граф Рочестер. Письмо Артемиды из города Хлое в де

Джон Уилмот, граф Рочестер (1647-1680)

Письмо Артемиды из города – Хлое в деревню (сатира)

Как ты просила, я пишу стихом.
Но лучше драться, иль скакать верхом:
Таланты эти женщинам под стать,
Чем риски поэтессой гордой стать.
Среди мужчин, что умными слывут 5
(Пока они не сочинили труд),
Охотников до лавров пруд пруди,
Кто ждёт похвал безмерных впереди,
Но, сквозь шторма стремясь к далёкой цели,
Крушенье терпят на унылой мели, 10
Теряя всё, что ранее имели.
Как может женский бриг приплыть туда,
Где погибают умников суда?
Подумав так, я мудрой становлюсь,
И дать совет себе уж не боюсь: 15
-- О, Артемида, ведь стихи – ловушка;
В Бедламе есть места; не будь простушкой.
Читатель твой, унылый доброхот,
Безумной твою музу назовёт,
Или тебя расчётливой рукой 20
Он сделает подстилкой городской.
Потерпишь неудачу – проклянут,
Пожнёшь успех – презренье тут как тут!
Как истинная женщина, сказать
Хочу я, что постыдно нам писать, 25
И что едва ль позорней слово бл-дь,
Чем поэтесса…
Женатый муж иль грустные девицы
Таким пороком могут вдохновиться,
У ссоры и греховности в плену. 30
Я на иголках вся, сейчас начну.

-- Ты ждёшь услышать, как любви крылатой
Живётся в этом городе разврата,
О старых кознях, новый анекдот,
Особенно, кто с кем и где живёт. 35
Но, дорогая Хлоя, как мне снова
Писать о том, что я забыть готова?
Или без слёз о чувстве говорить,
Что здесь сумели грубо развратить?
Любовь, великодушный пыл души, 40
Приют невинной нежности в тиши,
Наставник буйной юности ранимой,
Чреватой благом, правдою хранимой,
Сердечная настойка – дар небес,
Чтоб жизни приступ мерзостный исчез, 45
Так Богом освящённая, что истов
Ей дифирамб на землях атеистов,
(Нигде таких болванов не растят,
Что власть Его в любви не ощутят) –
Дана нам, бедным, в радость, но порой 50
Становится азартною игрой.
Ползут лгуны и плуты непрестанно,
Неся с собой уловки и обманы;
Но сердце женщин больше возмутит
Наш собственный, желанья полный флирт. 55
Наш глупый пол! Свободы царский дух
Сменял он на раздолье потаскух,
Им сдержанность чужда, в них стыд потух.
Они лишь в непотребстве видят счастье,
К природе и к любви в них нет участья, 60
Восторг отвергнув, ищут сладострастье.
Они свершали действие любви,
Но чувств и страсти нет у них в крови.
«Мы без ума!» – всегда они твердят.
На всех направлен их порочный взгляд. 65
Их прихоть в русле общего разврата
Решает, что безнравственно, что свято.
Их вкусы отвергают этикет,
Им похоть, не любовь даёт совет.
Немногие зовут красавцем Бови, 70
У остальных одно притворство в слове,
Они ушами видят все, в основе.

