Самара городок или куриный переполох

САМАРА ГОРОДОК

       Баллада 
       не столь патетическая,
       сколь  для должного лада –
       гусаропоэтическая.
   
Жил у нас поэт в Самаре.
С  Музой был накоротке.
Наши музы – так! – на шмаре
Шмара;  в нашем городке.

Пил поэт не хуже прочих.
Пьёт и тот, кто не поэт.
Но поэт без чудных строчек,
Что гусар без эполет.

При гусаре – сабля, ментик.
Сердце полное любви.
И при всяком при моменте
У поэта – хмель в крови.

Кто-то скажет: плохи рифмы.
И любовь, и кровь – стары.
Где молчим, поговорив мы,
Там поэтовы пиры.

А Поэзия, как дама.
Не для нас, а напоказ.
А гусар, глядишь, и тама.
В смысле том, любовник-ас!

Что гусар без милых ножек?
И поэт – свиньёй свинья! –
Пьян, а мыслит: всё равно же
Ты, Поэзия, моя!

Он и пьяный, и тверёзый,
Был поэт; и никакой.
Но о нём шумят берёзы,
Плачут вербы над рекой.

Нет поэта – видишь это.
Кто гусар? Не тот видок!
Дрянь, ребята, без поэта
Наш Самара-городок.

                24.1.2013.   
P S  Самара – в смысле  большого нашего  поэтического сообщества.



КУРИНЫЙ ПЕРЕПОЛОХ

Как занесло беднягу соловья
На птичий двор? – никто не вспомнит, право.
Жизнь у двора ж у птичьего – своя.
Ишь, кур, гусей! Кыш, кыш! Гляди ж – орава!

У соловья натружено ль крыло?
От жарких песен в горле – кол? Не выбить!
А на дворе на птичьем расцвело…
Певцу же горло выполоскать – выпить.

Что ж птичий двор? Особой нет беды –
Тебя клюют, склюёшь ли зёрна ты чьи?
Всем хорошо! А после бы еды
Ещё и спеть бы! Души, всё же, птичьи!

Двор – глянуть шире! – певческий союз.
И допоздна, и в ночь, и с ранней с рани,
Целитель душ, ценитель всяких муз,
Петух, - подъём! - торжественно горланит.

Как важен гусь, вальяжен! Га, да га!
Гогочет гусь над каждой жалкой пташкой.
А вот индюк – бормочущий брюзга.
И тот о жизни творческой и тяжкой.

Да, здесь не терпят просто чепухи.
Не курам на смех – труд, не труд? – забота.
Они сидят на яйцах…петухи.
Высиживают молодь, аж до пота!

Что ж, время! Племя! Выводок цыплят.
Им пробовать крыло, бескрылым птахам.
Летят, галдят! Не видите? Парят…
В двух, трёх вершках над повседневным прахом.

Гусь и не пел; пред всеми в лужу – бух!
Иль из воды сухим наш гусь не выйдет?
Гусь на подушки поставляет пух.
Что не поёт – никто, нигде не видит.

А куры-дуры? Мало на веку
Амуров было пето-перепето.
Всё ко да ко! Да, милый! Да, ку-ку!
И дали квочке звание поэта.

А то затеют, кто во что горазд.
Трещат, галдят, поют не больно бойко.
Традиции -  святое! И, как раз
За петухом пожаловали: « Спой-ка!»

Видать, нигде новаторов не чтут.
Кукареку с акцентом в кукареку!
С крылом, подбитым, в горле – кол, а тут
И соловей…Хватай за хвост калеку!

А ну-ка, спой! Знавали! Соловья!
А слыхивать - не слыхивали даже.
Жизнь у двора ж у птичьего – своя.
Прокорму жизнь подчинена, продаже.

Запел певец! И слушай, и замри!
Он петь – не пить! – по сердцу бить – не промах!
О светлой, кроткой прелести зари
В тени ветвей распущенных черёмух.

Пел; в розовом тумане по реке
Русалки-ивы плавают, не тонут.
О тёмных росах где-то вдалеке,
Где ели, сосны еле-еле стонут.

О том он пел, о чём никто не пел.
О поднебесья вечно-жуткой бездне.
Пусть целый свет и черен, да и бел…
Пой, хоть умри! Конца не будет песне.

Спел соловей и…гвалт, переполох.
Что птичий двор? Гвалт – эхом да по роще.
И сер пером, и голосом неплох,
Но горло, горло… Песенно полощет…

Держи, хватай, кричи, лечи, вяжи!
Переполох куриный по округе.
С крылом подбитым прыгал вдоль межи.
Вот горлодранец! Что за птица, други?

