Дуэль

 Пётр стоял под проливным дождём. Напряжение, которое никогда его не покидало, теперь исчезло. Если бы сейчас он подумал о красивой пуле, несущейся сквозь мириады молекулярных сплетений, то, быть может, избежал бы своей смерти. Но это сложно предсказать наверняка.
 За пару мгновений до случившегося произошло целое множество событий. Когда Дмитрий уже вскинул руку, чтобы выстрелить, сквозь тучи заблестело солнце. Мир не хотел замирать, да и не умел, но разве мог он управиться со стремительной Мыслью. С девственной, почти непорочной, последней Мыслью. Той самой, которая преследует и отдаляется, заставляя бояться самого неизбежного.
 Но в самый момент, страха уже не было. Остался лишь слабый осадок осознания потерянности и ощущения надвигающегося бытия. И Мысль.
Пётр думал, что если пуля вонзится в него, то он уже не сможет играть в покер в английском клубе. Кроме того, что-то подсказывало ему, что прекратится и прочее. Встречи с родителями, поцелуи Жанны, исповедь в Церкви, праздники и потери – всё уйдёт. Взамен придёт новая радость и грандиозное смятение. А если верить отцу Никифору, то неизбежный ад. Почему то сейчас, это волновало как никогда раньше.
«А имеем ли мы право ломать, то, что не нами построено? - думал Пётр. - Можем ли жить по-настоящему? Нет, не можем. А почему? А потому, друг мой Пётр, что не научились жить. Не смогли… А ведь как, казалось бы, просто было существовать в нелепом комоде наваленных, пустых, искусственных вещей! Как просто!».
Поток мыслей – это, конечно, хорошо, но от смерти не спасает. Не получается у него. Впрочем, это излишне самоуверенное заявление. Сейчас вообще большинство слов, действий, поступков и людей слишком самоуверенно. К чему это? Неужто, есть какой-то живчик, заставляющий утверждать то или иное?
 Завтра не наступит никогда. Это настолько удивительная фраза, что нельзя толком приглядеться и увидеть всю её простоту и ничтожность. Ведь никто не говорил это мёртвым. А у них завтра уже наступило. По-настоящему.
В момент, когда пуля ласково, с тенью материнского веселья, коснулась ткани нагрудного кармана английского жилета, голову Петра посетила мысль:
«Петька, Петенька, Пётр… вот он – момент истины! Времени нет. Твёрдо понимаешь это. Нет середины между добром и злом. Знаешь это, как свои пять пальцев. Нет абсолютного равнодушия. Нет на земле вообще ничего абсолютного. И даже эта мысль чуточку лжива. С тенью иронии понимаешь и это. Прочно. Прочнее, чем приказ генерала.
Осенние листья сжигают. Снег тает. Реки замерзают, но не текут вспять. Люди живут или не живут. Никто не тот, за кого себя выдаёт, но каждый есть кто-то. Мир полон предрассудков и глубокомыслия, а добродетель и злодеяния наверняка смогли бы существовать друг без друга.
 Нет ничего прекрасней любви. Нет ничего добрее любви. Нет ничего мудрее любви. Нет ничего честнее любви. Нет ничего выше любви. Нет ничего реальней любви. Всё – пустое, кроме любви.
 Огонь горит. Спящее безумие кроется в его сполохах. И великая мудрость скрывается в глубине. Всегда приятно смотреть, как умирает смерть. Смерть надо убить. Уничтожить, ликвидировать, устранить. Надо одержать победу над тем, что неизбежно одержит победу над тобой.
 Надо прекратить воздыхать и роптать. Нужно перестать думать о ерунде, ибо времени осталось мало. Брось… времени нет. А значит, его хватит на всех. Подумай о маме, отце, обо всех родственниках, о друзьях, врагах, сувенирах на письменном столе, о короле Англии, обо всём. Представь, что ты умираешь. Хотя… ты и так умираешь. Даже если бы это было большой ошибкой, всё равно оставалось бы правдой. С самого начала жизни человек занимается тем, что умирает. Большинство поступков это доказывает. А остальные находятся в таком меньшинстве, что принимать их во внимание даже несколько несерьёзно.
 Ах, вот ведь как просто! Сначала тебе дают большой подарок-порядок, красивый, настоящий, лучший из всех. Потом ты превращаешь этот подарок-порядок в бардак. В крупный, ужасный, приносящий большие неудобства тебе и другим. Ещё дальше – пытаешься этот бардак убрать. Но прибираясь, ты, в основном, лишь увеличиваешь зону бардака. И доходит до того, что привести всё в порядок не представляется возможным. После всего этого, ты обычно умираешь от удушья и дискомфорта.
 Вот и день. Вот и час. Вот и миг. Наступает последняя битва в почти бесконечной борьбе между злом и добром в моей душе. Если пуля уже поняла своим внутренним Шопенгауэром, что пронзит мне сердце, то значит, мне действительно стоит отбросить целый хлам пустых мыслей, заменив их каким-нибудь религиозным и богобоязненным лепетом. Ах, как жаль, что я так и не научился верить. Впрочем, ад, скорее всего, намного хуже, чем представляется, так что боятся нечего.
Хочу любить, хочу верить, хочу жить. Помилуй меня, Боже! Помилуй и прости!
Что-то это всё не то…»