северного флота атомный подводный ракетный крейсер «Курск» не вышел на предусмотренный сеанс связи… По радио звучала и рвала душу песня ВВ:
  Спасите наши души!
  Спешите к нам.
  13 августа в 18 часов 30 минут началась спасательная операция.
  Мы бредим от удушья…
  14 августа в 11 часов командование ВМФ сделало первое заявление о том, что АПРК «Курск» вынужден лечь на грунт.
  Наш путь не отмечен.
  Нам нечем… Нам нечем!...
  15 августа в первой половине дня адмирал флота В. Куроедов заявил, что кислорода на подводной лодке хватит до 18 августа, а в конце дня была названа дата – 25 августа.
  Наш SOS всё глуше, глуше…
  16 августа в 14 часов 30 минут председателем правительственной комиссии было заявлено, что экипаж «Курска» не подаёт признаков жизни…
  Но помните нас!...
 
 Дальнейшее известно. Трагедия завершилась гибелью 118 человек (111 человек из состава экипажа, 5 офицеров штаба дивизии ПЛ и двух прикомандированных). Отсутствие водолазной техники и спасательных подводных аппаратов в России к 2000 году. Траур. Позже – подъём «Курска» с использованием зарубежных водолазов и техники. Работа комиссий по установлению причин…
  Там слева по борту,
  Там справа по борту…
  И в 2005 году многим осталась точно не ясна причина гибели «Курска». Осталось множество версий и догадок.

  Первая версия: подрыв подводной лодки на мине периода Второй Мировой войны.
  …Свихнулись мы что ли -
  Всплывать в минном поле?!...

  Вторая версия: «Курск» протаранило судно большого водоизмещения.
  ...Мы можем по году
  Плевать на погоду…

  Третья версия: АПРК «Курск» столкнулся с атомной многоцелевой лодкой ВМС США или Великобритании (сразу после гибели «Курска» американская многоцелевая АПЛ «Мемфис» зашла в норвежский порт Берген, а в Москву из США срочно прилетел для переговоров директор ЦРУ…)
  …Там прямо по ходу мешает проходу
  Рогатая смерть…

  Четвёртая версия: АПРК столкнулся с подводной скалой (хотя – есть ли в подводном полигоне скалы?)
  …А ну без истерик! Мы врежемся в берег, -
  Сказал командир…
 
  Пятая версия: на АПРК «Курск» произошёл взрыв двигателя торпеды с последующей детонацией торпед в первом отсеке.
  … Конец всем печалям, концам и началам -
  Мы рвёмся к причалам
  заместо торпед!
  Страшные совпадения - страшных событий и страшных слов из песни Владимира Высоцкого, спетой за 33 (!) года до событий 2000-го года!

  Конечно, это только совпадения, говорящие о том, как умело и быстро мог ВВ проникаться деталями тех событий, ситуаций и дел, о которых писал свои песни. Хотя (он сам это говорил на концертах) ВВ никогда не участвовал в погружениях и выходах ПЛ в море. Но у него было много корреспондентов, в том числе флотских, из писем моряков и рассказов их Владимир Высоцкий многое знал о флотской жизни.

  «Я иногда получаю удивительные письма. На них обидно не ответить. Иногда письмо может дать тебе новые силы работать. Например, я получил письмо от человека, который был командиром подводной лодки. У них потёк реактор в Средиземном море. Они уходили с курса, по которому проходит много-много пассажирских судов, чтобы не загрязнить, не заразить воду. Очень долго не всплывали. Они шли под водой. У них возникли проблемы с кислородом. Да ещё был взрыв – пришлось переборки задраить. Всплывали они быстро. Последним лёг в кессонный аппарат командир лодки. У него была кессонная болезнь. Это страшные боли. Говорят, что это не передаваемые, ни с чем не сравнимые боли. Если кто-нибудь знает, что такое почечная колика, когда всё болит, это похоже, только при кессонной болезни раз в десять сильнее. Он в течение двух суток просил ставить ему песню «Спасибо наши души». Я уж не знаю, почему, но он её слушал. Он мне написал, что эта песня помогла ему выжить и вытерпеть боль. Такие письма стимулируют. Ты снова хочешь работать.» (см. 23, стр.162).

  Я тоже мог бы назвать немало своих знакомых, которые, находясь в тяжёлом положении или в больничной палате слушали магнитофонные записи песен ВВ, и в частности, именно эту песню – «Спасите наши души». Видно, больным, ослабшим и покалеченным душам требуется вслух, как можно громче напомнить о себе, попросить помощи, хотя бы голосом магнитной ленты?
 
  В своих последующих морских песнях ВВ «погружался» (если не считать падения за борт с главной дороге в песне «Человек за бортом») ещё только два раза, да и то не в качестве подводника, а в качестве аквалангиста:

  …Дышу я непривычно – ртом.
  Среда бурлит – плевать на среду!
  Я погружаюсь и притом
  Быстрее в пику Архимеду…

 В этих строках стихотворения «Упрямо я стремлюсь ко дну» отдано предпочтение авторскому местоимению «Я» (в 10 строфах из 20-ти), но диалог личности и окружающей людской среды не нарушается: все сомнения и вопросы обращены к «МЫ»:
  …Зачем мы сделались людьми?
  Зачем потом заговорили?...

  При чтении стихотворения возникает ощущение приближения к «дну» - о нём много сказано, как и давлении, рифах… Ощущение быстроты погружения и нарастания чудовищной мглы, немоты подводной среды уравновешивается тем, что она «и многоцветна, и разумна…». В этой-то, угадываемой - как в глубине, так и на суше - экстремальной ситуации (песня написана в 1977 году) ВВ предлагает намеренно тонуть, бежать с суши, на которой « ...мы умудрились много знать, повсюду мест наставить лобных, и предавать, и распинать, и брать на крюк себе подобных!». Эти строки – о море, но больше - о море человеческих страстей, а меньше – о реальном подводном мире. Здесь подводный мир – только декорация, удобный способ показать, что глубина спасает и скрывает «всё, что гналось и запрещалось».
  Песня «Аквалангисты» написана ВВ по просьбе аквалангистов московского клуба «Сарган» ещё в апреле 1968 года:

  … Нас тянет на дно, как балласты,
  Мы цепки, легки, как фаланги,
  А ноги закованы в ласты,
  А наши тела – в акваланги…