-- Где я гостила, вижу как-то ночью
Красавицу и рыцаря воочью:
Её он убеждал (хвалило б сил), 75
Но без желанья, думаю, просил
Приехать в Лондон.
Услышали в ответ мы голос зычный,
(Как толстопузой бабы зов привычный),
Мол, сэр, мне очень нужно, чтобы вы 80
Исчезли, раболепны и трезвы.
Она стыдилась, видно, за его
(Мужей суровый жребий!) фатовство,
Хотя вошёл болван, в ком всё мертво.
«Пошёл, – она кричит, – ты слишком смел, 85
С дружком напиться скотски ты хотел!
С бутылкой будешь выглядеть картинно;
Я долго буду чуять запах винный;
Твой сельский пьяный дух убьёт порой –
Прокисший эль с лимонной кожурой». 90
«Ну так, прощай! Увидимся мы скоро».
Поклоны, он ушёл. Она же споро
Летит наверх, и все её движенья
Комичные являют положенья.
«Мадам, – она взорвалась, – это я 95
Так изменилась. О, где смерть моя!
Я глупому подобна существу,
Мне тяжко, что за городом живу,
Где я грубей индийской королевы,
И выгляжу чудною сельской девой. 100
Хотите знать, как правит Купидон?
И кто сей муж, что сильно изнурён?
Глупцы в дни нашей свадьбы были в моде,
И умники стеснялись при народе:
Медлительны, непрочно их влеченье, 105
Вели одни расспросы без стесненья,
Как для шпионства, не для восхищенья.
Естественность ведь губит знаний груз,
Им надо знать, в чём смысл любовных уз,
Обижены, когда мы смеем их 110
Заставить видеть в нас совсем других.
Коль слабости свои от них мы скрыли,
Ханжами и лгунишками прослыли.
Им ведомо, что радость совершенна
У тех, кто был обманут столь отменно; 115
Ревнивый рогоносец – это тот,
Кто, чем не знать, узнает наперёд,
Что знающий лишь горе обретёт.
Для женщин лучше избегать мужчин –
Погублен полным знаньем не один. 120
Жена, коль мужа истинная птица,
Во тьме перед глупцом должна кружиться,
Коль разум чересчур начнёт светиться.
Но добрый дурачок самовлюблён,
И глупостью своею упоён, 125
Нам доверяя, нас поддержит он.
Кичится он величьем, полагая,
Что лишь его мы любим, постигая.
И грубую, тупую нашу лесть
Он, как осёл, готов довольный съесть. 130
Хотя известны мы своим враньём,
Хлыщ увлечённый слеп, и даже днём;
Он думает, в себя влюблён,
Что каждый видит ум громадный в нём.

Они – мужчины женщин». – И она 135
Замолкла, задыхаясь, у окна,
Где самый лучший друг её желанный
Привязан был – живая обезьяна.
С поклоном и с улыбкою-истомой,
Как будто пред ней хозяйка дома, 140
Она уродца, грязного на вид,
Вдруг нежно обняла, и говорит:
«Целуй меня, забавный человечек!
Ты прелесть! Ты из редкостных местечек!
Я жизнь и смерть с тобой бы приняла!» 145
Ещё повосторгалась и ушла.
Я думала, зачем природы храм
Отправил существо такое к нам,
В ком мудрость и нелепость пополам:
Того, кто знает всё; кто (счислил Бог) 150
Не разумом, но в выборе убог,
Чьё фатовство без обращенья к чувству
Не даст ему познать любви искусство.
Природа, порождая вещи вечно,
Философа создав, была увечна; 155
Мы достигаем глупости большой
Прилежностью, работой головой,
Исследуя и делая пометки,
Но сей простак не стоит и монетки.
Труд и уменье требуют ума, 160
Болван талантлив может быть весьма;
Такой была она, читала книжки,
Как и мужи; забыла про интрижки;
В изъянах и достоинствах других
Отменно разбиралась – не в своих. 165
Всё лучшие достоинства она,
Столь умная, приобрела сполна,
Свобода выбора ей только не дана.
-- И снова крик: «Мой милый Мопс, прощай!»
Продолжилась беседа невзначай: 170

