Аленький цветочек

Наша сказка будет длинной.
Далеко, в стране былинной
Именитый жил купец,
Дочерям троим отец.
 
У него казна богата -
Много серебра и злата,
Жемчуга из-за морей,
Нет таких и у царей.

Камней драгоценных груды –
Самоцветы, изумруды.
Дочери ж – одна в одну,
Как цветочки на лугу.

Так милы, лицом пригожи,
На принцесс в манерах схожи,
Красота у них и стать.
Нам пером не описать.

Третья ж – старших двух милее,
Красивее и добрее.
Меньшенькой её он звал,
И частенько баловал.

Больше своего богатства,
Дорогих каменьев, царства,
Пуще жизни (свет очей)
Трёх любил он дочерей.

Он берёг их от напастей,
В них он видел своё счастье,
Ибо наш честной купец
Одинокий был. Вдовец.

Ну а меньшую всех больше
Он любил. Она пригожей
Старших дочерей слыла,
Ласковей к отцу была.

Вот, отколе сказ начался,
Наш купец отплыть собрался.
Стал готовить корабель
Он за тридевять земель,

В тридесятое же царство
Пополнять своё богатство.
Призывает дочерей:
-Еду я за даль морей
1
По своим делам торговым
За товаром добрым, новым.
Поплывёт мой корабель
Аж за тридевять земель

В тридесятое же царство
И другое государство.
Много ль времени пройдёт?
Только бог отсчёт ведёт.

Промелькнут часы – денёчки…
Милые мои вы дочки!
Я наказываю вам
Честно, мирно жить. А сам

Возвращусь домой однажды,
Привезу гостинца каждой.
Вам подумать дам три дня –
Выбрать что-то для себя.

Не смыкали девы очи,
Думали три дня, три ночи.
На четвёртый день они
Все к родителю пришли.

Дочерей он вопрашает:
-Что привезть им? Он не знает.
Первой дочка бьёт поклон,
Старше средненькой годком:

Государь ты мой родимый,
Для меня – отец любимый,-
Молвит любящая дочь,-
Мех соболий, что та ночь,

Золотом парча струится,
Жемчуг радугой искрится.
Не вези ты мне мехов,
Ни бурмицких жемчугов,

Ни парчи золототканой.
А мечтой моей желанной
Есть из золота венец.
Привези его, отец!

Он каменьями играет,
Изумрудами сверкает.
От него б шёл свет такой,
Как от месяца порой,
 

 
Как от солнца золотого.
Чтобы от венца такого,
Как средь бела дня светла
Ночка тёмная была.

Призадумался немного
Наш купец: «По воле бога,
Постараюсь, люба дочь,
Всё исполнить я точь-в-точь.

Есть знакомец за морями,
Он окольными путями
Мне достанет злат-венец,
А не то – я не отец.

Твой венец не в малоросской,
Королевишны заморской,
Спрятан в горной кладовой
В три сажени глубиной.

За железными дверями,
За немецкими замками.
Всех по три – дверей, замков,
Для казны же – нет оков!!

Дочь вторую вопрошает:
-Что привезть ей? Он не знает.
Дочь середня бьёт поклон,
Старше меньшенькой годком:

-Государь ты мой любимый,
Для меня  - отец родимый,-
Молвит любящая дочь,-
Мех сибирский, что та ночь,

Серебром парча струится,
Жемчуг радугой искрится.
Не вези ты мне мехов,
Ожерелья жемчугов,

Серебром, парчи, сотканной,
Ни мечты, сестре желанной,
Весь из золота, венец,
С самоцветами, отец.

Привези ты мне восточный,
Цельный, гладкий, беспорочный
Тувалет из хрусталя.
Он – давно мечта моя.

Чтобы в нём красу земную,
Поднебесную, святую
Видела, смотрясь в него,
Но главнее – вот чего…

2
Чтоб, когда в него гляделась,
Я не старилась, не зрелась,
А девичья красота
Убавляла мне года.

Он подумал мало ль, много ль…
И сказал: «По воле бога
Постараюсь тувалет
Я достать. Таков ответ.

Не у нас он, у российской,
Королевишны персидской,
Молодой, как утро дня,
Дочки, мест тех, короля.

Красоты столь несказанной,
Столь негаданной, желанной,
И схоронен в терему,
На горе, крутом яру.

За железными дверями,
За немецкими замками,
Всех по семь – замков, дверей,
Чем подальше от людей.

Каменный высокий терем,
Сажень в триста он отмерян.
Не подступишься к горе.
А ещё известно мне –

Все три тысячи ступеней
Нас ведут дорогой в терем,
И на каждой – воин-перс
С саблею наперевес.

Сабля та булатной стали,
Наголо, чтоб не достали
Драгоценный тувалет.
Он для всех – большой секрет.

Королевишна-принцесса
От семи дверей железных
Носит в поясе ключи.
Легче выпечь калачи…

Тяжелей твоя работа,
Чем сестры. Но то забота
Уж моя. И нет затей
Супротив казны моей.

Есть знакомец за морями,
Он ведомыми путями
Мне достанет тувалет,
Обещаю тет-а-тет!!



Дочь меньшую вопрошает,
Чем побаловать, не знает.
Дочь меньшая бьёт поклон,
Говорит отцу при том:

-Государь ты мой родимый,
Батюшка ты мой любимый.
Мне всегда готов помочь.
Мех соболий, что та ночь,

Золотом парча струится,
Жемчуг радугой искрится.
Не вези ты мне мехов,
Ни бурмицких жемчугов,

Ни наряд золототканый,
Ни венец, сестрой названный,
Ни хрустальный тувалет,
Ни гостинца, ни конфет,

(Теребит она платочек…)
-Аленький такой цветочек…
Обойди весь белый свет,
Краше не было и нет.

Призадумался он крепче,
Но от этого – не легче.
Мало ль, много думал он,
Не дошло из даль-времён.

А, надумавшись, ласкает
Дочь меньшую, обнимает
И, голубя, так, слегка,
Молвит таковы слова:

-Тяжелей твоя работа,
Чем сестёр. Но то забота
(Легче дать себе обет)
Уж не в том – найду иль нет?

Ты мне, дочка, доверяешь.
Как найти то, что не знаешь?
А, коль знаешь, что искать,
Как же это не сыскать?

Не хитро найти цветочек,-
Он взглянул на милых дочек.
Как узнать – вот в чём секрет –
Что он краше во весь свет?

Буду я стараться, дочка.
Не одна без сна мне ночка
Предстоит. Ты не ропщи,
На гостинце не взыщи.

3

Дочерей своих пригожих,
Милых, ласковых, хороших
Отпустил, вздохнув едва
Во девичьи терема.

В дальние края, за море,
Стал он собираться вскоре.
Нам неведомо при том –
Долго ль собирался он.

Сказку быстро ты расскажешь,
Да не скоро дело сладишь.
Во дороженьку он, в путь,
Уж поехал, не вернуть.

По морским волнам широким,
По чужим краям далёким
Ездит наш честной купец,
Дочерей троих отец.

Видит дивные он царства,
Тридевяты государства.
Он втридорога товар
Продаёт свой. И навар

Он подсчитывает сразу,
Пополняя до отказу
Денежкой свою казну,
Видя в этом новизну.

Но втридёшева чужие
Он товары дорогие
Покупает, зная толк –
Жемчуга, парчу и шёлк.

Сходней он товар меняет
И в придачу добавляет
За товар свой и добро
Золото и серебро.

Золотой казной, товаром
Грузят корабли недаром,
Посылая дорогой
Через море груз домой.

Он для старшенькой заветный,
Изумрудный, самоцветный
Отыскал ей наконец
Весь из золота венец.

От него, венца такого,
Как от солнца золотого,
Ночка тёмная была,
Как средь бела дня, светла.



А для средненькой хрустальный,
Беспорочный и овальный
Отыскал ей тувалет,
Как красот небесных, свет.

Чтоб когда в него смотрелась,
Дочь не старилась, не зрелась,
А девичья красота
Убавляла ей года.

Только он найти не может,
И никто в том не поможет
Тот цветочек, алей нет,
Обойди весь белый свет.

Находил в садах он царских,
Королевских, знатных, барских
Много аленьких цветов,
Красоты… что нету слов:

Хрупкой, нежной, бестелесной,
Что подобна лишь небесной.
Нам пером не описать,
И ни в сказке ни сказать.