  Правильно подмечено, что мы «боимся кессонной болезни», которая может быть при быстром всплытии с большой глубины, а слово балласт, «тяжёлое» само по себе(как и сам груз, предназначенный для ликвидации ненужной плавучести), усилено множественным числом («балласты»), что выглядит естественно в контексте песни.
  С утверждением - сказки, что «красиво здесь» - приходится мириться, так как при драматической завязке сюжета - не до подводных красот! Слова этого, по сути, гимна аквалангистов должны быть суровыми, ведь работа «рыцарей пучины» и покорителей бездны в аквалангах часто тяжела и опасна.
  Вернёмся к песням Владимира Высоцкого, написанных для моряков надводного флота. В 1968 году ВВ пишет в стихотворении «На острове необитаемом» строки о том, как корвет трёхпалубный налетел на рифы, и что из этого получилось. Далее описывается тяжёлое положение населения этого необитаемого острова – оказывается население-то было на нём! Лучше бы не было, возможно. Дело в том, что попугай «ужасно
 говорящий» «собрал всё население / и начал обучение / ужаснейшим словам…». Возможно, этот попугай был заплутавшим членом поэтико-матюгального клуба (типа «барковского»), а может быть и был он неким предтечей или предвестником будущих телекоролей и телепиарщиков 21 века, обрушивающих поток ужаснейших слов на наше электоратное население (а заодно - на остатки культурного народа) сегодня? Об этом остаётся нам только догадываться. Впрочем остров окружён морем, и сама история с попугаем – вполне морская…

  Песня «Ещё не вечер» написана ВВ в апреле 1968 года. Внешне это песня не только о море, но и о пиратской невесёлой (или весёлой) доле на море:

  Четыре года рыскал в море наш корсар.
  В боях и штормах не поблекло наше знамя.
  Мы научились штопать паруса
  И затыкать пробоины телами…

  Эта песня очень напоминает морские «шэнти» корсаров, флибустьеров и каперов 18-19 веков: есть и эскадра, которая гонится по пятам, а на море штиль, есть и «в трюме течи…». Но в отличие от традиционных пиратских песен, здесь на борту есть очень уверенный и спокойный капитан (этакая светлая и смелая личность), который всегда прав и всегда знает, где выход из создавшегося тупика и «что делать». Есть у него хоть и нелюбимое, но часто упоминаемое им время суток, когда всё будет плохо, но до этого времени ещё можно всё исправить:

  Неравный бой, корабль кренится наш -
  Спасите наши души человечьи!
  Но крикнул капитан: «На абордаж!»
  Ещё не вечер, ещё не вечер!

  «Лицо в лицо, ножи в ножи, глаза в глаза…» - действительно, эта схватка на море завораживает. И картина описана реальная для сражений и пиратских боёв прошлого. Впрочем с крысами, мешающими «схватке бесшабашной» дело могло обстоять и хуже – обычно крысы покидали корабль ещё до выхода в открытый океан – ещё в базе…

  Впрочем, песня имеет и второй смысл, объясняющий не только поведение крыс, тупо прыгающих за борт, но и всё остальное. Песня эта не только о пиратах, но и о Театре на Таганке! И сразу становится ясным, что «капитан» - это режиссёр театра Любимов, крысы – артисты, несогласные с режиссёром по каким-то вопросам постановки спектаклей или делёжки ролей, а вражеский фрегат – государственные чиновники от культуры, сильно мешающие постановке новаторских, авангардистских пьес Любимова и его единомышленников. Остаётся понять, что такое – «океан»:

  …Всё может океан взвалить на плечи -
  Ведь океан-то с нами заодно,
  И прав был капитан: ещё не вечер!

  Океан, очевидно, это - большинство народа, это – масса простых зрителей, симпатизирующих тому, что показывает Театр на Таганке под руководством Любимова и при участии во многих ролях Владимира Высоцкого. Однако «…кто с кольтом, кто с кинжалом, кто в слезах, мы покидали тонущий корабль…» - в этих словах определённо есть и отзвуки актёрской судьбы самого автора песни – ВВ: шёл 1968 год, тяжёлый и для поющего поэта-актёра, и для театра… Впрочем, были ли у ВВ лёгкие годы? Второй план песни для рядового слушателя, не связанного с театром, практически неразличим, поэтому «Ещё не вечер» - это песня двойного назначения, но как морская и пиратская - она имеет большее, на мой взгляд, не устаревающее, значение: пираты есть и сегодня – в 21 веке, да и в истории мореплавания занимают свою псевдоромантическую и жестокую нишу. А вот Театр на Таганке уже не раз пошёл ко дну, причём это произошло после ухода из жизни ВВ. Так что слова «Им не послать его на дно» из песни, увы, не сбылись: театр уже не тот, что был, хотя и держится пока ещё на плаву, но ведь то, что плавает уже без ВВ – совсем не Таганка 70-х – 80-х прошлого века. Да и «океан» стал другой, теперь и понять тяжело, кто с кем заодно и так ли нужны пиратам, властвующим в «океане», театры и искусство вообще?
 
  Песня «Цунами» была написана ВВ в 1969 году для кинофильма «Внимание, цунами!» Одесской киностудии. В тексте песни есть строки, очень резонирующие с пословицами: «…Не восхищайся прошлогодним небом, не возвращайся, где был рай когда-то, и брось дурить – иди туда, где не был». Такой призыв к романтике исследований характерен для поэзии второй половины прошлого века:
 
 … Там что творит одна природа с нами!
  Туда добраться трудно и молве.
  Там каждый встречный – что ему цунами! -
  Со штормами в душе и в голове…

  То, что эта «цунами – равнодушная волна…» в реальности пришлось убедиться всему миру под Новый 2005-й год. Цунами в Индийском океане унесла тысячи жизней. Сигнал «Внимание, цунами!» раздался с опозданием, а кое-где и вовсе не дошёл до людей. И снова «…На море штиль, но в мире нет покоя…». И всё же:
  …Бывают беды пострашней цунами
  И – радости сильнее, чем она.

  Это так: страшна волна цунами – и для каждого человека, и для целых народов, и для человечества опасна! Но – бывает ещё хуже и страшнее: космические катаклизмы, мировые войны, эпидемии смертельных для человека болезней, термоядерные взрывы, вымирание населения в стране по миллиону в год в связи с политикой антинародной власти и т.п. А радости от цунами вообще никому и никакой нет. Так что любая радость – «сильнее, чем она».

  Летом 1969 года Владимир Высоцкий написал песню «Человек за бортом» и посвятил её капитану теплохода «Грузия» Анатолию Гарагуле. Песня вошла в спектакль «Мой остров» Московского театра «Современник». Эта песня – об экстремальной ситуации на судне – шлюпочной тревоге по команде «Человек за бортом!». И это как бы первый слой (или план) песни. Во втором слое говорится о выпадающих за борт не корабля, а общества тех лет. В третьем же «слое» явно чувствуются отзвуки, коллизии событий в личной и творческой жизни, судьбы ВВ:
  «…никто меня не бросится спасать
  и не объявит шлюпочной тревоги…»
 Или:
  «…Мало ли кто выпадает
  С главной дороги за борт!»

