Томленье

В сумерки втерта синька, продукт – суспензия,
Землю укроет ночь скоро непроглядностью.
Режут глазные яблоки фары-лезвия,
Тьма увлекает мир колдовством и праздностью.
Россыпь светил, что в сознании не вмещается,
Древние чары сеет на лоно тверди и
В эти мгновенья крепости сокрушаются
В черепе и опосредованно в предсердии.
Летняя ночь коротка и гнетет бессонница,
Звуки пространства волнующи и таинственны.
Плоть и рассудок то мирятся, а то ссорятся,
Не достигая ни компромисса, ни истины.
Свежесть желаний к рассвету уже просрочится,
Не применяя неназванное изделие.
И об асфальт разобьется луны песочница,
Кварцевой пылью туманя ночные бдения.
Всё повторится в точности, лето – длинное,
Словно деревья, охватит табу шатание,
Сотнями тысяч глаз, как одно – маслинное,
Будет манить в пространство небес шептание.
Пологи сумрака, что из соблазнов сотканы,
Пол не поднимут за окнами и калитками.
Мысли, что в пору бессонницы стали потными,
Парадоксально застенчивы и молитвенны.
Призраки ночи вредят небезосновательно
И наважденье в отсутствие жертвы куксится.
Деревенеет тело в пустом распятии
И пересохшим устам не дождаться уксуса.
Муку осмыслить невмочь и в порыве творческом,
Так воровская ночь выжигает б**дскую.
И на руке, что изломана одиночеством,
Пламя сосудов творит пентаграмму адскую.
Звёзды погасит туман, отраженный поймами,
И горизонта кайму зарумянит зарево.
Чувства утихнут, невыпоены, но пойманы,
Чтобы опутать стократ, распиная заново.
Кажется, это повергнет всё в крайнюю степень, но
Всё неотвратно, а даже, напротив, благостна
Ночь, отражаясь бездонно во взоре пепельном
Летней страдою июня, июля, августа.

2013