Но никто купцу поруки
Не даёт (o сколько муки!),
Что цветок тот, алый цвет,
Краше во весь дивный свет.

Да и сам не склонен верить,
Как цветочек тот проверить,
Младшей дочке угодить,
Алый цветик подарить?

Едет мало ль, или много ль
Он со слугами, дорогой,
По пескам зыбучим он,
По лесам дремучим он.

Вдруг откуда – бусурмане
Налетели. Всё в тумане.
Турки ли, индейцы то,
Не узнает уж никто.

Видя гибель от разбоя,
Наш Степан бросает с горя
Свой богатый караван,
И бежит от бусурман.

Без прислуги, в тёмну ночку,
В лес густой он, в одиночку:
-Растерзает лютый зверь,
Без защиты я теперь.

4

Пусть. Так лучше, чем остаться,
В плен к разбойникам попасться,
Доживать свой век в плену,
Во неволе, не смогу.

Бродит по непроходимым
Он лесам необозримым,
Не проезжих ни на пядь.
Столь дремучих – не сыскать!

Но чем дальше он проходит,
Тем светлее лес находит.
Дикий лес, как тот Сим-Сим,
Расступается пред ним.

И дорога лучше вьётся.
Диву наш купец даётся.
Раздвигаются кусты,
Через реки, глядь, мосты.

Оглянётся он несмело:
Не пройти! Ну что за дело!
Не просунь руки назад!
Он направо кинет взгляд.

Пни, колоды там маячат,
Заяц шустрый не проскачет.
А налево – так того –
Дебри, больше – ничего.

Что за лес такой повсюду?
Наш купец дивится чуду.
Думает, но не поймёт.
Ну и дальше сам бредёт.

Так идёт с утра до ночи.
Торный путь всегда короче.
Но не слышен рёв зверей,
Не слыхать шипенья змей.

Крик совиный не окликнет,
Птица тоже не чирикнет.
Ровно, как всё замерло,
Будто правит колдовство.

Опустилась тёмна ночка,
Не видать, где пень, где кочка,
Под ногами у него
Так светлёхонько-светло.

До полуночи шагает.
Смотрит – зарево играет.
Он подумал: лес горит!
И дорогу сторонит.



Дочки, милые, поверьте,
Не хочу я ранней смерти.
Мне бы вас разок обнять,
Неминучую прогнать.

Поворачивает резко
Он назад. Вот интересно?!
Но назад нельзя идти:
Чащи стали на пути.

И налево, и направо –
Лес стеною величаво.
Сунулся опять вперёд –
Торный путь!!! Ну что за чёрт!?

-Постою, я, дай, на месте.
Может, зарево воскреснет
В отдалённой стороне
Иль потухнет? Дивно мне.

Вот и стал он дожидаться.
Да не тут-то было, братцы.
Зарево к нему идёт,
Будто утро настаёт.

-Двух смертей ввек не бытует,
А одна вас не минует,-
Осенил себя крестом,
И – вперёд, чуть с озорством.

Шуму, треску от пожара
Не слыхать. И нет угара.
Но чем дальше он идёт,
Тем светлей вокруг стаёт.

Под конец того дурмана
Он выходит на поляну.
Посреди поляны той
Дом стоит, но не простой.

Дом – не дом. Тут непонятно.
Не чертог, совсем обратно.
Королевский вид дворца,
Или царский, как с крыльца.

Весь в огнях он, самоцветах,
Злато, серебро одет он.
Так играет, как горит,
Но огня никто не зрит.

Светом ярким озаряет,
Ровно солнышко пылает.
Тяжело глазам глядеть,
Но так хочется смотреть.

5

Растворёны окна всюду,
Музыка, подобно чуду,
Льётся из них райская,
Стройная, согласная.

Входит он во двор широкий
(Путь проделан им далёкий)
В растворёны ворота,–
Знать, хозяин – доброта.

Белым мрамором – дорога,
Бьют фонтаны у порога:
Разной все величины,
Есть высоки, есть – малы.

Во дворец поспешно входит,
Там он лестницу находит,
Выстлана она сукном
Карамзинным, как ковром.

Шторы на дверях парчёвы,
Все перила золочёны.
Входит в горницу – светло,
Но не видно никого.

Пусто во второй и в третьей,
И в десятой, он приметил.
Всюду – убранство царей,-
Столь невиданно. Ей-ей!

Кость слоновая, резная,
Хрустали с гробницы Майя.
Золото и серебро,
Несказанное добро.

Дивится купец богатству,
Столь неслыханному барству.
И вдвойне дивится он,
Что пустой сей царский дом.

Где хозяин? Вот задача.
И прислуги нет впридачу.
Только музыка слышна,
Так мелодия нежна.

Вот честной купец подумал:
-Кто так славно всё придумал?
Всё чудесно. Но еда
К месту бы сейчас была.

Час обеда. Было б славно
Отобедать мне исправно,-
Вновь подумал, глядя в пол.
Перед ним вдруг вырос стол.



Убран стол, разубран явством.
Кто же правит этим царством?
Вина разные здесь есть,
Снеди сахарной не счесть.

Тут сосуды расписные,
В них – напитки медвяные,
А посуда при дворе
В золоте и серебре.

Сел за стол он без сумленья,
Ел и пил до насыщенья:
-Сутки ж целые бродил,
И в лесу не ел, не пил;

Кушанье ж такое, братцы,
Облизать все можно пальцы.
Червячка я заморил…
Чуть язык не проглотил.

Крепко ж я проголодался
(Долго по лесу скитался).
Встал из-за стола, купец:
-Где ж хозяин, наконец?

В пояс низко б поклонился,
Так наелся и напился.
Хлеб и соль тут хороши.
Что ж, спасибо от души.

Не успел он встать с оглядкой –
Нет стола со снедью сладкой.
Снова музыка звучит,
Как ручей лесной, журчит.

Чуду чудному такому,
Диву дивному лесному,
Наш дивуется купец:
-Ну… диковинный дворец!

Ходит по резным палатам,
Разукрашенным, богатым:
-Вот бы мне соснуть часок,
Да всхрапнуть хотя б разок.

Чистым золотом сверкая,
Перед ним – кровать резная
Очутилась в тот же час:
-Вот где отдохну сейчас.

Полог сверху серебристый,
С жёлтой бахромой пушистой,
Кисти жемчуга висят,
Ножки хрусталём блестят.

6

Пуховик лежит, не скрою,
Пуха мягкого, горою,
Как лебяжий. Ну… купец…
В чудный ты попал дворец!

Диву новому дивится
(За скитанья отоспится),
И, улёгшись на кровать,
Полог дёрнул: не видать!

Ох как полог мягок, тонок,
Будто шёлковый. Спросонок
Слышит – музыка звучит,
Мысли сладкие сулит:

-Кабы дочерей любимых,
Умных, гордых, терпеливых
Хоть во сне бы увидать,
(Сколько можно тосковать?)

Сладко он заснул мгновенно.
В тот же миг, по мановенью,
Ночь спустилась за окно.
Стало в горнице темно.

Спал, покуда солнце встало,
Лаской утра засияло.
А когда проснулся он,
Вспомнил – видел дивный сон.

Снились дочери пригожи
(Лучше что ещё быть может?)
Как опомниться ему:
Счастья столько поутру.

Видел старших своих дочек:
Веселёшеньки, хохочут.
Ну, а младшенькая дочь
Вся в печали. Ей невмочь.

Что у средней, что у старшей,
Женихи сословий царских.
Собираются они
Выйти замуж по любви

Без его благословенья.
А Настёха ж – возвращенья
Ждёт отца и день и ночь,
Лика писаного, дочь.

Женихи пусть не хлопочут,
О них слыхивать не хочет.
Стало на его душе
Чуть порадостней уже,



Но тревожней в то же время.
Скинул сна ночного бремя,
Встал с кровати золотой.
Там – фонтан уж бил струёй

В, хрусталей заморских, чашу.
Он дивуется всё чаще.
Чай, кофей уже дымят,
Приготовлен и наряд.

Он оделся и умылся,
Богу должно помолился
И, накушавшись, опять
По палатам стал гулять,

Чтоб при свете красном солнца,
Что глядит через оконца,
Любоваться непростой
Сказочною красотой.

Видит в окна растворёны,
Что кругом - сады зелёны,
В них – диковинны пруды,
Распрекрасные цветы.