  Если ВВ пишет, что «Вперёдсмотрящий смотрит лишь вперёд – не видит он, что человек за бортом…», то что это означает? Намёк на несовершенство морских порядков и необеспеченность наблюдения за кормой? Или отсутствие заботы о людях, случайно «выпавших за борт» неумолимого движения к «светлому будущему»? «Вперёдсмотрящих» 1969 года (парт-номенклатуру и высших чиновников) действительно не интересовала такая мелочь, как люди, выпавшие за борт. В лучшем случае, помощь могли оказать «матросы» - обычные люди, товарищи по работе и делу. Но ведь и сейчас-то, дело не лучше с этими вперёдпродвинутыми - им бывает даже выгоднее иметь максимальное количество выпавших за борт жизни. К тому же даже самые «продвинутые вперёдсмотрящие» вряд ли знают, где находится это «вперёд», куда лететь или плыть надо, к какому берегу?! Страна несколько лет уже давно «никуда не летит»! Если не считать «полётом» развал, падение и отставание от «развитых» Европы и Америки.

  Печальна перспектива оказаться без помощи в бурных волнах в открытом море. Но, ВВ считает, что:
 
 Пусть в море меня вынесет, а там
  Шторм девять баллов новыми деньгами! -
  За мною спустит шлюпку капитан,
  И обрету я почву под ногами.

  Существует и другая редакция этой девятой строфы, предназначавшаяся для более поздней записи - в 1974 году:

  Исповедимы водные пути,
  Гуляет ветер вверх и вниз по гамме,
  Но должен же корабль за мной придти,
  Чтобы обрёл я почву под ногами…
 
 Конец происшествия в песне, впрочем, вполне оптимистичный: чувствуется, что есть альтернатива в выборе вариантов развития событий, при любых вариантах ожидается положительный финал:
 
  Я на борту. Курс прежний! Прежний путь!
  Мне тянут руки, души, папиросы…
  И я уверен, если что-нибудь -
  Мне бросят круг спасательный матросы.
 
 В 1969 году в феврале, марте, апреле и летом ВВ много болел, побывал в реанимационной камере Института скорой помощи им. Склифосовского, но сумел вырваться из лап смерти. Много нервов и здоровья ушло на ликвидацию последствий «срывов», отчисление из труппы и возвращение в родной театр. Но «спасательный круг» в тот год ему был брошен: Любимов благосклонно принял обратно на работу проштрафившегося ВВ, помогло и присутствие Марины Влади в Москве в дни болезни Высоцкого. Может быть это и сыграло роль в том, что заключительная строфа песни «Человек за бортом прозвучала в том далёком 1969 году так:
 
  Правда, с качкой у них – перебор там,
  В штормы от вахт не вздохнуть,
  Но человеку за бо`ртом
  Здесь не дадут утонуть!
 
 А ведь ещё в начале того года он писал: «Я б отсюда в тапочках в тайгу сбежал…».

  Тема «Человек за бортом» всегда остаётся животрепещущей на флоте: если корабль в море или на воде на рейде или у причала, то всегда сохраняется вероятность по разным причинам кому-то упасть или оказаться в воде. Иногда это даже предусмотрено в расписании корабля – если корабль находится в экваториальных тёплых водах, и есть меры защиты купающихся от шныряющих вокруг акул, то утреннее купание только укрепляет здоровье. Эти ванны в открытом океане мне посчастливилось попринимать в Атлантике в далёком 1967 году в экспедиции, а вот назвать «счастьем» вынужденное купание через несколько лет зимой в ледяной воде в Кольском заливе нельзя. Ремонт катера ещё не был закончен, когда ошибочно включённый кем-то из работающих мотористов двигатель вырвал катер из-под ног, и вода сомкнулась над головой… Удалось выплыть, вцепиться « шлюпочный борт, как в надежду», а руки помощи были поданы мгновенно – к счастью моё «срочное погружение» было тут же замечено. Слова ВВ «Падать одетому – плюс» и в голову в тот момент не пришли… Кто-нибудь пробовал в насквозь мокрой шинели подниматься по шторм-трапу? Нет? И не советую. Хотя «вылавливать и зацеплять за одежду упавшего» – конечно же плюс! ВВ тут прав: «падать одетому – плюс…» Но лучше всего всё же – не падать одетым в воду зимой, это - на два плюса…
 
  В ноябре 1969 года ВВ в письмах капитану Анатолию Гарагуле отправляет два посвящённых тому коротких стихотворения: «Ну вот и всё! Закончен сон глубокий!...» и «Ну почему, ну для чего – сюда?...». В первом из них ВВ обещает посетить «надводную обитель, что кораблём зовут другие люди», и называет капитана «Мой капитан, мой друг и мой спаситель!...».
  В своих монологах со сцены ВВ говорил: «У меня много друзей среди моряков. Это одна из самых уважаемых мною профессий. Я часто встречаю приход моих друзей в порт. И пока разгружают сухогруз или танкер, мы «загружаемся». Я внесён в судовую роль. Несколько дней мы сидим в каюте у моих друзей. Потом они снова уходят – несколько месяцев без берега. А я остаюсь на суше".
  В конце 1969 года ВВ пишет песню «Пиратская»:

  На судне бунт. Над нами чайки реют.
  Вчера из-за дублонов золотых
  Двух негодяев вздёрнули на рею,
  Но мало, нужно было четверых!

  Ловите ветер всеми парусами!
  К чему гадать? Любой корабль – враг.
  Удача – миф. Но эту веру сами
  Мы создали, поднявши чёрный флаг!...

  Случаен ли выбор пиратской темы для песни Высоцким в конце этого тяжёлого года? Кто эти двое, что «в капитана пальцем тычут»? Что смыла «волна, подобная надгробью»? Не новое ли это аллегорическое обращение к делам в театре? Не над Таганкой ли был поднят чёрный флаг, что и привело к мифической удаче? Возможно, что и это имелось в виду. Интересно, что историки свидетельствуют: пираты в древности поднимали на мачты кораблей не только чёрные, а часто красные флаги…

        Написанная ВВ летом 1970 года «Баллада о брошенном корабле» предназначалась автором для кинофильма «Земля Санникова», однако в фильм не вошла, и Высоцкий не был утверждён на главную роль в этом фильме.
  Баллада проникнута романтикой путешествий, открытий, освоения неизвестных земель русского Севера. Повествование ведётся то ли от имени самого корабля (корабль одушевлён силой и духом поэтического таланта ВВ), то ли от имени капитана этого корабля. Происходит очеловечивание корабля (корвета) и образы и монологи этого одухотворённого корабля и его капитана как бы сливаются в одно «Я» (которого в тот день называли на «ты»):

  Капитана в тот день называли на «ты»,
  Шкипер с юнгой сравнялись в талантах.
  Расправляя хребты и срывая бинты,
  Бесновались матросы на вантах.

