Поэту

"Там всходит огромная ветчина,
пунцовая, как закат,
И перистым облаком влажный жир
Ее обволок вокруг.
Там яблок румяные кулаки
вылазят вон из корзин;
Там ядра апельсинов полны
Взрывчатой кислотой.
Там рыб чешуйчатые мечи…" Э.Б.
..

Рельефами расписанные дюны, цветение каштановых свечей, воланчик на волне лимонно-лунный выхватывает нос рыбачьей шхуны, гудит маяк в разветренность ночей.
Он в ламаистском войлочном халате сидит на ржавой, вдавленной кровати – буддийский неприкаянный монах. В лампадно догорающем закате бормочут губы исповедь в стихах. В квартире на Ремесленной бардак, он занят - слов причудливая пляска, под скрип пера рождается строка… Под черною затрепанной повязкой багровым шрамом взорвана щека. "Колеблют думы мировые струны", как волны пришвартованные шхуны.
...Всклокоченною тенью в стену врос, ерошит надо лбом копну волос – седины цвета перца с крупной солью. Ему немногим больше тридцати. Щербатый рот подергивает болью, в больницу натощак не доползти... Набухли вены кровью темно-красной, и бронхи дышат застарелой астмой, и тяжко снова дух перевести...
Он вслух читает Бернса и Ли Бо, небритые сжимает скулы голод. Он так красив, так несчастливо молод, взволнован Вальтер Скоттом и Рембо.
Как хорошо исчезнуть в вечном сне, не ждать апреля, умереть к весне, не дописать тетрадную страницу... не знать, что сын погибнет на войне, сгноят жену советские темницы…
...Луна в рассветном плавает вине, листаю старый томик в тишине – он так давно в строю стоит, пылится... И проступает в серой пелене, в забытой незнакомой новизне, на коленкоре оттиском – Багрицкий.

*
"Не надо колебать мировые струны" Ю.Олеша