Всё казалось утром лучше,
Чем вчера. Имея случай,
Захотелось тут и там
Прогуляться по садам.

Будто впал он в царский фавор.
Перед ним – ступеней мрамор,
Медный чудо-малахит
Жёлтым золотом обвит.

Вот он по ступеням сходит,
По садам заморским ходит
И любуется тому
Сказочному волшебству.

Ветки гнутся под плодами,
В рот плоды стремятся сами.
Индо, глядючи на плод,
Смотришь – слюнка потекёт.

И цветы растут чудные,
Цветом разным расписные.
И махровые цветут.
Ну и запах! Где уж тут!

Как по бархату зелёну,
По пунцовому, ядрёну
Птицы-невидаль снуют,
Песни райские поют.

7

Будто серебром и златом,
На лугу, красой объятом,
Выложена вся краса –
Птиц, растений чудеса.

Всё известно только богу,
Сколь ходил он – мало ль, много ль?
Сказку быстро рассказать
Дело?… Как уж тут сказать?

Вдруг он видит на пригорке,
Цвету – ярче алой зорьки,
Распустился дивный цвет,
Краше не видал он, нет.

Красоты столь несказанной,
Столь невиданной, желанной,
Что ни в сказке ни сказать,
Ни пером ни описать.

Дух купеческий занялся.
Он к цветку душой подался.
Ну а запах от цветка,
Как струя от ручейка

Разлилась по чудо-саду.
Он обрадовался кладу
(Руки-ноги затряслись):
-Цветик аленький, кажись,-

Зашептал он с передыхом,
Позабыв мытарства-лиха,-
Вот он, цветик аленькой,
Для Настёхи, младшенькой,

О каком она мечтала,
С ним – отца ждать обещала.
А цветочек – краше нет,
Обойди весь белый свет.

Произнёсши эту фразу,
Он сорвал цветочек сразу.
В тот же миг без всяких туч
Молния послала луч,

Гром ударил поднебесный,
Голос птиц прервав чудесный,
Потемнели небеса,
Зашаталася земля.

Вырос пред честным купчиной
Зверь с невиданной личиной,
Человек-не человек.
Не видать его б вовек.



Вид чудовища ужасный,
Зверь-не зверь?Лохматый,страшный.
Диким голосом, как бес,
Заревел на весь он лес:

-Как посмел в лесных владеньях
Мой цветок без сожаленья
Ты сорвать в моём саду?
Тем накликати беду!

Мой цветочек заповедный,
Мой любимый, мой запретный!
Я хранил его, стерёг,
Пуще глаз своих берёг,

Всякий день им любовался,
И в печали утешался.
Совершив свой тяжкий грех,
Ты лишил меня утех.

Я, дворца хозяин, сада,
Принял я тебя, как надо,
Званым гостем дорогим,
Накормил и напоил.

У меня ты отоспался,
Так бы по лесу скитался,
Эдак ты мне отплатил
За добро. Мне свет постыл.

Долго чтоб виной не мучась,
Знай свою ты горьку участь:
-Преждевременный конец
Ждёт тебя, честной купец!

Тут несчётно (где и взялось)
Завопило, зашепталось.
Дикий голос-полустон
Раздался со всех сторон:

-Преждевременной кончиной
Умереть тебе, купчина!
Уме-уме-умереть!
Смерть тебе, купчина, смерть!

Зуб на зуб не попадает,
Сердце в пятки убегает.
Оглянулся он кругом,
Видит, что со всех сторон-

Из-под каждого кусточка,
Из-за дерева, листочка,
Из воды и из земли
Лезет (Боже упаси!)

8

Полчище несметной силы,
Всякой нечести постылой,
И страшилищ целый взвод
Безобразнейших пород.

Как пойти здесь на попятный
Пред хозяином мохнатым?
На колени тут упал,
Жалобно к нему воззвал:

-Чудо ль ты из вод морское,
В колдовстве ли зло людское?
Ой ты, гой еси, честной
Господин ли, зверь лесной?

Как взвеличивать, не знаю,
Но к тебе я уповаю.
Не губи души моей,
Слово выслушай скорей,

За безвинную предерзость,
Не казни за откровенность.
Я – Степан, честной купец,
Християнин и отец.

На принцесс в манерах схожи,
Все красавицы пригожи,
И свежи, как утро дня,
Есть три дочки у меня.

Обещал я дочке каждой,
Возвратясь домой однажды,
По гостинцу им привезть,
Честно признаюсь, как есть.

Старшей дочери – заветный,
Изумрудный, самоцветный,
Золотой найти венец,
Обещал, я, как отец.

Средней дочери – восточный
Цельный, гладкий, беспорочный
Тувалет из хрусталя.
С тем – поехал за моря.

Настеньке, моей любимой,
Ласковой такой, терпимой,
Алый цветик, краше нет,
Обойди весь белый свет.

Я сыскал гостинца старшим.
Отыскать подарок младшей
Я старался, но не смог,
Много испытав дорог.



Тут увидел я цветочек…
Для меньшой из милых дочек…
И подумал: краше нет,
Обойди весь белый свет.

Ты ж такой хозяин знатный,
И могучий, и богатый.
Что тебе цветочек тот?
Дочка ж алый цветик ждёт.

Знаю, грешен, каюсь, каюсь,
На колени опускаюсь
Пред величеством твоим.
Но злодейства не таил.

Поступил я неразумно,
Глупо как-то и бездумно.
Неразумного прости,
К милым дочкам отпусти,

Подари мне ал цветочек
Для меньшой из любых дочек.
Я ж достать ей цветик ал
За морями обещал.

Что потребуешь за это?
Из казны – златой монетой,
Сколько нужно, заплачу,
Сделать ей сюрприз хочу.

Хохот по лесу раздался,
Словно гром расхохотался.
Чудо ль моря, зверь лесной
Говорит купцу: постой!

Ты же видел моё царство,
Некуда девать богатство.
Мне своей казны не счесть,
Злато, серебро, - всё есть!

Подданные моей власти
Разорвут тебя на части.
Милости не жди, купец,
Я прискорю твой конец!

Есть одно тебе спасенье.
Отпущу без промедленья
Невредимого домой,
Награжу, не счесть, казной.

Аленький возьмёшь цветочек
Для себя, или для дочек,
Но купецкое ты дать
Слово должен. И сдержать.

9

И рукой своей подпишешь,
Что себя заместо вышлешь
Ты одну из дочерей
Милых, свет твоих очей.

Будет жить она в приволье,
Во дворце, в чести, в доволье,
Без обиды на меня,
Как ты жил до сего дня.

Одному мне стало скучно
(Раньше не было докучно).
Захотел, я, гость честной,
Чтоб товарищ был со мной.

Так и пал купец на землю:
-Как же это я приемлю?,-
И горючая слеза
Накатилася в глаза.

Он взглянул на чудо-зверя,
То ль, лесного суеверья,
То ли чудища морей,
Сразу вспомнил дочерей.

Настю, Любушку, Гордею,
Как растил их и лелеял,
И истошно завопил:
-Мне без дочек свет не мил!

-Нам неведомо – откуда
Взялось это чудо-юдо,-
Думает купец честной,-
Больно страшен зверь лесной.

Горе-горькое, кручина.
Убивается купчина,
Слёзы льются из очей -
Нескончаемый ручей.

-Ой ты, диво ли лесное,
Чудище ль из вод, морское,-
Жалобно воззвал купец,-
Спору нет, хорош дворец.

Ну а мне как быть, не знаю
(В дочерях души не чаю),
Коль по волюшке своей
Не приеду к сроку дней?

Не связать же руки-ноги,
Несмотря на все тревоги,
Твоему веленью внять
И насильно их прислать?



Да и как попасть им в царство?
Я – сколь долго добирался,
По нехоженным местам,
По неведомым путям?

Диво говорит лесное
Или чудище морское:
-Не хочу неволить я.
Пусть приедет дочь твоя

Своей волей и хотеньем,
С твоего благословленья,
По твоей, купец, любви.
Коли ж дочери твои

Своей волей и желаньем
Не приедут. Покаранье
Ждёт тебя, честной купец!
Сам приедешь во дворец!

И велю казнить той смертью,
Что лютее нет на свете.
Ну а как ко мне попасть?
Пусть не мучает напасть.

Дам тебе с руки своей перстень,
Возвратиться чтобы если –
В мой назначенный час, день,
На мизинец ты одень.