  Так бывает в жизни: привыкнув к многолетнему управлению своим кораблём, капитан не отделяет своего «Я» от своего корабля, не существует от него отдельно. Например, капитан, не задумываясь, сообщает на берегу: - «Я ухожу в море», хотя в море-то уходит его корабль, а на нём – капитан с командой.
  Из слов баллады известно, что желание открытия новых земель обуревало капитана с экипажем и приравненного к человеку корабля не слабее, чем Колумба с Магелланом: «Двери наших мозгов посрывало с петель / в миражи берегов, в покрывала земель…».. Благородная цель, новые открытия были уже близки, но какая-то страшная ошибка или беда привела к тому, что «в конце-то концом – я ведь сам сел на мель…». Сел на мель – сам, вот что обидно и страшно! Вот поэтому капитана и называли в этот день на «ты»?
  Остальные корабли флота, влекомые - то ли романтикой открытий, то ли жаждой наживы, - бросают своего «брата»:

  И ушли корабли – мои братья, мой флот.
  Кто чувствительней – брызги сглотнули.
  Без меня продолжался великий поход,
  На меня ж парусами махнули.

  И тут уже второй слой (второй смысл) баллады проступает наружу: не про свои ли беды и последствия жизненных передряг поёт автор баллады?

  …А бока мои грязны – таи не таи -
  Так любуйтесь на язвы и раны мои!
  Вот дыра у ребра – это след от ядра,
  Вот рубцы от тарана, и даже
  Видно шрамы от крючьев – какой-то пират
  Мне хребет перебил в абордаже.

  Перечисление ран, полученных от пиратов, - это целый букет аллегорий, показывающий тяжесть состояния севшего на мель корабля, но одновременно и того, в чью душу гвозди «забивают ветра». Корабль на мели, разбитый волнами, напоминающий погибающее живое существо – действительно страшное для моряка зрелище:

 Киль, как старый неровный гитаровый гриф, -
 Это брюхо вспорол мне коралловый риф.
 Задыхаюсь, гнию – так бывает,
 И просоленное загнивает.

  Но надежда на прибой и ветры – на шальных гуляк и незваных гостей, как на чудо восьмое всё же побеждает:
  Будет чудо восьмое! И добрый прибой
  Моё тело омоет живою водой…

  С самим кораблём всё ясно – он ждёт ветра и прибоя (прилива?), чтобы подняться с камней, на которые сел сам. А какого восьмого чуда ждёт капитан, да и автор баллады? Может быть, официального признания его как поэта (которому можно разрешить печатать свои стихи) – гос.чиновниками от литературы? Или снятия запретов на съёмках в отдельных фильмах? Или внезапного избавления от болезней и вредных привычек и зависимостей?...
 И тогда:

  Догоню я своих, догоню и прощу
  Позабывшую помнить армаду.
  И команду свою я обратно пущу -
  Я ведь зла не держу на команду…

  Герой баллады (корабль, он же – капитан этого корабля) убеждает другие корабли (других людей), что надо разомкнуть ряды и пустить его в общий строй: «…Всем нам хватит воды, всем нам хватит земли…». Но чем ответили из общего строя герою баллады – в балладе не сказано, и очевидно не случайно: в 1970 году ВВ и не мог написать иначе…

  Изучая недавно историю Северной войны и защиты ещё строящихся Кронштадта и Санкт-Петербурга в 1705 – 1714 годах от нападений шведского флота, мне показалось, что сюжет баллады Владимира Высоцкого «Баллада о брошенном корабле» практически полностью совпадает с историей, которая произошла в 1713 году с первым командующим Балтийским флотом России – вице-адмиралом Корнелиусом Ивановичем Крюйсом. Приглашённый в 1698-м году Петром 1 на службу в российском флоте, Корнелиус Крюйс, норвежец по национальности, по приказу царя успешно руководил защитой Котлина и Санкт-Петербурга начиная с 1705 года, учениями и морскими операциями русского парусного флота на Балтике. Но в 1713 году шведы, которые действовали в хорошо известных им водах, заманили корабли Крюйса в шхеры, где тот, пытаясь вступить в бой с противником, посадил на камни два корабля «Выборг» и «Ригу». На «Риге» Крюйс держал свой флаг и находился сам.
  Крюйс попал в ситуацию, аналогичную ту, в которой оказался герой баллады ВВ:

  И погоду, и случай безбожно кляня,
  Мои пасынки кучей бросали меня.
  Вот со шлюпок два залпа – и ладно! -
  От Колумба и от Магеллана.
 
 Два залпа в те годы означали бы продолжение гонки. Но Крюйс сам сидел на мели и ждал, что залп на «абортирование шведов» дадут с корабля «Святой Антоний», которым командовал командор Рейс. Крюйс посчитал, что Рейс догадается принять командование над всеми кораблями эскадры Крюйса. Но… Рейс сделал залп по шведам и повернул обратно… Следом за Рейсом повернули и другие корабли… Точно, как в «Балладе о брошенном корабле».С большим трудом «Ригу» удалось с мели стащить, но «Выборг» сидел настолько прочно, что Крюйс отдал команду сжечь остатки корабля прямо на мели…
  А дальше в 1713 году события развивались не совсем так, как в балладе. Крюйсу не нашлось места в строю, и всем воды не хватило. Но одна из основных мыслей, отмеченных в балладе ВВ, нашла своё подтверждение ещё за почти 300 лет до появления баллады:
  Если был на мели – дальше нету пути!
  Пётр 1 был очень огорчён потерей корабля «Выборг». 22 января 1714 года военный суд вынес смертный приговор Крюйсу, но Пётр заменил казнь ссылкой разжалованного вице-адмирала в Казань.
  Возможно, что ВВ и не знал детально биографию К. Крюйса, а основой для написания баллады послужила какие-то другие события на море - парусный флот имеет многолетнюю историю.
 
  Песня «Свой остров» была написана ВВ для одноименного спектакля Московского театра «Современник»:
 
 Отплываем в тёплый край
  навсегда,
  Наше плаванье, считай, -
  на года,
  Ставь фортуны колесо
  поперёк.
  Мы про штормы знаем всё
  наперёд…

  Диалог в песне автора её с гадалкой (или с самим собой?) не закончен. Призрачно возникший берег нельзя сразу классифицировать – что это: материк или остров? Мимо проплывают все – кто на покой, кто не на отдых, а на дела, но автору важнее, чем найти предугаданный материк, - продолжать поиск всё новых и новых островов:
  …У кого – свой личный материк,
  Ну а у кого – остров.
  Свой остров…..

  Песня 1971 года «Мои капитаны» (в отличие от «Свой остров») лишена ощущения движения по морю. Кажется, что весь флот застыл у причала. События видятся только во сне – в песне сильно только чувство ожидания событий:
 
 …И теперь в моих песнях – сплошные нули,
  В них всё больше прорехи и раны:
  Из своих кителей капитанских ушли,
  Как из кожи, мои капитаны.

  Мне теперь не выйти в море
  И не встретить их в порту.
  Ах, мой вечный санаторий -
  Как оскомина во рту!...