«Смеётесь Вы. Да, мир сумел мне дать
Ума немного, чтобы пробуждать
Желания глупцов, когда скажу,
Не только ум, любовь в них нахожу.
У женщин доказательств много есть, 175
Что ум их – порча, неразумность – честь.
Когда-то это правило касалось
Лишь девок городских, что глупы малость.
Ведь в каждой низкой шлюхе, что шута
Любого презирала неспроста 180
Есть обаянье, чтоб тянулся к ней
С развратной мыслью целый полк хлыщей.
Так Фостер привлекала лорда Нокса,
А Бетти Моррис городского кокса.
Хоть женщина погублена была, 185
Но мстила совратителю со зла,
Начав в себя негодников влюблять,
Распутней, чем она – простая бл-дь.
Вот так прошла несчастная Коринна
По всем дорогам гибельной судьбины, 190
И в чувствах обманувшись, стала впредь,
Хитря, тайком любовников иметь.
Часы беспутства радостно летели,
Во взглядах – юность, и восторг – в постели;
Весь город красоту её узнал, 195
Ухаживал, любил, и вот финал –
Судьба, её заставила, жестка,
В те дни сходить с ума от остряка,
Кто находил, два дня любить – уныло,
Зло пошутив, ушёл, лишь страсть остыла. 200
Оставленная всеми, в полном горе,
Она находит смысл в memento mori;
И заболев, чтоб выплатить полкроны,
Закладывает платье и шиньоны.
Бедняжка! Словно муха, до весны 205
Лежит она в нужде средь тишины,
И ждёт полгода в мерзостной дыре,
Чтоб месяц показаться в мишуре.
Весной она выходит в новом платье,
Когда наследник юный старой знати, 210
Покинув мать и всех учителей,
Приехал в город от семьи своей,
Что крепкий эль пила среди мужланов,
Являя глупость со времён норманнов.
О будущем заботясь, чтобы род 215
Болвана дал улучшенный приплод,
Друзья ему подсунули его же
Кузину для супружеского ложа.
И вот теперь
С деньгами, неумён, с женою юной 220
(Удобства жизни, данные фортуной)
С навозной кучи в город прибыл он,
Стал щеголем и похотью сражён.
Бесчувственность – основа для разврата,
Дурак к тому же зол на эти траты. 225
И в недоросля этого Коринна,
Погибшая, влюбилась так невинно
В порыве первом; кто не знал тогда,
Как суетны, развратны города;
Невинный, юный, преданный в любви, 230
Скрывал он часто свой огонь в крови,
Он не болел, был крепок и силён,
Мог вылечить того, в кого влюблён;
Признательный за всё, он женщин чтил,
И тех, кто добр к нему, он не срамил. 235
Ему был горек нынешний разврат,
Он ум и атеизм бранить был рад,
Считая, что сильней богатств и власти
Здоровье, юность, дар невинной страсти.
Молокосос, не знал он, безголов, 240
Беспутных, но изящных болтунов,
Кто ради адюльтера и нечестья
Закладывает древнее поместье,
Дабы купить метрессе новый дом,
Крадя бриллианты у жены притом. 245
Кто взял вершины глупого деянья,
Был пассией отравлен, состоянье
Его в руках бесчестных, а приплод
Ублюдочный в имении живёт,
Где он себя ничем не утруждает; 250
Законный же наследник голодает.
-- Природа создаёт всё не бесцельно,
У каждой твари свой конец отдельный,
Умно она плодит глупцов влюблённых –
Пресечь порок и умников врождённых». 255
Так два часа она соединяла
Рассудка брызги и нахальства шквалы.
-- Теперь должна я Хлою пожалеть,
Коль выбрать не могу, читатель ведь
Жнёт, что писатель сеет, чтоб владеть. 260
И мой рассказ грядущий, так и знай,
Даст вместе с этим больший урожай,
Как ад, позорный, истинный, как рай.
Устала ты, и также я. – Прощай.


70 Бови – неприятный сэр Ральф Бови умер в 1679 году
74 Красавицу и рыцаря.. – рыцарь (knight) первый
дворянский титул, дающий к имени и фамилии приставку «сэр» .
114 «радость совершенна» - «совершенная радость рогоносцев»
отмечена в мировой литературе у Овидия, Чосера, Шеспира.
183 Фостер – неизвестная, упомянутая в письмах Рочестера.
Нокс – комический актёр, специализирующийся на ролях
глупцов. Бетти Моррис – проститутка. Кокс – простак, простофиля.
202 memento mori (лат.) – помни о смерти.
203 полкроны – английская серебряная монета.