Волшебством, по мановенью,
Оком не моргнёшь, в мгновенье
Очутиться сможешь там,
Где желаешь. Сроку дам

Я тебе три дня, три ночки.
Повидать ты сможешь дочек.
Думал крепко наш купец
И придумал наконец:

Повидаться с дочерями,
За тридевятью морями,
Их обнять, благословить
И тогда уже решить.

Коли ж дочери Варвары
Не схотят спасти от кары,
К чудо-зверю возвратясь,
И, усердно помолясь

Христиански, по почину,
Приготовиться к кончине.
На уме и фальши нет.
Он готов держать ответ.

10

Ну а диво ли лесное,
Или чудо то морское
И без слов купца, узнал,
Что тот правду всю сказал.

Он и записи заручной
Не взыскал с него докучно,
Только перстень золотой
Снял с руки: теперь он твой.

Протянул купцу честному:
-Знаю, честен ты со мною.
Видя правду всю его,
Положился на него.

Только на мизинец правый
Тот кольцо одел удало,
Как в широких воротах
Очутился, во дворах

Своего родного дома.
Огляделся – всё знакомо.
В те ж ворота, в ту ж пору
Подъезжали ко двору

С грузом полным караваны -
Все навьючены дарами.
Втрое золотой казны
Против прежнего, везли:

И товары, и каменья,
Ткани – просто загляденье -
Из заморских дальних стран -
Столь богатый караван

Вместе с верною прислугой.
Гвалт пошёл по всей округе,
И в домах переполох.
То-то радость, сбились с ног.

В это время любы дочки
Расписным стежком сорочки
Вышивали. В пяльцы – взор:
Как ложится там узор!

Золотой по шёлку ниткой?
Вдруг, ворота, сильно скрипнув,
Отворились. Видят там
Караван из дальних стран.

И, свои разжавши пальцы,
Иглы кинули на пяльцы.
Батюшку ну целовать,
Миловать и обнимать.



Две сестры, годами старше,
Лебезили, пуще младшей.
Но нерадостен отец,
Извела печаль вконец.

И допрашивали строго:
Потерял ли что в дороге?
И откуда в сердце хмарь,
Потаённая печаль?

О богатстве дочь меньшая,
Батюшку не вопрошая,
Говорила так ему,
Государю своему:

-Наживное всё богатство.
Как восходят – гибнут царства.
Сердце мне своё открой,
Горем поделись со мной.

И тогда, честной купчина,
Горя горького причину
Всю поведал им, любя
Дочек, более себя:

-Несмотря на все мытарства,
Нажил много я богатства,
Втрое-вчетверо казны.
И заморские дары.

Бередит печаль другая,
Сердце, душу, угнетая.
А скажу о ней вам я
Завтра. Лучше нету дня.

А сегодня – пусть веселье
По причине возвращенья
Радостью вас одарит,
И улыбкой наградит.

Доставал он дочке старшей
Золотой венец монарший
Из железна сундука,
Что привёз издалека.

Аравийское же злато,
Самоцветами богато,
На огне что не горит,
Не ржавеет, лишь блестит.

Средней дочери – восточный,
Цельный, гладкий, беспорочный
Тувалет из хрусталя
Вынул также из ларя.

11

А любимой младшей дочке –
Золотой кувшин с цветочком.
Смотрят – диво, алый цвет,
Лучше не было и нет.

Дочки старши поперхнулись
И от радости рехнулись.
Унесли дары едва
Во высоки терема.

Стали потешаться вволю
На купеческом подворье.
И одна перед другой
Похвалялася собой.

Только меньшая из дочек,
Видя аленький цветочек
Затряслась вся, и слеза
Показалася в глазах.

Будто в сердце змей шипящий
Жало выпустил, разяще.
И отец, вздохнув слегка,
Молвил дочери слова:

-Что же ты такой желанный,
Алый цветик долгожданный,
Не берёшь ты, люба дочь?
Почему тебе невмочь?

Ровно нехотя цветочек
Взяла младшая из дочек,
Руки целовав, отцу.
Слёзы – градом по лицу.

Скоро дочки прибежали,
И гостинцев попытали,
И от радости своей
Не опомнятся. Ей-ей.

Сели все за стол дубовый
С браной скатертью махровой
За медвяное питьё,
Явства сладкого витьё.

Стали пить, есть, прохлаждаться,
И речами утешаться.
К ним наехало гостей
Под вечор – из волостей.

Стал полнёхонек гостями
Дом купца. И все – с вестями:
Сродники, угодники,
Прихлебатель, сводники.



До полуночи беседа
Продолжалася с обеда.
Был такой богатый пир -
Восхищался божий мир.

Сам честной купец сознался,
Что весь вечер удивлялся.
Но не мог понять, небось,
Как, откуда что бралось?

Гости также дивовались,
Явством вкусным насыщались
Из посуды золотой.
Словом, в доме – пир горой.

Отдохнув, купец, всю ночку,
Заутра позвал он дочку,
Ту, что старшенькой он звал,
С ним, что было, рассказал,

Всё от слова и до слова,
Про чудовище лесное.
И про клятву, про дворец,
И что ждёт его конец.

Он спросил, чего лукавить,
Хочет ли она избавить
От того, что ждёт его –
Лютой смертушки его?

Жить поехать к зверю в царство
Без подвоха и коварства,
И у чудища там жить,
Верой, правдою служить.

Ни на миг не сомневаясь,
Дочка старша отказалась
Наотрез. И говорит:
-Пусть та дочка поспешит

Выручать отца родного,
Для кого, моё вам слово,
Он цветочек доставал,
Своей жизнью рисковал.

Он позвал вторую дочку,
Среднюю. И точка в точку,
Как и к старшей, он воззвал,
С ним, что было, рассказал.

Всё – от слова и до слова,
И вопрос задал ей снова:
-Не избавит ли его
От того, что ждёт его?

12

Не поедет ли к лесному
Зверю, чуду ли морскому,
Чтоб у чудища там жить,
Верой, правдою служить.

Ни на миг не сомневаясь,
Дочь середня отказалась
Наотрез. И говорит:
-Пусть та дочка поспешит

Выручать отца родного,
Для кого, моё вам слово,
Он цветочек доставал,
Своей жизнью рисковал.

Он позвал меньшую дочку,
Как и старшим, точка в точку,
Слово в слово рассказал,
Как цветочек доставал.

Не успел окончить речи,
Дочь меньшая, не переча,
Преклонилась перед ним,
Любящим отцом своим.

На колени только встала
И такую речь держала:
-Ты, отец, благослови,
К чуду-зверю отпусти.

Путь прошёл ты небывалый,
Мне достал цветочек алый.
И поеду я к нему,
Чуду ль, зверю, не пойму.

Пусть не мучает досада,
Выручать тебя мне надо,
Жизнь твоя ценней всего.
Буду жить я у него.

Залился купец слезами.
К дочке меньшенькой словами,
Смелости её дивясь,
Обратился, не таясь:

-Пусть моё благословенье
Над тобой, как озаренье,
Будет вечно, с сего дня,
Дочь любимая моя.

Выручаешь от падучей,
Смерти лютой, неминучей,
Горемычного отца,
Не дождавшися венца.



Доброй волей и хотеньем,
Во дворец, не ждя спасенья,
К чуду на житьё идёшь,
То ли к зверю, не поймёшь.

Будешь жить в палатах званных,
В злато, серебро убраных,
Во приволье, во дворце,
Вспоминая об отце.

Но никто вовек не знает,
Где дворец тот процветает,
Нет ни стёжек, ни дорог
Чтоб к нему попасть кто б смог.

И ни конным, и ни пешим
Не пройти. Лишь только леший
Воет средь лесных чащоб,
Припугнуть заблудших чтоб.

Зверь прыгучий не доскачет,
Птице в лёте нет удачи,
И не будет, жаль весьма,
От тебя оттоль письма

И не слуху. Не забавно.
А тебе от нас – подавно.
Как мне век свой дожинать,
Дочь меньшую не ласкать,

Ласковых речей не слышать,
Твоего лица не видеть?
Для меня – весь свет поблек,
Расстаюсь с тобой навек.

Как кровиночку родную,
Дочь пригожую, меньшую,
Ровно в землю хороню,
Как же это я стерплю?

Дочка меньшенька, любима,
Говорит отцу: родимый,
Батюшка, мой государь,
Изгони из сердца хмарь.