  Эта песня – гимн капитанам, отслужившим много лет на своих кораблях и сошедших со своих мостиков. Но сильна надежда, что это ещё не последний рейс этих капитанов. Поможет море – лучший колдун:
  Я надеюсь, что море сильней площадей
  И прочнее домов из бетона.
  Море – лучший колдун, чем земной чародей,
  И я встречу вас из Лиссабона…
 
 «Вечный санаторий», упоминаемый в песне – уж не отзвук ли тоскливых дней пребывания ВВ в 1971 году в больнице, конфликтов с Ю.Любимовым, ощущения беспросветности своей судьбы? Невесёлые стихи выходят из-под пера ВВ в 1971 году: «Дурацкий сон, как кистенём…», «Мои похорона», вторая редакция стихотворения «Скажи ещё спасибо, что живой…». В последнем из них ВВ как будто действительно не знает «кому сказать спасибо, что живой», а вся надежда только на то, что «кривая вывезет». Но, может быть, именно процесс написания цикла морских песен и помогал Владимиру Высоцкому вернуться на волну оптимизма, динамики, бодрости?
  Тем более, что ВВ осознаёт – поэт Шота Руставели был моряком по призванию, и корабли, названные именами поэтов, могут являться хорошим приютом для людей искусства: «Может быть моряком по призванию / Был поэт Руставели Шота…/ По швартовому расписанию / занимает команда места».
 
  «Непохожих поэтов сравнить нелегко, - пишет Высоцкий летом 1971 года в том же стихотворении, - В разный срок отдавали концы / Руставели с Шевченко и Пушкин с Франко… / А на море они – близнецы».
  В том же году Владимир Высоцкий создаёт одно из своих лучших стихотворений в цикле морских песен - стихотворение, посвящённое капитану А. Назаренко и экипажу теплохода «Шота Руставели»:

 Лошадей двадцать тысяч в машины зажаты -
 И хрипят табуны, стервенея внизу.
 На глазах от натуги худеют канаты,
 Из себя на причал выжимая слезу.
 И команды короткие, злые
 Быстрый ветер уносит во тьму:
 «Кранцы за борт!», «Отдать носовые!»
 И «Буксир, подработать корму!»…

  Метко подмечен поэтом рёв машин в машинном отделении мощностью в несколько тысяч лошадиных сил, и то, что команды всегда злы – добрых не бывает, разве что «Команде руки мыть!» да «Команде обедать!». А при швартовке или по тревоги команды всегда резкие и громкие. Метафоры здесь неординарны: канаты худеют, лошадиные силы машин – табуны лошадей… Земля, причал, гавань действительно всегда как бы удерживают корабль, выходящий в море, прощаясь с ним на время выхода, как бы запоминают и дают последние наставления и пожелания:
 
 …Только снова назад обращаются взоры -
  Цепко держит земля, всё и так, и не так.
  Почему слишком долго не сходятся створы?
  Почему слишком часто мигает маяк?...

  Но вот корабль отошёл от родного причала, жизнь на корабле входит в свой обычный размеренный ритм, когда нет никаких особых событий, день сменяет ночь, а ночь – день: ничего не происходит, кроме смены вахт:

  Переход – двадцать дней. Рассыхаются шлюпки,
  Нынче утром последний отстал альбатрос…

  Давно исчезла земля за горизонтом, только волны, ветер. И уже хочется чего-то необычного, монотонная смена вахт надоела:
 
 Хоть бы шторм! Или лучше, чтоб в радиорубке
  Обалдевший радист принял чей-нибудь SOS.
 
 Что ж, пожелания аврала иногда исполняются! А благодарность за то, что нарушили скуку морского плавания, - подобранным из «корыта» на борт, ранее потерпевшим бедствие. А после небольшой встряски переход должен закончится:

  И опять будут Фиджи и порт Кюрасао,
  И ещё чёрта в ступе, и бог знает что!
  И красивейший вмире фиорд Мильфорсаун -
  Всё, куда я ногой не ступал. Но зато
  Пришвартуетесь вы на Таити
  И прокрутите запись мою,
  Через самый большой усилитель
  Я про вас на Таити спою…
 
 Сбылась ли мечта Высоцкого побывать на Таити, ревел ли голосом ВВ большой громкоговоритель в порту этого острова - можно узнать, прочитав главу «Владимир Высоцкий в Полинезии» М. Цыбульского о Владимире Высоцком. А вот то, что магнитофонные записи Высоцкого гремели ещё в 1967 году с борта одного из наших кораблей в экваториальных районах Атлантики – в открытом океане, это было. Магнитофонные записи ВВ (первые его песни, исполненные до весны 1967 года) прислали мне в посылке с попутным танкером вместе с письмами от родных из Ленинграда и передали с борта на борт. В нейтральных водах мы тогда находились более полгода. Но это отдельная история.
  Эта песня ВВ для моряков дальнего плавания заканчивается новым расставанием моряков с землёй:
 
 И опять продвигается, словно на ринге,
  По воде осторожная тень корабля.
  В напряженье матросы, ослаблены шпринги,
  Руль полборта налево – и в прошлом земля.
 
 Шпринг – это стальной трос, заведённый ходовым концом в якорную цепь (скобу якоря), а коренным концом закреплённый на кормовых кнехтах и применяемый при постановке на шпринг для удержания корабля в определённом положении (например, лагом) по отношению к ветру или течению независимо от его изменения. Но это может быть и швартовый трос, подающийся на причал с носа судна в сторону кормы и с кормы в сторону носа(для облегчения манёвра отхода судна от причала… Высоцкий широко использует в своём морском цикле морскую терминологию. Это и слово «кранцы» – приспособления, вывешиваемые вдоль борта корабля (судна) для смягчения ударов его о причал или борт другого корабля. Это «бак» и «ют» - носовая и кормовая части верхней палубы корабля… И десятки других морских терминов использовал ВВ в морских песнях.

  Песня «Белое безмолвие» была написана Владимиром Высоцким в начале 1972 года для кинофильма «Земля Санникова» Мосфильма (примерно в одно время с песней «Кони привередливые»), но в кинофильм не вошла, а была использована в к/ф «72 градуса ниже нуля». Север – «страна без границ», но это не только воля и надежда, но ещё и море(океан), и тишина, и белые сны, и «снег без грязи – как долгая жизнь без вранья…»:
 
 …Что же нам не жилось, что же нам не спалось?
  Что нас выгнало в путь по высокой волне?
  Нам сиянье пока наблюдать не пришлось -
  Это редко бывает. Сиянья в цене!...

  Чайки, накормленные пустотой из рук, и звук, как награда за безмолвие, - это не выдумка, это реальность Севера. Это подтвердит любой северянин.
  Не надо верить дурным пророчествам и ложиться в снег отдыхать – убеждает ВВ слушателя, - тогда и будет награда: встреча с кем-нибудь. Этот «кто-нибудь» и будет тем самым, что «нас выгнало в путь по высокой волне. Торжественная интонация, размеренный ритм, напоминающий о величавых взмахах крыльев птиц, пролетающих над белым безмолвием, чарующее чередование мужских и женских строк – всё это позволяет отнести «Белое безмолвие» в разряд так называемых «запредельных песен» Владимира Высоцкого – наряду с такими, как «Кони привередливые» и «Райские яблоки».
  Очередное обращение ВВ в 1972 -1973г.г. к морской теме заканчивается написанием песни «Возьмите меня в море, моряки»:

  Всем делам моим на суше вопреки
  И назло моим заботам на земле
  Вы возьмите меня в море, моряки,
  Я все вахты отстою на корабле!

