Sorry н

Когда мне было тринадцать и солнце светило ярче,
белобрысый Иванушка – вроде бы, не совсем дурак –
шагнул с подоконника. Жалко его, конечно...
У всех одноклассниц и девочек чуть постарше
помнится, разом тогда и поплыл чердак:
они все любили его – искренне, преданно и бесконечно.
И каждая считала себя потенциальной его женой, несмотря на наличие у объекта любви девочки,
говорили, даже беременной на момент смерти.
Плевать. Овдовела тогда едва ли не каждая третья
тринадцати- и пятнадцатилетняя.
А взрослые пальцами у виска крутили, вздыхали: вот молодежь пошла! Курит-пьет-матерится,
а тут еще эта напасть! Да что ж происходит-то, поведайте ради бога!
Да что с них взять: шестидесятнички, шагающие толпой «за тридцать»
(когда тебе только тринадцать, «за тридцать» – старость, причем глубокая).
В общем, тема давно не интересна и замусолена.
И девочки продолжали себе пить-курить-убиваться по Игорю Сорину.
Шестидесятнички в ужасе били тревогу...

Они и понятия не имели («поведайте, ради бога»!),
как это бывает, когда просто «для прикола» друг друга веревкой или подушкой душат –
в девяностые так поступали только бандиты, и то не всякие! –
это теперь, говорят, называется «волчий кайф» или «кайф собаки»,
а есть и покруче: снимают на камеру, как трахают мертвых лягушек,
убитые к чертовой бабушке гидропоникой
или каким-нибудь мескалином, еще скорее...

А мир – он как тот Сорин...
И он уже на подоконнике...
Еще чуть-чуть – и...

...So sorry,
я верю во все это... и боюсь всего этого... Похоже, старею...

Сентябрь 2012