Не тоскуй, не плачь, не бойся,
За меня не беспокойся,
Там привольно будет мне –
И в достатке, и в тепле.

Я не испугаюсь зверя,
Буду жить, ему доверясь,
По возможности, дружить,
Верой, правдою служить,

13

Исполнять господску волю.
Сжалится он надо мною.
Не оплакивай, любя,
Словно мёртвую, меня.

Бог поможет, я вернуся,
Встречи радостной дождуся,
И к твоей груди прильну,
И сестричек обниму.

Плачет наш купец, рыдает,
Утешеньям не внимает.
Прибежали сёстры в дом,
По светлицам плач кругом.

Жалко им сестрицу больно.
Все наплакались довольно.
Ну а младшая сестра
Поступью, лицом тверда

И печали вид не кажет,
Не всплакнёт, не охнет даже.
И в неведомы края,
Собираться начала.

Вот берёт она цветочек,
Распрекрасная из дочек,
Алый цветик непростой.
С ним – кувшинчик золотой.

Третьи день и ночь проходят,
Расставанья час приходит
С дочкой младшенькой купцу,
Слёзы – градом по лицу.

Он с родительским смиреньем
Крёстное благословенье
На неё, любя, кладёт,
Сам в терзаньях: что их ждёт?

Жизнь, судьбе своей доверя
Вынимает перстень зверя
Он из кована ларца,
Что привёз он из дворца.

На мизинец правой ручки,
Насти меньшенькой и лучшей,
Чей, как зорька, ясен лик,
Он надел. И в тот же миг

Дочки меньшенькой не стало,
Будто вовсе не бывало,
Ни пожиточек её,
Ни следочка. Ничего.



В мраморных она богатых
Очутилась во палатах
На кровати золотой,
Вьётся где узор резной.

Полог на хрустальных ножках,
Пуховик лебяжий в стёжках,
Камкой золотой подбит,
Тонкой бахромой обвит.

Ровно с места не сходила,
Ровно век тут целый жила,
Ровно почивать легла
Да проснулась. Вот дела!

Тут из отдалённой залы
Заиграла, заиграла
Музыка согласная,
Дивная, прекрасная.

Отродяся не слыхала.
Только слушала, вздыхала,
И с постели пуховой
Встала босою ногой.

Видит, что её пожитки,
Алый цветик нежный, гибкий,
В золочёном кувшине,
Тут же, рядом, на окне.

На столах зелёных, бранных,
Малахитом в медь убраных
И в палатах столь добра,
И богатства, без числа.

Есть на чём сидеть-лежати,
Приодеться во палате,
И во что есть посмотреть,
На стенах зеркал – не счесть.

В бликах света, переливах,
Преломлениях игривых,
Ибо первая стена -
Вся зеркальная была.

А вторая чудо-стенка –
Золото любых оттенков.
Третья – чисто серебро,
А четвёртая – хитро

Сделана из белой кости,
Из слоновой. Cмотрит гостья:
-В самоцветах, янтаре,
Золоте и серебре,

14

Не похожа на читальню…
Здесь моя опочивальня,-
Так подумала она,
По дворцу гулять пошла.

Захотелось ей палаты
Рассмотреть. О как богаты!
Залы очень высоки,
Все в узорах потолки.

Ходит мало или долго,
От чудес в восторге только,
Чем палаты поновей,
Тем богаче, красивей.

Но во сто раз ей любимей,
И дороже и родимей –
Батюшка, честной купец,
Коему знаком дворец.

Взяла аленький цветочек
Распрекрасная из дочек
Из златого кувшина
И пошла бродить одна

По садам зелёным, чудным
Средь фонтанов изумрудных.
И запели птицы ей,
Песни тех волшебных дней.

А потом, как пред царицей,
Преклонялись вереницей
И деревья, и листы,
И зелёные кусты.

Все верхушками махали,
Как головками кивали.
Родниковые ключи
Звонче падали, бьючи

По каменьям мшисто-гладким.
А фонтаны по порядку
Выше брызгали струёй.
С перламутровой водой.

Так бродила во владеньях
С любопытством удивленья.
Здесь нашла она курган,
Муравой-травой убран,

На котором цветик алый,
Несказанный, небывалый
Для неё сорвал отец,
Наш герой, честной купец.



Аленький цветочек вынув,
Из златого, из кувшина,
Захотела посадить
На то место и полить,

Где он прежде красовался,
Алостью переливался.
Но он резко, как-то вдруг
Вылетел из нежных рук.

К стебельку прирос, вот диво,
Где он прежде рос красиво.
Как бы счёты с кем-то свёл,
Пуще прежнего расцвёл.

Подивилась этим чудом.
Где берётся, что, откуда,
Диво-дивное в саду?
Не накликати б беду.

И порадовалась алым,
Цветиком, столь небывалым.
И пошла она назад,
Во дворец на сто палат

И в одной палате знатной
Явством стол накрыт обратно.
И подумала она:
-Знать, лесной зверь на меня

Не гневится, чудо моря,-
Так под нос себе гуторя,
Утешалась: он один
Самый добрый господин.

Как на мраморной на стенке
Между дверью и простенком
Появились (чудеса!!!)
Огненные словеса:

-Господин не твой я, душка,
Ты красавица, послушай:
-Послужить тебе я рад,
Как послушный, верный раб.

Мною ты повелеваешь,
Госпожа. Что пожелаешь?
Что придёт на ум тебе -
Всё исполню я вполне.

Только как всё прочитала,
Сразу этих слов не стало.
Гладкая, как и была,
Бело-мраморна стена.

15

Вспало ей – отцу родному
Весточку послать до дому.
Не успела пожелать –
Перед ней лежит тетрадь.

И чернильница здесь, рядом,
Для письма есть всё, что надо.
Тут же, рядом, на бюро,
Золотое всё перо.

Вот она письмо до дому
Пишет батюшке родному,
Милым сёстрам дорогим,
Как соскучилась по ним:

-Не горюйте и не плачьте,
Я живу в довольстве, знайте –
Королевишной дворца,
Где палатам нет конца.

У лесного чудо-зверя,
Жизнь свою ему доверя,
Здесь красиво и покой,
Явства, пиршества – рекой.

Самого его не вижу,
Голоса его не слышу,
Бело-мраморна стена
Пишет огненны слова.

Чудо-невидаль лесное
Так общается со мною.
Что за мысли у меня
Знает. Ночью, среди дня

Исполнять готов желанья
Все мои без притязанья.
Для него я – госпожа,
Он же счастлив, мне служа.

Самого чтобы не звала
Господином. Написала
Батюшке, домой письмо,
Не заклеила его

И печатью не скрепила,
Как письмо пропало, сплыло
И из глаз её, из рук,
Словно не бывало тут.

Музыки согласной звуки
Громче раздались. И скуки
Как и не было. В тот миг
Стол откуда-то возник,



Весь волшебного убранства,
А на нём – медвяны явства,
Ароматы сладких вин,
Ну, спасибо, господин.

Вся посуда – чисто злато,
Невдомёк ей: где, что взято,
Села за прибор она,
Весела, хоть и одна.

Никогда за стол к обеду,
Одиночества не ведав,
Не садилась, как сейчас.
Кто же знает, что ждёт нас?

Пила, ела, прохлаждалась,
Музыкою забавлялась,
А, накушавшись, слегка,
Почивать она легла.

Стала музыка потише,
Звук подальше, не так слышен,
Чтобы спать ей не мешать,
Сны от Ангела вещать.

Час вздремнула. Весела
Встала после сна она
И пошла гулять в сады,
Где не топтаны следы,

Потому что не успела
Обойти всё до обеда –
Половину тех садов,
Столь диковинных трудов.

Преклонялися пред нею,
Как царицею своею
Все деревья и кусты,
Распрекрасные цветы.

А плоды те, что поспели,
Ждали, чтоб скорей их съели:
Грушу, персик золотой,
Плод от яблонь наливной.

Вплоть до вечера бродила,
Все тропинки изучила,
Возвращаясь в терема,
Видит: снова чудеса –

Стол накрыт, различны явства,
Пряных, сахарных – богатства,
И медвяное питьё.
Вот отменное житьё!

16

После ужина девица
Возвратилася в светлицу,
Где писала ей стена
Огненные словеса.

И на той же белой стенке
Бело-мраморных оттенков
Снова видит те ж слова:
-Ты довольна, госпожа?