  Песня-монолог и проникновенное и нежного обращение к морякам западает в душу. Сомнений в возможности просящего отстоять все вахты на корабле почти не возникает. Даже с учётом настойчивого требования (просьбы) уставшего от рифм и размеров поэта – поднести «кружку рома на весле! Ясно, что конечно поднесут и даже на каждом весле (хорошо, если этот корабль не окажется тридцативёсельной галерой с кружкой рома на каждом весле!). Любят песни о моряках моряки. Да и эти пешеходы на суше, которые «опаздывают вечно и спешат» тоже не пропустят морских песен.
  Третья строфа в тексте «На суше тесно: каждый пешеход / опаздывает вечно и спешит, / А в море широко : и всяк плывёт / Спокойно – и под винт не норовит» в авторском исполнении песни была заменена на:
 
 Любая тварь по морю, знай, плывёт,
  Под винт попасть не каждый норовит.
  А здесь, на суше, встречный пешеход
  Наступит, оттолкнёт – и убежит…

 Действительно, среди встречных пешеходов много «загипсованных», а эти могут больно оттолкнуть! Пятая строфа в последней редакции также приобрела окончательный вид:

  Известно всем: мир не на трёх китах,
  А нам известно – он не на троих…
  Вам вольничать нельзя в чужих портах,
  А я забыл, как вольничать в своих.
 
 Тут, на мой взгляд, кроме двойного смысла есть и небольшая доля лукавства: кто-кто, а Высоцкий, хоть и тормозил «на скользких поворотах, но повольничал вволю – по причине любви к нему огромного количества самых разных людей, может и не стопроцентной (так не бывает), но народной любви. Не говорю здесь всё же «всенародной», так как завистливые, трусливые и законопослушные «собратья по чиновничьему, литературному и театральному гербарию» частенько «вставляли ему палки в колёса» и пресекали «вольничанье ВВ в своих портах».

  Песня «Чёрные бушлаты», посвящённая Евпаторийскому десанту, явно вписывается в цикл военных песен, а не морских. Песню же «Парус» ВВ считал всего лишь «песней беспокойства», или говорил, что это «набор беспокойных фраз…Это был эксперимент».

  Ритмически напряжена песня «Штормит весь вечер, и пока…» (1973 г., весна-лето). Ритм подчёркивает трагедию, разворачивающуюся на границе двух сред – воды и земли. Эмоциональный тон – яростное бессилие пред разворачивающимися событиями. Второй эмоциональный тон – долговременность происходящего: «…Так многие сидят в веках…» Сидящих, «дующих в спину», сочувствующих издалека – много! И это усиливает ярость тех, кто не уцелел. Но личностное «Я» одолевают предчувствия:

 …Придёт и мой черёд вослед:
 Мне дуют в спину, гонят к краю.
 В душе предчувствие, как бред,
 Что надломлю себе хребет
  И тоже голову сломаю.
  Рефрен усиливает предчувствия:
  Мне посочувствуют слегка
  Погибшему – издалека.

  Звуковая кульминация в каждой строке песни сдвинута в конец строки («слегка`», «издалека`». Личное «Я» взаимосвязано с сообщностью наблюдающих (сочувствующих) и сообщностью погибающих. В итоге «Я» из «сочувствующих» переходит в «погибающие». Второе дно или второй план становится всё явственнее уже к середине песни: шторм на берегу моря – это моментальный слепок общества. Шторм в обществе, где одни погибают, другие наблюдают…
  В черновых и беловых автографах имелось несколько вариантов строк, которых нет в первом авторском исполнении:
 
 Морской весёлый сатана
  Повесит чёрный флаг на клотик, -
  Тогда поднимется одна
  Неимоверная волна
  И наблюдающих поглотит

 Рефрен здесь довольно печален: «Я просто умереть могу / На этом чистом берегу».
 
 А ветер снова в гребни бьёт
  И гривы пенные ерошит.
  Волна барьера не возьмёт,
  Ей кто-то ноги подсечёт -
  И рухнет взмыленная лошадь…

  В серии «Алиса в стране чудес» есть две песни, которые имеют отношение к морю. «В море слёз» Алиса плывёт «по морю из собственных слёз» к «слезливому океану». Вторую песню исполняет попугай (Песня попугая 1973 г.). Противостояние в этой песне происходит между неговорящим «папапугаем какаду» да его сыном, научившимся говорить три слова, и турецким пашой:
 
  Лет сто я проплавал пиратом, и что ж -
  Какой-то матросик пропащий
  Продал меня в рабство за ломаный грош,
  А я уже был говорящий!

  Турецкий паша нож сломал пополам пополам,
  Когда я сказал ему: «Паша! Салам!»
  И просто кондрашка хватила пашу,
  Когда он узнал, что ещё я пашу.
 
  Я Индию видел, Иран и Ирак -
  Я индии-видум, не попка-дурак.
  Так думают только одни дикари.
  «Карамба! «Коррида!» и «Чёрт побери!»
 
  В 1973 году ВВ пишет цикл песен «Морские ворота»: «Всему на свете выходят сроки…», «Был развесёлый розовый поход…», «О море» для к/ф «Морские ворота» киностудии «Мосфильм».Песни в фильм не вошли, но 4 строфы из песни «Был развесёлый розовый восход» были использованы в кинофильме «Ветер надежды».
  В этом цикле ВВ снова применяет приём одушевлённого взаимодействия двух судов: в начале повествования – мрачных, неотремонтированных, а после – похорошевших. Применено несколько очень интересных метафор: «Та, что поменьше, - вбок кривила трубы и пожимала баком и кормой…» и «…Что с ними? Может быть взбесились оба судна? / А может попросту влюбились обоюдно? В этой же песне ВВ уточняет известную поговорку «Большое видится на расстоянье…», добавив: «…Но лучше, если всё таки – вблизи.».


  В стихотворении «Был развесёлый розовый восход…» ВВ уже не первый раз обращается к теме житья-бытья пиратов:
 
  Был развесёлый розовый восход,
  И плыл корабль навстречу передрягам,
  И юнга вышел в первый свой поход
  Под флибустьерским черепастым флагом…

  Пиратство на море достигло расцвета ещё в средние века. Морских разбойников называли пиратами. Но были ещё и каперы – люди, которым было разрешено каким-либо государством снарядить за свой счёт судно и захватывать купеческие корабли противника, а иногда и корабли нейтральных стран. Англичане называли их приваторами (Уж не отсюда ли произошло словечки «приватизаторы» и «приватизация», то есть грабители в законе и легализованный грабёж ? – прим. авт.).Людовик Четырнадцатый в своё время снял с каперов ответственность за убийство и грабёж пассажиров. А вот французских каперов в Вест-Индии называли «флибустьерами». Нравы и образ жизни у них были совершенно жестокие и бесчеловечные.
  Очевидно такой флибустьерский корабль служил Высоцкому хорошим прототипом какой-то части того общества, в котором он жил и работал:
 
  Накренившись к воде, парусами шурша,
  Бриг двухмачтовый лёг в развороте.
  А у юнги от счастья качалась душа,
  Как пеньковые ванты на гроте.

