Бургомистрова жена, или Новейший готский альманах

  Новейший готский альманах в газетных вырезках, подписях к фотографиям и чьих-то стихах


1. Патриотизм
За городом апрель давно в разгаре:
Снег стаял, на лугах цветы цветут.
Там медуница с вайдой в Божьем хоре
Хористками смиренными поют.
Тюрингский лес, душистые дубравы-
Я выросла средь этой красоты.
Здесь Гердер с Гёте, с вечностью на "ты",
Вкушали вдохновения отраву.
Пешком не раз, бывало, доходила
До Сиберга, без шляпки и пальто.
В тюрингском воздухе- живительная сила,
С ним не сравнится, кажется, ничто.

ВЫРЕЗКА ИЗ ГАЗЕТЫ: НА ПУТИ К ИСПРАВЛЕНИЮ. ЗАКЛЮЧЕННЫЕ НА СТРОИТЕЛьНЫХ РАБОТАХ
ГОД 1943-ий. Окрестности Готы.


2. Жена
Как жили до войны? Как все - непросто.
Но нас хранили город и страна.
Почетно быть женою бургомистра
В такие непростые времена.
Какие времена - такие нравы,
И нелегко правительству, увы,
Очистить город было от отравы,
Пороков, разлагающих умы.

Евреи? Но в моем кругу евреев
И не было практически. Хотя...
Был мальчик Макс, сынок аптекаря.
Была в него немного влюблена.
Нет- ожидания полна, скорее.
Совсем не пошлый, был он вежлив, прям,
Но робок, робок!.. Это с ним впервые
Увидела я баховский орган.
Мы пробрались в капеллу поздно ночью,
На самый верх взбежав в одном порыве,
И сели на скамью. Он, между прочим,
Как я, уроки фортепьяно брал.
Я клавишей коснулась. Ну, короче,
Он в этот миг меня поцеловал-
И гром не грянул. Вы меня порочной
Считаете? Дотронулся, белея
Лицом во тьме капеллы. Умирая
От любопытства с ужасом, дрожа,
Я притворилась, что не замечаю,
И тоже прикоснулась... где нельзя.
И замуж через год уже пошла.

ГОД НЕЯСЕН. ГРУППОВОЕ ФОТО:
Министр Функ с представителями магистрата Готы


3. Пальто
Мой муж работал даже в воскресенья,
Но в результате город процветал.
Потом пришла война. Да, потрясенье
Привычных норм, какие-то лишенья,
И кто-то призван был. Но населенье
Привыкло скоро, и пришло мгновенье,
Когда войны никто не замечал.
И Шпеер, и Функ надеялись, что Гота
Возьмет реванш в промышленности, в раже
На нас распространяя те щедроты,
Которых не найти в Берлине даже.
Так, карточки, которые остались
Еще с сорокового, превратились
В прекрасное весеннее пальто
От Моде-Института. Муж за дело
Был награжден, и я кой-что сумела
Его хвалили все за Waggenfabrik:
За мудрое использованье кадров
И за моторов боевой полет.

ЕЩЕ ОДНО ФОТО:
НОВИНКИ ВЕСЕННЕЙ МОДЫ.
Год 1944-ый

И сразу: ГЕНЕРАЛ Эйзенхауэр ОБОЗРЕВАЕТ СОЖЖЕННЫЕ ТРУПЫ.
12 апреля 1945-го в Ордруфе.