Чудо-дивными садами,
Золотыми теремами,
Угощением царей
И прислугою моей?

Дочь купеческая-дива
Так ему возговорила:
-Ты меня, владыка мой
Не спеши звать госпожой.

Будь всегда мне господином,
В ласке, милости едином,
Добрым, щедрым. Никогда
Не ослушаюсь тебя.

Благодарствую тебе я,
За питьё и угощенья,
За высоки терема,
За хрустальны зеркала.

За зелёныя дубравы,
За искристы водопады.
В мире не найти чудес,
Как в твоих владеньях, здесь.

Как же мне быть недовольной?
Нагулялась я привольно,
Не приду я от чудес
В память, всё красиво здесь.

И пошла в опочивальню
Что в палатах не столь дальних,
Дочь купецкая, краса,
Удивляясь чудесам.

Видит в убранной палате
Дева сенна у кровати,
Верная, любимая,
Для неё хранимая.

Та, от страха, чуть живая,
Госпоже своей внимая,
Руки белые с плеча,
Ей целует сгоряча,



Ноги стройны обнимает,
Будто годы её знает,
Госпожа так рада ей,
Хочет расспросить скорей.

И про батюшку родного,
Про сестёр, и всё такое…
Про прислугу и про двор,
Про девичий всякий вздор.

Ну а после, как и ждалось,
Рассказала, что с ней сталось.
Так не спали до зари,
Пока сон их не сморил.

Так живёт она в палатах
Дочь купецкая, богато,
Раскрасавица-краса,
Удивляя небеса.

Всякий день наряд готовый,
Столь изысканный, сколь новый,
Украшеньям нет цены,
Все красивы и ценны,

Что ни в сказке ни сказати,
Ни пером не описати.
Угощенья всякий день,
Веселиться бы не лень.

Средь лесов росистых, влажных,
В колесницах безупряжных,
Без коней катание,
С музыкой гуляние.

Расступились тёмны дрёмы,
Путь очищен гладкий, новый,
Времечко стремглав летит,
Развлеченьями манит.

Стала Настенька стараться –
Рукодельем заниматься,
Шить ширинки всяким днём
Золотом и серебром.

Бахрому низать удачно,
Чистым жемчугом прозрачным,
Чтоб послать подарки те
Батюшке, свернув в холсте.

Только страшно ей одною
Ночью почивать порою,
Ведь кругом нет ни души,
Даже шороха в тиши.

17

Тут на мраморной, на стенке
С красно-огненным оттенком,
Появились словеса:
-Не боись, моя краса!

Свет прекрасной столь не видел.
Разве я тебя обидел?
Ты не будешь почивать
Здесь одна. С тобою спать

Будет сенная девица,
Преданная мастерица.
Да служивых душ не счесть,
Все мне преданны, как есть.

Только ты их не услышишь,
И воочью не увидишь,
Но тебя они со мной
Берегут ночь, день-деньской.

Все роскошные ширинки,
Вышитые по старинке,
Что с любовию сплела.
Господину в дар дала.

Вот она, что день, что вечер,
Стала дожидаться встречи,
Чтоб на стенке каменной
В зале беломраморном

Буквой красной, как в огне,
Друг писал ей на стене
Нежно-ласковые речи,
И ни в чём ей не переча.

Милостливо господину
Речью ласковой отныне
Отвечала дочь купца,
Всевластителю дворца.

Много ль, мало ль дней минуло,
Так жила она покудо.
Сказку скоро рассказать,
Да не скоро дела ждать.

Стала привыкать девица,
Дочь купца, дворца царица,
К необычному бытью,
Средь лесов глухих, житью,

Ничему не удивляясь,
Одиночеством не маясь.
Не пугал её теперь
Сих лесных владений, зверь.



Ей служили невидимки:
Подают всё без заминки,
Убирают. Красота!
И в хоромах –чистота.

Колесницею катают,
Но коней не запрягают,
Музыка кругом звучит,
Сердце, душу веселит.

Возлюбляла господина
Больше день от дня, дивчина,
Был внимательным он с ней,
Как с царицею своей.

Видела она: недаром
Расположен, даже в малом
Он к царице-госпоже,
Полюбил её уже,

Пуще света, больше жизни,
Без малейшей укоризны.
Захотелось ей самой
Слышать голос дорогой,

Разговор вести сердечный,
Не идя в палату вечно,
Где на мраморной стене
Друг писал слова в огне.

Стала умолять, лукавить,
Как бы говорить заставить
Но лесной боится зверь
Напугать её теперь

Голосом своим влекомым,
Для неё столь незнакомым.
Но молила добрым быть.
С ней без стенки говорить.

Он не смог быть супротивным,
И в последний раз невинно
Беломраморна стена
Отразила смысл огня:

-Приходи в мой сад зелёный,
Хорошо тебе знакомый,
Сядь в беседку, где плетут
Ветви свой узорный прут,

Где цветы, перекликаясь,
Листья с ветками, встречаясь,
Оплетают будуар
Летних тенистых примар.

18

И скажи так: раб мой верный
(Словеса горели мерно),
Говори со мною сам,
Буду я внимать словам.

Времени спустя, немного,
Побежала в сад дорогой
Молодая дочь купца,
Раскрасавица с лица.

И входила во беседку,
Где сады сплетают ветки,
Где прекрасные цветы
Необычной красоты.

И садилась на скамейку
Из парчи, подбитой бейкой.
А как села, говорит
(Сердце зайчиком стучит):

-За меня не беспокойся,
Испугать меня не бойся.
Сердце пуще всё стучит,
Будто в клетке бьётся чиж.

Я надеюсь, страх растанет,
Зверя рёв не испугает,
Хоть на весь дремучий лес
Говори со мною, здесь.

За беседкой, в листьях пышных
Ровно кто вздохнул чуть слышно,
И раздался в тот же час
Сиплый, зычный, дикий глас.

Говорил он, лес потрясши,
Не во весь свой голос страшный,
А в пол-голоса почти.
Но казалось, что кричит.

Дочь купецкая, всем телом
Вздрогнула. Пропала смелость
У красавицы такой:
Всё же страшен зверь лесной.

Вздрогнула она сначала,
Но со страхом совладала.
Скоро ласковы слова,
Речи умные она

Стала слушать сердцем чутким.
Потекли часы-минутки.
Стало на сердце у ней
Так покойней, веселей.



И установилось вскоре –
Время длилось в разговоре,
Где хоромов – высочень.
Почитай, так целый день.

Во саду ли, на гуляньях,
Во лесу ли, на катаньях,
И в любую из годин
Спросит: здесь ты, господин?

И в ответ тот час услышит:
-Здесь твой раб, тобой он дышит.
Я с тобою, рядом, тут,
Дорогой мой, верный друг.

И у них польются речи…
Нет конца их быстротечи;
Зверя речь хоть и страшна,
Не пугается она.

Сказку скоро ты расскажешь,
Да не скоро дело сладишь.
Много ль времени прошло
Или мало. Не во зло…

Захотелось дочке младшей,
Другом господина ставшей,
Самого чтоб увидать,
Стала зверя умолять

Показаться ей на очи
Белым днём иль среди ночи.
Ведь привыкла же притом
К голосу, страшней, чем гром.

Долго он не соглашался,
Испугать её боялся,
Да и был он так страшён,
Что всех леших превзошёл.

Звери с криком о подмоге
Разбегалися в берлоги.
Для людей же, мне поверь,
Был он страшен, чудо-зверь.

Молвит он красе-девице:
-По природе сторониться,
Ты меня, моя краса,
Ненаглядная, должна.

Не проси увидеть тело,
Безобразно до предела,
И лицо ужасное,
Безобразно-страшное.

19

К голосу привыкла. Ну же,
Жить хочу с тобою в дружбе,
Говорить весь день с тобой,
Как до этого, друг мой.

За моё добро и ласку,
За мою любовь, как в сказке,
Полюбила ты меня.
А, увидя среди дня,

Противного и страшного,
От любви несчастного,
Ты меня – из глаз долой,
И – в разлуке я с тобой.

Не осилю это горе,
От тоски умру я вскоре.
Недовольна станешь мной,
И прогонишь. Боже мой!

Дочь купецкая далече
Не хотела слушать речи.
Пуще прежнего молить
Стала, зверю говорить:

-Не разлюбит господина,
Пусть он страшен, всё едино.
Его выслушав, едва,
Снова говорит слова:

-Будь мне дедушкой, коль старец,
Молод если, будь мне братец,
Дядюшкой, коль средних лет,
Другом мне, сердечней нет.