  И душу нежную под грубой робой пряча,
  Суровый шкипер дал ему совет:
  «Будь джентльменом, если есть удача,
  А без удачи – джентльменов нет»…

  Пиратские «законы чести» издавна были известны и в нашей стране. Ещё при Иване Грозном создавалась целая каперская флотилия… В песне ВВ экстремальная ситуация возникла при дележе добычи на флибустьерском корабле. Развязка в песне проста: девушка («добыча») хотела принадлежать только юнге, но это не получилось, и «перекинулась за борт – и скрыла волна / золотистое смуглое тело…
 
  И прямо в грудь себе, пиратов озадачив,
  Он разрядил горячий пистолет.
  Он был последний джентльмен удачи…
  Конец удачи – джентльменов нет!

  Написано-то это было ВВ в 1973 году как бы про флибустьеров 17-го века. Но ощущение после прослушивания этой песни такое, будто джентльменов настоящих нет и сейчас, а вот насчёт удачи – это кому как повезёт?

 
  «О море» - так называется песня, написанная ВВ в декабре 1973 года. В этой песне ВВ, немало плававший на гражданских судах, как гость и как турист, - благодаря своей способности быстро входить в различные образы и роли – сумел создать сплав романтики моря и романтики морского труда. Ритмогармоника этой песни словно укачивает слушателя:
 
  В день, когда мы, поддержкой земли заручась,
  По высокой воде, по солёной своей,
  Выйдем точно в назначенный час,
  Море станет укачивать нас,
  Словно мать непутёвых детей…
 
  В этой песне ВВ, защищая моряков от обвинений в прагматизме и рвачестве («…говорят, что плывём мы за длинным рублём…»), находит основную цель и причину выхода моряков в море:
 
 …Кстати, длинных рублей просто так не добыть.
  Но мы в море за морем плывём.
  И ещё за единственным днём,
  О котором потом не забыть.

  В конце этого «посвящения морю», нам, «обручённым с землёю», хочется «качаться на суше и петь от души»:
 
 …Нам, вернувшимся, не привыкать - привыкать
  После долгих штормов к долгожданной тиши.

  Любителям же песен Высоцкого не привыкать привыкать, к необычным построениям строк поэта, где не бывает лишних слов или фраз, без мысли или намёка.
  Песня ВВ «Жили – были на море…» вошла в фильм «Контрабанда» Одесской киностудии с музыкой…Е. и А. Геворкян в исполнении Н.Шацкой. По сюжету – это, очевидно, продолжение истории двух влюблённых судов ( «Всему на свете выходят сроки…»):
 
 …Белоснежнотелая,словно лебедь белая,
  В сказочно-классическом плане,
  И другой – он в тропики
  Плавал в чёрном смокинге -
  Лорд, трансатлантический лайнер.

  Меткий глаз поэта, вряд ли раньше сталкивавшегося с судоремонтом и доками, всё же подметил, что:
  …Кораблям и поздняя
  Не к лицу коррозия…

 Понятно и досада лайнера: от ржавчины можно стать злым, и команда тебя даже в доке может бросить. Одно утешение: под белое крыло «встала рядом белая мадонна».
  В фильм «Контрабанда» вошла и песня ВВ «сначала было слово печали и тоски» с музыкой Е. и А.Геворгян в исполнении Шацкой:
 
  Сначала было Слово печали и тоски.
  Рождалась в муках творчества планета -
  Рвались от суши в никуда огромные куски
  И островами становились где-то…
 
  Известно, что в черновом автографе эта песня начиналась со слов:
 
  Сначала было Слово, но не было идей,
  Был хаос, мрак и уйма неполадок,
  А в мире ещё не было ответственных людей,
  Чтоб навести какой-нибудь порядок…

  В качестве основной смысловой аллегории здесь принято, что корабли – это - для красоты названные так острова, куски расколовшийся когда-то суши. Но, так как «цепко держит берег», острова наверняка вернуться назад, сохраняя и морские порядки и «честь материка»:
 
 Простит ли нас наука за эту параллель -
  За вольность в толковании теорий?
  Но если уж сначала было Слово на земле,
  То это, безусловно, слово «море».

  Эта песня была написана в 1974 году, а летом 1976 года ВВ перерабатывает песню «О море» и создаёт песню «Этот день будет первым всегда и везде» для кинофильма «Ветер надежды».В тексте машинописного автографа начальные слова песни, обычно являющиесяключевыми, звучат так:

  Этот день будет первым всегда и везде.
  Пробил час, долгожданный серебряный час, -
  Мы ушли по весенней высокой воде,
  Обещанием помнить и ждать заручась.

  Дар ВВ позволил ему в этой песне воспеть одновременно и белый парус, и мореходов живых и экранных, и смену парусного флота винтовым:

  Впереди – чудеса неземные,
  А земле, чтобы ждать веселей,
  Будем честно мы слать позывные -
  Эту вечную дань кораблей.

  Говорят, будто парусу реквием спет,
  Чёрный бриг за пиратство в музей заточён,
  Бросил якорь в историю стройный корвет,
  Многотрубные увальни вышли в почёт…

  Что ж, срок службы кораблей даже в наши дни невелик, корабль живёт часто меньше, чем живёт человек, и рано или поздно бросает якорь в историю. Многие корабли находят свой последний приют в морской глубине, погибнув в сражении с противником, но так и не спустив флаг. Тогда тоже, даже не бросив якоря, всё же бросили свой «якорь» в историю. А Ветер Надежды не знает срока службы…

 Но весь род моряков – сколько есть до седьмого колена -
 Будет помнить о тех, кто ходил на накале страстей.

