Откровение

Мои мысли бродили по пустыням печали,
Одинокие вихри среди мерзости чаек.
Откровения порывы размывали орнамент,
Пирамиды все в дырах. Почему? Кто же знает?

И отпущен на волю, в душу ярости демон,
Может быть, и не стоит, только ангел-то где он?
Нет ни крыла, ни звезды, там только тьма без границы,
Пелена пустоты вновь заполняет глазницы.

Прочь, усталые ноги, руки дрожь покрывает,
Нет собаке берлоги. Всё вокруг замирает,
И кружится безумно, в ритме бешеной пляски,
По душе резануло, не мои это ласки.

И глаза не мои, не мои да и всё тут,
Почему же тогда в надежды все тонут?
И вот под треск хрусталя и под туш контрабаса
Неумело любя мне сердце вырвала с мясом.

Раскидала останки по полям и оврагам,
Раз пальнула из танка, раз тринадцать из Града,
Раздавила, сломала, распустила на нитки,
Улыбаясь, жуя шоколадные плитки.

Мигом в миг наслаждаясь и любуясь вуалью,
Местью вновь упиваюсь, наблюдая за сталью,
Она льётся красиво, донося все посылы
Тем, кто пропил огниво. Словно дьявола вилы.

Словно мечь у Фемиды, трепещите, уроды,
Будут свергнуты гниды на потеху народу.
Холодна, словно лёд, но ведь красива, как Бог,
И пусть никто не поймёт, что я сделать не смог.

Пусть грызут пирамиды, хрустальные мыши,
Мудрости Атлантиды мы вряд ли услышим,
Не поймём никогда всепрощенье Христово,
И случится беда, потом снова и снова.

И когда опадут листья жизни и веры,
Из глубин вновь придут, из огня и из серы,
И терзать будут вновь, душу в клещи сжимая,
Лучше выпустить кровь, огород поливая.

Сорняки вырывая и бросая под ноги,
Свою жизнь омрачая, и опять без берлоги.
И опять в небесах тусклым цветом глазницы,
Не удержишь в руках огненной колесницы.

Да и важен ли я? Нет, скорее не важен,
Пусть мой путь — колея, я с ним честен, бесстрашен,
Смело делаю шаг, пряча в глубь свои муки,
Даже злейший мой враг удавился от скуки.

И опять я смеюсь, как дебил на погосте,
За окном вряд ли плюс, крыша съехала в гости,
Тараканы опять заплясали ламбаду,
Снова там, где есть взять, без проблем и преграды.

Плесневелым словам веры нет никакой,
Пляски по головам для меня за чертой,
Сердце сжалось опять, треснул голос и лёд,
Знать, пора поминать тех, кто в пекло идёт.

Ну а ты, я прошу, в душу мне загляни,
Вновь сажусь и пишу, и меняются дни,
И летят месяца, унося время вдаль,
Не жалеет лица распроклятая старь.

Не жалеет она ни сердец, ни души,
Кровь отравы полна, торопись, поспеши,
Насладись вдоволь болью, страданием, злом,
Может быть, я не спорю, пожалею потом.

Но пока под футболкой бушует огонь,
Буду метить иголкой, чтобы знать, чей же конь,
Чтоб точно знать у кого начертить крест на лбу,
Кто, крича «иго-го», вновь насытит гурьбу.

Будь чиста, я прошу, в грязи не утони,
Поснимай всю лапшу, их же ей накорми,
И пойдём мы опять по просторам лететь,
Стоит слово сказать — и ударит, как плеть.

Будет лопаться кожа, будут рваться поджилки,
Эх, насколько же сложно быть свиньёю копилке,
И опять дребедень над прокуренной кухней.
Хватит, я не олень, от любви не опухни.