Долго зверь не поддавался,
Просьбе сей не внять старался.
Супротивным слёзам быть,
Снова должен говорить:

-Вняв твоим речам, столь длинным,
Не смогу быть супротивным,
Ибо так люблю тебя –
Больше самого себя.

Погублю, я знаю, счастье,
Смерть не ведает участья.
Преждевременная смерть
Ожидает меня впредь.

В сумерки, под вечерочек
Сядет солнце за лесочек,
Приходи в зелёный парк
И скажи тогда мне так:



-Покажись мне друг любезный,
Верный, ласковый и нежный!
И тогда я покажусь,
Ну а так - тебя стыжусь.

Тела, что противней нету,
И лица, что чуждо свету.
Коль тебе невмоготу
После станет, я пойму.

Не хочу твоей неволи,
Чтоб ты оставалась доле
Муки вечные терпеть,
На страшилище смотреть.

Как зайдёшь в свою палату,
Под подушкою припрятан
Будет перстень золотой,
Ты надень его, он твой,

На мизинец правой ручки,
Будто не было отлучки.
В миг прибудешь до крыльца,
Где оставила отца.

Обо мне уж не услышишь,
И не встретишь, не увидишь,-
Так лесной промолвил зверь,
Той, кого любил теперь.

Настенька не убоялась,
Как ни страшно ей казалось.
И минуты не прошло,
Зла не помня, лишь добро,

Во зелёный сад-садочек
Поспешила, взяв платочек,
Дожидаться час ночной,
Когда день пробьёт отбой.

С ночью солнышко не сладит,
За соседний лес присядет,
В сумерки, на сходе дня
Вся оденется земля.

И, когда настало время,
Придержав волненья бремя,
Говорит, напрягши слух:
-Покажись, мой верный друг.

Тут он ей и показался
Издали. Вблизи боялся,
Как виденье или сон,
Промелькнул и скрылся он.

20

Стала бледной, помертвела,
Вскинулися ручки белы,
Целый свет ей стал не мил.
Вскрикнула, упав без сил.

Ох, и страшен был зверюка:
Руки длинные, карюкой,
Когти, как звериные,
Ноги лошадиные.

Сзади, спереди ненужных
Два горба росли верблюжих,
С головы до самых пят,
Как медведь, он был мохнат.

Изо рта клыки торчали,
Страх ужасный нагоняли,
Как у беркута нос-крюк,
Глаз, что совий: луп-да-луп.

Полежавши мало ль, долго ль,
Как пришла к ней память только,
Слышит - плачь и чей-то всхлип,
Голос прежний говорит:

-Ох, моя краса-девица,
Станом нежным, белолица,
Погубила ты меня,
Как мне жить от сего дня?

А сейчас всего мне горше –
Не увижу тебя больше,
Не услышу голос твой,
Мне не справиться с собой.

Ей так совестно и жалко.
Совладая с сердцем палким,
Страхом, столь великим, что
Стала робкой оттого.

Но, воспрянув духом, телом,
Слово твёрдое несмело
Вымолвила так ему,
Господину своему:

-Господин мой, ты не бойся,
За меня не беспокойся,
Был ты ласков ко мне, добр,
Стал не страшен с этих пор.

Рада видеть тебя дольше,
Я не испугаюсь больше,
Быть в разлуке не хочу,
Снова я тебя прошу,



Чтоб ещё раз показался,
В первый раз как. Не пугался,
Что исторгну снова крик,
И чтоб чуть ко мне привык,

Показался в своём виде,
Безобразный, не к обиде,
Мне второй раз чудо-зверь,
Но подальше так, поверь.

Сколь она его не звала,
Близко всё ж не подозвала,
И, откинув страхи прочь,
Так гуляла с ним всю ночь.

С ним вела, как прежде речи,
Была рада этой встрече.
И не страшно уже ей,
Что ужасный рядом зверь.

На другой день, в чудо веря,
Увидала она зверя,
Уж при солнце ясном дня.
Испугалася сперва.

Но с собою совладала,
Снова вид не показала,
Страх прошёл её совсем.
Зверь лесной повеселел.

Целый день вели беседы,
О себе он ей поведал,
И её звериный глас
Не страшил уже сейчас.

А за ужином, обедом
Продолжалися беседы,
Насыщались явствами,
Винами прекрасными.

Снова по садам гуляли,
Ноги устали не знали,
И по тёмным тем лесам
Без коней катались там.

Скоро сказку ты расскажешь,
Да не скоро дело сладишь,
Не скажу я, сколь воды
Пробежало с той поры.

Вот привиделось однажды
Ей во сне, как два по дважды:
Батюшка её родной,
Нездоров, совсем больной.

21

На неё тоска напала.
День не ела, ночь не спала.
Увидал её такой
Зверь невиданный, лесной.

В той тоске, и в той печали,
И с очами, что не спали,
(Плакала и день, и ночь –
Как же батюшке помочь?)

Чуду-зверю всё подробно
Рассказала сон недобрый.
Закручинился, взревел
От её рассказов, зверь.

Стала у него проситься:
-Как там, батюшка, сестрицы?
И тогда ей зверь лесной
Говорит: ну что с тобой?

И зачем то позволенье?
Перстень-злат, моё даренье
Ты на палец свой одень,
И у батюшки в тот день

Ты очутишься мгновенно.
Погости. Но непременно,
Как соскучишься, назад
Жду тебя в наш райский сад.

Коль ты через три дня, ночи
Не покажешься на очи,
То не будет уж меня,
Той же ночью, того ж дня.

Ибо тою же минутой
От печали сгину, скруты,
Ибо так люблю тебя,
Больше жизни и себя.

Стала клятвами, словами
Заверять, коль срок настанет,
После трёх ночей и дней
Во палаты поскорей

Возвратится к чуду-зверю.
И клялася, чтоб ей верил.
Вот с хозяином она
Распрощалась, как должна,

И на свой мизинец правый
Перстень золотой оправы
Враз одела. В тот же миг
Перед нею двор возник



Батюшки её родного,
Где ей с детства всё знакомо.
Вот восходит на крыльцо,
Счастьем светится лицо.

Прибежала к ней прислуга,
Челядь со двора. В округе
Поднялся и шум, и крик.
Двор уж к тишине привык.

Прибежали к ней сестрицы
В сарафанах, белолицы,
Удивлялися красе.
Поклонялися ей все.

Подхватив под ручки белы,
Как принцессу, королеву,
Повели её к отцу,
Батюшке её, купцу.

Нездоров лежал, родимый,
Батюшка её любимый.
Был нерадостен совсем,
Добавлял тревоги всем,

День и ночь о ней, тоскуя,
Вспоминая и горюя.
Обливался он слезой
За дочуркою меньшой.

Дочь любиму увидавши,
Приголубив и обнявши,
Поражён был красотой
Дочки Настеньки, меньшой.

Также и её нарядом,
Царским, с золотым подкладом.
Целовал и миловал,
Речью, лаской утешал.

Рассказала слово в слово
Про житьё-бытьё лесное
Батюшке родимому,
Горячо любимому.

И своим сестрицам тоже,
Только к вечеру, попозже.
Был обрадован купец
Дочерей троих отец

Её жизни королевской,
И богатой, и прелестной.
И не страшен ей теперь
Чудо-юдо, полу-зверь.

22

Ну а сам купец воспомня,
Что он не был зверю ровня,
Тонкой дрожью задрожал.
Дочки сказ не утешал.

Сёстрам же её родимым,
Старшим по годкам, красивым,
Стало завидно совсем,
Что сестра там правит всем.

Что богатства там несметны,
Что палаты там приметны;
И у ней, как пред рабом,
Власть над Чудом. Поделом.

День прошёл, как час единый,
С разговорами в гостиной.
Как минутка – день второй,
Вслед за первым – чередой.

А на третий день сестрицы
Стали думать, мастерицы,
Как сестру уговорить,
К чуду-зверю не пустить.

Пусть-де, к чёрту околеет.
Кто страшилище жалеет?
Мол, туда, страшилке путь.
Лучше – ты его забудь.

Но прогневалась на старших
Дочь, заметив по-монарши:
-Если я ему за всё –
Милость, нежность и добро

Отплачу поганой смертью,
То тогда, уж мне поверьте,
Что на белом свете жить
Мне не стоит. Так и быть.