Взлетел певец; не стало соловья.
Так что ж, певца никто не вспомнит? Браво!
Жизнь у двора ж у птичьего – своя…
Ишь, кур, гусей! Кыш, кыш! Галдишь, орава!

ПОЭТУ

Ты  запоёшь, душа заплачет.
Что нужно душеньке-душе?
Глядишь: и небо слёз не прячет.
Был ясен день, к дождю – уже.

И хмарь гнетёт,  и петли мало.
Давай-ка звонче ноту «ля»,
Чтоб не спала и не дремала
Вконец  раскисшая земля.

Ах,  до-ре-ми! И… ветром в поле!
Да, что ни выдал бы ещё,
Чтоб выдуть воздуха поболе
Аж не хватило небу щёк.

Да, что за гром по градам, сёлам!
Не плачь, поэт; и пой, душа!
Замрёшь на выдохе весёлом,
А там и легче – не дыша!



PS Рецензия на «Бормотание Василия Розанова» (Михаил Анищенко-Шелехметский)

Обидно, что слёзы горькие - на дне рюмки и не видны никому.

Литвинов Сергей Семенович   31.05.2012 15:30   •   Заявить о нарушении правил / Редактировать / Удалить
Добавить замечания

Сергей, это не страшно. Нас всегда (с приходом христианства) было мало. Триста лет косили травушку-народ до цветения. Но они вернутся в назначенный час, и нас снова будет много. Разве вы не видите, как Кремль дрожит от страха?

Михаил Анищенко-Шелехметский   31.05.2012 15:35   Заявить о нарушении правил / Удалить
http://www.stihi.ru/2011/08/22/8506
Кремль-то дрожит, а нам как жить, поживать?
" Две дороженьки"
Если не трудно - прогуляйтесь ко мне, как поэт.
Ваше бы мнение хотелось знать.
И в смысле формы, и смысла...

Литвинов Сергей Семенович   31.05.2012 16:25   Заявить о нарушении правил / Удалить.

Я был у вас. Сразу же узнал. Мы живём с вами очень похожей жизнью. Поэт вы сильный, настоящий. Талант не создавался школой и упражнениями, а дан вам от Бога - это видно сразу. Но Он вряд ли допустит вас к вершинам поэзии, если вы не сможете понять, что Бог-Творец-Создатель не совместим с официальной религией. Бог умирает в любом храме, поскольку Он туда, как и человеческая душа, не помещается. Чем быстрее и решительнее вы это осознаете, тем большим поэтом станете.
Но можете оставаться таким, как вы есть теперь. И на этой поляне удач у вас много, а есть потрясающие строки. Например, вот это стихотворение

Снова речная туманится гладь.
Стёжка скользит к вечно-дремлющим ивам.
Зорям сиять и закатам пылать
В мире безгрешном, по-детски счастливом.

Розовой дымкой туман по реке.
Солнцем лесные пронизаны чащи.
Всё в безвозвратно-былом далеке.
Было – прошло! Вспоминается – чаще!

Здесь ли, на том ли, другом берегу
Тихая, грустная песня звучала?
Песня звучала, да всё не могу
Песни туманной припомнить начало.

Песня по стёжкам плутала в лесу,
Где-то меж дремлющих ив затихая.
Отзвук той песни в душе пронесу.
Сложится песня, а всё не такая.
   
С уважением и с радостью открытия
Михаил Анищенко.

Михаил Анищенко-Шелехметский   31.05.2012 17:12   Заявить о нарушении правил / Удалить

Михаил, благодарю и за прочтение, и за отзыв столь ёмкий.
" Наступает время , когда и не на горе сей, и не в Иерусалиме
будете поклоняться Отцу"...
" Всевышний не в рукотворных храмах живёт"...
Всё так.
А что касается меня в этом смысле, то дело здесь не в официальной религии, а в рамках, установлениях церковных, ограждающих меня от бездн,
в которые я не побоялся заглянуть и из которых можно не выбраться.
Страшны глубины человеческого духа и наверное только из бездн безмерных
и можешь подняться к высокому до невероятия.
Да больно риски большие.
Я как-то в такое провалился сознанием моим, не боясь по определённым своим методам, пика творческого достигнуть, что пожаловала ко мне сама
Поэзия, сзади подошла, ручкой по волосам, нежно так и говорит: ты же мой, поэт, ты единственный мой возлюбленный, а сама шёлковым шнурком за шею и сдавливает, удушает.
Я еле-еле шнурочек порвал, а она в поцелуе мгновенно - я и не
успел разглядеть_какая из себя - язычком своим мой язык переплела и
как сливаться со мной стала, вживаться в меня полностью.
Не передать этого состояния.
Я понял, что ещё мгновение и я достигну высшей точки гениальности.
Но эта точка невозврата...
Выдернул и язык свой, и её - особу эту - оттолкнул.
И она в пол оборота ко мне, лица не разгляжу,
но чувствую - Поэзия по большему счёту - это всегда блудный бес.
Короче, побоялся я...
Да и не жалею...
Посвящение в гениальность можно по-всякому пережить.
Всё это, так вечно - Мефистофель и Фауст...

