Форсаж

         Штатные моралисты хорошо устраивались всегда: тогда ничего о жизни не хотели знать и сейчас делают вид, что не знают.
Дружественная граница,
Где дружественный коммунистический  Китай
И дружественная коммунистическая Россия.
Два года службы здесь— кошмар,
Который долго снится.
Солдат не ходит в увольнения,
Потому что некуда. Двадцать четыре месяца
Вокруг одни и те же лица.
А офицерам впору спиться.
Однажды старшина принес сапог
Любимой дочки— починить.
Глядя на сапог три четверти казармы
Руки сунули в трусы— дрочить.
Читатель, может быть не нравится вам правда?
Додуматься и ты, читатель, и министр обороны
Тогда конечно же не мог:
Выдать в солдатские каптерки в части на отшибе
Всего один, но в коже, девичий сапог.
Сколько бы психических больных мы избежали.
Дикость на изломе двух тысячелетий.
Не похоже, чтобы человеком признавали тех,
Кого недавно называли— дети. Солдат уже—
Расходный материал.
Поэтому произошел психоз, когда китайский батальон
За речкой— все видно за границей—
На сопредельной стороне две дюжины
Надувных матрацев на пляж привез и кинул.
В беспорядке. А на подушках голые девицы.
Воскресенье. Батальон обедал. Шаг отпечатал.
Головы у всех поехали. Команда "разойтись!"
И сотням крепких китайских молодцев
На речке удалось неплохо разойтись.
Советский батальон притих.
Наверное, на голову больных
Потом немало можно было бы найти.
…На третьи выходные пилот,
Который это рассказал, получил приказ.
На бреющем, в эфире ссылаясь на неисправность,
Над речкой включил форсаж.
Ясное дело, потом в отчетах матрацы даже не вспоминали.
От китайского батальона после этого полета не кости,
А кусочки оплавленного металла недолго,
Но искали. Успокоились, когда нашли пару железок.
Девок больше на границу не пускали.
Все четко понимали— у русских нервы быстро сдали.
Коммунистические нормы брома не спасали.
Батальон готов был сдаться и перейти границу.
Минуты оставались.
Кошмар с девицами потом до смерти снился.