И я буду (между нами)
Враз растерзана зверями.
Похвалил её отец,
Он же был честной купец.

Как положено и было,
Что, как только б срок пробило,
Воротится дочка в лес,
Где полным-полно чудес.

И где главным господином,
Всех лесов тех властелином –
То ли зверь такой лесной,
То ль хозяин вод морской.



Ну а сёстрам – то в досаду.
И решили: ей не надо
Возвращаться точно в срок,
Всё равно не будет в толк.

Дело хитрое смекнули,
Стрелки на часах крутнули,
И поставили как раз
Позже аж на целый час.

И никто не ведал в доме,
Ни свои, ни посторонний,
И, тем более, купец,
Дочерей троих отец.

И ни челядь, ни прислуга,
И ни гости, ни подруга,
Ровным счётом – так никто.
Вот и – сумерки в окно.

Возвращенья час пробило,
Сердце болью защемило.
Смотрит дева на часы,
Разной формы и красы,

Что у батюшки родного,
У немецких, с Альбиона,
Ей же надо в дальний путь,
И тревога вкралась в грудь.

Ну а сёстры с ней гуторят,
Держат, спрашивают, спорят,
Как бы – «мы тут не причём»,
Рано в путь, оставив дом.

Но сердечко трепыхалось,
С часом не согласовалось.
-В путь пора мне наконец,
Ну, прощай, родной отец.

Приняла благословенье,
От родителя – крещенье,
Попрощалась с сёстрами,
Хитрыми и злостными.

Попрощалася с прислугой,
Верною своей подругой,
Челядью дворовою,
С кошкой и коровою.

Не дождавшися минутки,
Когда час урочный жуткий
Вдруг пробьёт? Она – всё здесь,
Там – хозяин, клятва, лес…

23

Вмиг надела золот-перстень
На мизинец. (Дар прелестен).
Очутилась во дворце,
На знакомом ей крыльце,

Средь палат высоких, царских,
Столь диковинных, сколь барских,
Но её никто не встрел,
Только ветер песни пел.

Испугавшись до предела,
Закричала наша дева
Во весь голос, как могла
(Кроны вздрогнули слегка):

-Где ты друг, желанный, верный,
Господин, добром примерный,
Что ж не встретишь ты меня?
Раньше срока я пришла.

Раньше часа я вернулась
Со минуткой. Ужаснулась.
Мёртвой тишина стоит,
Музыка уж не звучит.

Ни ответа, ни привета,
Ручейка не слышно где-то.
Птицы песни не поют,
И фонтаны уж не бьют.

Дрогнуло у ней сердечко:
-Подвело меня колечко.
Не встречает соловей
Звонкой песнею своей.

Все палаты оббежала,
Зычным голосом взывала,
Но ответа нет, как нет,
Тишина одна в ответ.

Она крикнула раз сорок,
И взбежала на пригорок,
Где ни низок, ни высок,
Рос тот аленький цветок.

Что же видит наша дева?
Зверь лесной так возле древа
На пригорке том лежит -
То ли мёртвый, то ли спит,

Обхватив цветочек алый,
Лапой жуткой пятипалой…
-Как же крепок его сон?
Пробудиться должен он!,-



Подошла она тихонько,
Дочь купецкая. Легонько
Начала будить его,
Господина своего.

Дышит он или не дышит?
Но её-то – как не слышит.
Принялась будить сильней:
-Пробудись, прошу скорей!

Веря в сказку, иль не веря,
Ухватила лапу зверя,
Видит: странен зверя вид,
Бездыханен, мёртв лежит.

Помутились ясны очи,
Подкосились резвы ноги,
На колени пала враз,
Раздался истошный глас:

-Пробудись, мой друг сердечный,
Встань, опомнись, жизнь не вечна,
Ты – жених желанный мой,
И любимый и родной.

Голову его руками,
Белыми, как лебедями,
Обняла. А слёзы льют
И пощады не дают.

Только вымолвила эти,-
Лучшие слова на свете,
Молнии со всех сторон
Осветили небосклон.

Затряслась земля от грома
(Лучше всем сидеть нам дома).
И ударила стрела
В тот пригорок, где росла

Мурава-трава зелёна.
И лежал на ней под клёном
То-ли чудо, то ли зверь,
Поздно разбирать теперь.

И упала дочь меньшая,
Раскрасавица такая,
Что ни в сказке ни сказать,
Ни пером ни описать.

Много ль времени лежала,
Или мало – не сказала,
А очнувшись – будто сон
Этой сказкою рождён:

24

Себя видит во палатах,
Белокаменных, богатых,
На престоле золотом…
Не конец ещё на том.

Всё сверкает ярким светом,
В изумрудах, самоцветах,
Восседает рядом с ней
Принц из царственных семей.

Молодой красавец стройный,
И с осанкою достойной.
И корона, как венец!
Видел бы её отец!

Вся одежда шита златом
(Сердце делося куда-то,
У девицы молодой).
Что случилось? Боже мой!!!

Пред престолом величавым
Две сестры её встречали,
И с объятьями – отец.
Сказки близится конец.

А кругом стоит в поклоне
Свита в золотом уборе
И в парчу одетая,
Знатная, заметная.

К деве принц наш обратился,
Ореолом осветился.
И он так возговорил:
-Мил тебе я иль не мил?

В образе прескверном, страшном
Чудища, лицом ужасным,
Полюбила ты меня,
Раскрасавица моя.

Был я добр к тебе и ласков,
Принимал тебя по-царски,
Полюбил тебя навек,
Хоть я был не человек.

Будь невестою желанной,
С сей минуты долгожданной,
Полюби же образ мой
Человеческий, простой.

Расскажу, как было дело –
Прогневилась злая дева,
Что колдуньею слыла
На покойного отца.


Был он славный и могучий
(Зло нежданно, как и тучи).
Малолетнего меня
Выкрала средь бела дня.

Колдовством своим проклятым,
Сатанинским злом объятым,
В чудище лесных простор
Обратила с давних пор.

И заклятье наложила:
Чудище во мне чтоб жило,
В виде безобразном,
Страшном и ужасном.

Чтоб для всякой твари божьей,
И людей нормальных тоже
Был я чудищем лесным
Или дьяволом морским,

Пока красная девица
Не найдётся, не явится
Родом, званием – любым.
Для неё, чтоб стал любим

В страшном образе зверином
И в обличье образины,
И законной стать женой
Пожелает. Боже мой!

И тогда колдуньи чары
Сгинут все, как янычары,
Стану снова человек.
Ждал я этого весь век.

Жил я пугалом так долго,
Тридцать долгих лет. И столько ж
Одиноким очень был,
Ад терпел, мечтою жил.

В мой дворец лесной, прекрасный
Я заманивал дев красных.
Но за ласку и добро
Не любил меня никто.

Их одиннадцать тут было,
Ты – двенадцатой гостила.
Полюбила ты меня
Изо всех девиц – одна,

Хоть я чудищем был страшным,
Мерзким, брыдким и ужасным,
Но за душу и добро,
И за ласку, за тепло.

За твоё ко мне вниманье
Будешь ты женой желанной
И любимой для меня.
Всей душой люблю тебя.

Ты в могучем королевстве
С мужем-королём известным
Будешь королевою,
Мне – женою верною.

До земли склонилась свита,
Удивились все открыто.
Больше всех - честной купец,
Дочки младшенькой отец.

Удивился он терпенью
И скорей благословенье
Настеньке любимой дал.
(Видно, бог судьбу послал!)

Молодому принцу тоже.
Кто бы мог подумать? Боже!
И поздравили их все,
Кто там был навеселе:

Слуги царские, бояре,
Кавалеры, государи,
Сёстры злые. Так уж быть,
Их вовек не изменить.

И немало не промедля,
Дом гостей ждал пообедне.
Пир со свадебкой там был,
Ел народ и водку пил.

Стали жить они счастливо,
И добротно, и красиво,
На пиру сама была,
Пиво, мёд я там пила.

По усам-то всё стекало,
В рот – ни капли не попало.
Ну и сбрила я усы,
Не для девичьей красы!

Конец

Иванова Раиса Максимовна
(псевдоним – Люда Щеглова)
34403  г.Кузнецовск, м-н Строителей, 10/2, кв. 8
Ровенской обл.
Тел. 2-44-76,моб.097-626-89-87