  Что ж, эти слова могут быть отнесены к любому времени: моряки хранят в памяти героев морских сражений, славные даты российского флота и имена героев прошлых лет и веков.
  В черновых автографах этого стихотворения ВВ есть и другие замечательные строки, к сожалению не вошедшие в основной вариант песни:

  …Ну а мы, океану разгладив морщины у глаз,
  Парусами расставили точки над «и»…
  И «Летучий Голландец» впервые для нас
  Передаст позывные свои…
 
  …Заработали ветры и волны и в поте лица
  То ладонями гладят борта, то плетьми иссекут,
  Торопливые склянки не дни - месяца
  Терпеливо слагают из нервных секунд…

  …Всё открыто – давно постарел Новый Свет.
  Якорятся в историю клипер и барк,
  Говорят, будто парусу реквием спет,
  Спит, закована в серый бетон «Катти Сарк»…

  …Капитан баснословного приза не ждёт -
  Он в стихах, обезумевший волк-капитан,
  Пистолет из-под пояса рвёт и скорее умрёт,
  Чем прикажет убрать паруса в ураган…

  Песня «Одна научная загадка, или почему аборигены съели Кука», возможно, и не совсем морская, а проблемная (проблемы «питания», этики и эстетики). Но эта загадка возникла у берега моря и после длительного путешествия Кука на корабле… В песне рассматриваются, как сегодня говорят, «версии» того, в чём причина поедания Кука. Сам Высоцкий, комментируя историю гибели Кука, рассказывал обычно своим слушателям: «…Кук был известный мореплаватель. Он открыл Новую Гвинею. По свидетельствам историков, был любим аборигенами. Но это бывает так: любят, а всё равно съедят.
  Я спрашивал у смотрителя Полинезийского музея на Таити, почему у них так поздно были приняты законы против каннибализма. Он говорит: «Во-первых, это вопрос питания. Во-вторых, у аборигенов были такие поверья, традиции. Если съесть печень храбро сражавшегося с тобой врага, то будешь таким же храбрым, как он. Если сердце друга – к тебе перейдёт его доброта. Если коленную чашечку обсосать – будешь быстрее бегать. Если съесть глаз – будешь стрелять лучше». Короче говоря, масса вариантов…»
  Но из текста песни ясно, что одним из вариантов является такая маленькая ошибка:
  Есть вариант, что ихний вождь – Большая Бука -
  Сказал, что очень вкусный кок на судне Кука.
  Ошибка вышла – вот о чём молчит наука -
  Хотели кока, а съели Кука.
 
  В черновых автографах песни «Одна научная загадка…» есть слова про мореплавание:
 
 …У дикарей теперь закон, он всем порука:
  Кто съест хоть ухо, тот просто бука!
  И мореплаванье теперь у нас – наука.
  Но – вот в чём штука – уже без Кука…

  …Улыбнитесь чуть понатуральнее,
  Вырвавшись из рук своих подруг.
  Вспомните, как милую Австралию
  Открывал до жизни жадный Кук!...

  Песня Высоцкого «Вы в огне, да и в море вовеки не сыщете брода, написанная летом 1976 года, насыщена афоризмами, как морская вода – солью:

  По сигналу «Пошёл!» оживают продрогшие реи,
  Горизонт опрокинулся, мачты упали ничком.
  Становись, становись, становись человеком скорее!
  Это значит на море – скорей становись моряком!

 Но главный совет, наставление ВВ: «Становясь капитаном – храните матроса в себе!»
  Самый одиночный «мореплаватель-одиночка» в одноименной песне – это конечно же – отражение самого Владимира Высоцкого:

  Не искусственную ли оболочку
  Вы вокруг себя, мой друг, возвели?
  Мореплаванью, простите в одиночку
  Наше общество предпочли?

  Аналог одиночки в море – чёрный кот на земле (или наоборот?). Автор явно поёт от своего имени: он сам себя укачивал и болел, вырезал паруса из пелёнок - своих стихов, в одиночку плавал возле Бермудского … куба!

  Песня 1976 года «Мы говорим не штормы, а шторма» продолжает песню «Ещё не вечер»:
  Мы на приметы наложили вето,
  Мы чтим чутьё компасов и носов.
  Упругие, тугие мышцы ветра
  Натягивают кожу парусов.

  Хотя «на чаше звёздных подлинных Весов Седой Нептун судьбу решает нашу», всё же «на втором дне» эти слова – снова о Театре на Таганке. Из слов не вошедший в первоначальный вариант текста:
 
  Попутный ветер словно бес попутал.
  Он больше не находит парусов.
  Нам кажется, мы слышим чей-то зов -
  Таинственные чёткие сигналы,
  Не жажда славы, гонок и призов,
  Бросает нас на гребни и на скалы.

 Есть и такие строки:

  Нем капитан, качается петля
  На рее. По повешенным скучая, -
  Всё выжать из людей и корабля
  И выжить, в штормы хода не снижая…

  Здесь же рождается ещё одна из запоминающих крылатых фраз Высоцкого: «Кто в океане видит только воду, тот на земле не замечает гор». Эта мысль заставляет ВВ написать «Гимн морю и горам»:

  Мы все вперёдсмотрящие, всё начали с азов,
  И если у кого-то невезение -
  Меняем курс, идём на SOS, как там в горах, - на зов,
  На помощь, прерывая восхождение.

  В третьей строфе ВВ вторит А. С. Пушкину, который (в стихотворении от 19 октября 1825 года) считал, что «Служенье муз не терпит суеты»

 Не правда ли, морской хмельной невиданный простор
 Сродни горам в безумье, буйстве, кротости?
 Седые гривы волн чисты, как снег на пиках гор,
 И впадины меж ними, словно пропасти.

  Служение стихиям не терпит суеты!
  К двум полюсам ведёт меридиан.
  Благословенны вечные хребты,
  Благословен Великий океан.


 В песне «Ну вот, исчезла дрожь в руках…» из цикла «Ветер надежды» ВВ лишь четыре строчки посвящает океану:
 Мой океан со всех сторон
 Штормит, штормит.
 Он тайну чьих-нибудь имён
 На дне хранит.


  Последнее серьёзное обращение ВВ к морю и морским аллегориям – в песне 1977 года «Упрямо я стремлюсь ко дну» (см. стр.178 этой книги), если не считать упоминаний о море в песне «Реальней сновидения и бреда…» и в одном из своих последних стихотворений от 11июня 1980 года:

  …Лёд надо мною – надломись и тресни!
  Я весь в поту, хоть я не от сохи.
  Вернусь к тебе, как корабли из песни,
  Всё помня, даже старые стихи…
 

 


 PS:

  Владимиром Высоцким написано около тридцати песен и стихотворений о море и моряках. Тема моря (океана) в этих строках и в спетых песнях имеет как самостоятельное значение, так и используется автором для того чтобы выразить свои мысли, свою социальную и гражданскую позицию, своё мировоззрение о многих проблемах общества и страны 70-х – 80-х годов 20 века. А также – и для того, чтобы высказаться в стихах и в песнях по всем проблемам личной жизни, работы в Театре на Таганке, в кино и по другим вопросам. Поэтому многие из стихов и песен Владимира Высоцкого на морскую тематику (как впрочем, и многие другие его работы) имеют – в отличие от моря-океана – «второе дно», второй, а то и третий «слой», смысл, подтекст. В этом-то их сила, преимущество и прелесть. Хотя и в самом море-океане, возможно, когда-нибудь обнаружат ещё не одно дно. А кораблям из песен Владимира Высоцкого предстоит ещё дальнее плавание сквозь годы и века будущего.


 

 * - Рисунок (холст, масло) - свой