Но рамки нам всё же определены.
И дана свобода раздвинуть их или немного сузить...

Литвинов Сергей Семенович   31.05.2012 20:17   Заявить о нарушении правил / Удалить
Было подобное и со мной, особенно на 3-4 день выхода из запоя... И я боялся. А вот Пушкин сказал: "Не страшусь!" - и стал Пророком. А у нас трубы пониже и дым пожиже.
Вот Даниил Андреев смеётся.
Он тоже не боялся.

Михаил Анищенко-Шелехметский   01.06.2012 13:20   Заявить о нарушении правил / Удалить
Михаил, да Пушкин к концу жизни сложил строчки:
" Отцы пустынники и жёны непорочны"...
Д.Андреева с его Розой Мира, так что ли, я не воспринимаю серъёзно.
А насчёт себя могу только добавить - от 9-ти до 12-ти дней штопора,
не то, что в лёжку, но по-всякому, а с 13-го дня начинается совершеннейшее просветление мозгов.
У меня было, после почти полнейшего умирания, как шелчок в голове,
в ночь все темы измучившие меня в течении года, все на бумаге выраженные
должно, целый косяк стихов, потом остаётся немного подчистить, подправить.

Подъём внутренний необычайный, голова, как совершеннейший инструмент
для делания стихов...
Я на что бы ни глянул, сразу складывал строки..


...Добавлю только одно - рвёшься из той иллюзорной реальности,
или реальности другого порядка, всё равно не разберёшься до поры, до времени,
лишь бы очухаться, лишь бы крестом себя осенить, а тебя ещё и за руки хватают, не дают, кто вроде бы в шутку, кто всерьёз, что бы только не наложил крест на себя, а некто в чёрном ,такой спокойный,смотрит и говорит: мол оставайся, привыкнешь.
Хуже не будет...

...Из этих бездн и творчество наше, как таковое....

Литвинов Сергей Семенович   01.06.2012 15:07   Заявить о нарушении правил / Удалить
Бывало, что и лампадка гасла, хоть и не должна была погаснуть.
И запах серный, и только придёшь в себя, задыхаясь, простыня смятая в глотке, выдернешь и опять то же самое.
Хоть глаза не прикрывай, сиди,как сыч.
Но не выдерживаешь.
А кто-то скажет, мол, сам простынь затолкал в глотку...
Не буду больше об этом.
Такая вот высокая поэзия...

Литвинов Сергей Семенович   01.06.2012 15:24   Заявить о нарушении правил / Удалить
Я начинаю писать на восьмой день после запоя. Всё во мне сгорает за эти восемь дней, как в аду. Одна душа остаётся - чистая-чистая, и вот здесь-то приходят стихи. Новый запой - творческий: до трёх тысяч строк одним махом, только записывать успевай. Я писал об этом большую статью, но не захотел её сохранить на потеху идиотам. Всё, что ты пишешь, Сергей, очень хорошо и страшно знаю. Это каждый раз умирание и воскрешение. Сотни жизней в одной. Я не пил 15 лет, потом ещё 5 лет, и был примерным семьянином и отменным наёмным работником. Ничего не написал!
Однажды хотели добрые большие люди Николая Рубцова подлечить: предложили ему поехать в санаторий, но с одним условием, чтоб не пил. Он попросил время подумать. А утром принёс смятую салфетку, где были строки:

Я вам скажу в конце концов:
Пусть я для вас в гробу мерцаю,
Я, Николай Михайлович Рубцов,
Возможность трезвой жизни отрицаю.

Так что, держись, брат. Я ведь знаю, что, будучи пьяным, ты не написал ни одной строчки. Я - тоже. Какие же строчки, когда сгораешь живым?
Так

Михаил Анищенко-Шелехметский   01.06.2012 15:45   Заявить о нарушении правил / Удалить