2013

Год двенадцатый минул, грядёт год Иуды.
Тень Батыя-губителя вновь над Казанью встаёт.
Переплавятся люди, как плавятся в ярости руды
Шлак наверх, ну а злато всё глубже уйдёт.

И с червонным сливаяся златом царёвых столетий,
Основанием станет священных серебряных стен
Серебро – сталь души, что стояла в года лихолетий,
Даст основу для стали мечей, рассекающих вражеский плен.

Пусть осина застонет в истерике листьев,
Ощутив на ветвях своих прОклятый жадностью груз.
Пусть кричат ещё изобретатели истин –
Этот сдавленный хрип не заметит родившийся русс.

Что ж Козельск? Ожидать ли нашествия внуков Батыя,
Измельчавших, но злых, как голодных шакалов степи?
Защитят ли нас вновь своей кровию люди святые?
Или думает Дума – стен нет, и, крепи не крепи

Строй ланскнехтов-менагеров, надо готовиться к сдаче:
Передать гордый герб людям лучшим, чем этот народ.
Всё равно он не выдержит, русский теперь не в удаче,
Хорошо если сможет прожить, ковыряя весной огород.

Пусть полиция нас оградит от нападок Батыя,
Мы спокойно сравним достиженья последних ста лет:
Есть и телек, машина, и даже святые
В календарь внесены, в оправдание будущих бед…

Это шепчут изменники Веча Козельска,
Ожидая награды в иудин тринадцатый год –
Кто почётный, кто грамоту от министерства…
Молчаливо к бойницам приник в ожидании битвы народ.