4. За городом
Муж ушел и вернулся в течение часа,
Сказав, что оккупанты требуют от нас
Отправиться за город, осмотреть тот лагерь, который, среди прочих,
Поставлял нам рабочих.
Я колебалась, выбирая между
Платьями, но муж сказал- идти в лучшей одежде!
Это- официальная ситуация.
Ты- жена бургомистра. Ты должна быть на высоте.
Я достала шелковую комбинацию
И полуботинки, те,
Что он привез из Берлина.
Я надеялась, что этот визит будет мирным.
Мы пошли по направлению к Сибергу, как
В дни моей юности, и гора
Показалась вдали... потом- первый барак,
Потом- какая-то куча, гора
Каких-то жердей- нет, кажется, это были тела
Людей. Обнаженные и разложившиеся.
Нет, это не могли быть люди, когда-либо жившие.
Я не знаю, что это было. Наверно, кинокартина про смерть.
Муж прикрыл мне глаза рукою, умолял не смотреть,
Но его оттащили отчего-то,
и теперь я шла рядом с соседкой, Лоттой,
В шелковом шарфике и плаще.
Я  раньше не видела у нее таких вещей.
Да, летала хлопьями пыль.
Я хотела сконцентрировать взгляд на толпе
Горожан, но я шла впереди толпы.
Я должна была подавать пример.
Я всегда была образцом хороших манер.
Мне хотелось кричать, пробудиться ото сна.
А как хорошо начиналась весна.
Потом я увидела, как этот жуткий американец-Как его, Паттон?
Или Кодман?- сунул мужу лопату.

АПРЕЛь, год 1945-ый. Эйзенхауэр и Паттон встречают руководство и жителей Готы.
Ордруф. Главные ворота.


5. Уничтожение
Американцы распорядились: мужчины роют, потом будут известью заливать.
Женщины переносят и складывают у рва.

Неужто я так согрешила, что мне послан такой удел?
Неужто Бог направляет эти грубые американские лапы?
Так я познала касание этих тел.
Так я вдохнула ужасный еврейский запах.
Любопытство детское удовлетворив,
Я знаю теперь- они не такие, как мы.
Мы не пахнем смертью.
Наши пальцы не склизки.
Наша кожа не рвется от прикосновений.
Наш срам - прикрыт.
Мы, немцы, не умрем по-еврейски бессмысленно,
Что б ни изъело нас - мор или стыд.
Мы работаем вместе с Лоттой, молча роли распределив.
Оказалось, я могу поднять взрослого мужчину.  Эти...  трупы…  странно легки.
Что все-таки
Позволяет мне думать, что я просто в бреду.
Мама спешит в аптеку. "Слышу-Иду."
Макс, сын аптекаря, уже в дверях,
Принес микстуру. Не бойся, завтра будешь на ногах.
Это- липкий температурный страх.
Макс тоже может быть среди них.
Я не встречала его с 39-го, с декабря.

КИНОПЛЕНКА: Жители Тюрингии уничтожают тела, оставшиеся на территории концлагеря- вон еще осталось ско[ль]ко.
Комментарии А. Хичкока.


6. Дома
Шли домой, и я в себя вбирала
Эти оскверненные луга.
Грела воду, набирала ванну.
Грога бы. Болели грудь, бока.
Все прошло. Лежу в своей постели,
Кот в ногах, не ластится ко мне.
Выучивший правила мигрени
Муж задернул шторы на окне.
Но теперь я, лишь глаза закрою,
Вижу раз за разом в темноте:
На моих плечах- очередное
Тело - прикасается ко мне,
На меня перчаткой лезет- впору?-
По спине скользит, нe удержать.
Макс из детства, тронь меня еще раз,
Чтобы быть мне женщиной опять.

ФОТОГРАФИЯ ИЗ ДОВОЕННОГО АЛьБОМА:
СЕМьЯ БУРГОМИСТРА У ВОРОТ ДОМА

 
7. В коридоре
Здесь стемнело. Если все сначала,
Как же жить- не веря? не любя?
Я, земля, тебя не предавала,
Преданной я чувствую себя.
Смерть - чужая тощая старуха,
Язвы на руках и на груди,-
Смерть, освободившись раньше срока,
У рояля моего сидит.
Шорох. В той же, утренней, одежде
Муж в чулан пытается скользнуть.
Я его таким не знала прежде.
-"Погоди. И я с тобой,"- шепчу.

ИЗ ПРОТОКОЛА, ОФОРМЛЕННОГО В ДОМЕ БУРГОМИСТРА. ЗАПИСКА, НАЙДЕННАЯ НА РОЯЛЕ:
"МЫ НИЧЕГО НЕ ЗНАЛИ - НО МЫ ЗНАЛИ"


Примечания:
http://stihi.ru/2013/01/20/9965