A Letter from Artemesia in the Town
to Chloe in the Country
Chloe,
-----In verse by your command I write.
Shortly you'll bid me ride astride, and fight:
These talents better with our sex agree
Than lofty flights of dangerous poetry.
Amongst the men, I mean the men of wit  5   
(At least they passed for such before they writ),
How many bold adventureers for the bays,
Proudly designing large returns of praise,
Who durst that stormy, pathless world explore,
Were soon dashed back, and wrecked on the dull shore,  10   
Broke of that little stock they had before!
How would a woman's tottering bark be tossed
Where stoutest ships, the men of wit, are lost?
When I reflect on this, I straight grow wise,
And my own self thus gravely I advise:  15   
--Dear Artemesia, poetry's a snare;
Bedlam has many mansions; have a care.
Your muse diverts you, makes the reader sad:
Consider, too, 'twill be discreetly done  20   
To make yourself the fiddle of the town,
To find th' ill-humored pleasure at their need,
Cursed if you fail, and scorned though you succeed!
Thus, like an errant woman as I am,
No sooner well convinced writing's a shame,  25   
That whore is scarce a more reproachful name
Than poetess-
Like men that marry, or like maids that woo,
'Cause 'tis the very worst thing they can do,
Pleased with the contradiction and the sin,  30   
Methinks I stand n thorns till I begin.
--Y' expect at least to hear what loves have passed
In this lewd town, since you and I met last;
What change has happened of intrigues, and whether
The old ones last, and who and who's together.  35   
But how, my dearest Chloe, shall I set
My pet to write what I would fain forget?
Or name that lost thing, love, without a tear,
Since so debauched by ill-bred customs here?
Love, the most generous passion of the mind,  40   
The softest refuge innocence can find,
The safe director of unguided youth,
Fraught with kind wishes, and secured by truth;
That cordial drop heaven in our cup has thrown
To make the nauseous draught of life go down;  45   
On which one only blessing; God might raise
In lands of atheists, subsidies of praise,
For none did e'er so dull and stupid prove
But felt a god, and blessed his power in love -
This only joy for which poor we were made  50   
Is grown, like play, to be an arrant trade.
The rooks creep in, and it has got of late
As many little cheats and tricks as that.
--But what yet more a woman's heart would vex,
'Tis chiefly carrried on by our own sex;  55   
Our silly sex! who, born like monarchs free,
turn gypsies for a meaner liberty,
And hate restraint, though but from infamy.
They call whatever is not common, nice,
And deaf to nature's rule, or love's advice,  60   
Forsake the pleasure to pursue the vice.
To an exact perfection they have wrought
The action, love; the passion is forgot.
'Tis below wit, they tell you, to admire,
And ev'n without approving, they desire.  65   
Their private wish obeys the public vice;
'Twixt good and bad, whimsey decides, not choice.
Fashions grow up for taste; at forms they strike;
They know what they would have, not what they like.
Bovey's a beauty, of some few agree  70   
To call him so; the rest to that degree
Affected are, that with their ears they see.
--Where I was visiting the other night
Comes a fine lady, with her humble knight,
Who had prevailed on her, through her own skill,  75   
At his request, thought much against his will,
To come to London.
As the coach stopped, we heard her voice, more loud
Than a great-bellied woman's in a crowd,
Telling the knight that her affairs require  80   
He, for some hours, obsequiously retire.
I think she was ashamed to have him seen:
Hard fate of husbands! The gallant had been,
Though a diseased, ill-favored fool, brought in.
"Dispatch," says she, "that business you pretend,  85   
Your beastly visit to your drunken friend!
A bottle ever makes you look so fine;
Methinks I long to smell you stink of wine!
Your country drinking breath's enough to kill:
Sour ale corrected with a lemon peel.  90   
Prithee, farewell! We'll meet again anon."
The necessary thing bows, and is gone.
--She flies upstairs, and all the haste does show
That fifty antic postures will allow,
And then bursts out: "Dear madam, am not I  95   
The altered'st creature breathing? Let me die,
I find myself ridiculously grown,
Embarassee with being out of town,
Rude and untaught like any Indian queen:
My country nakedness is strangely seen.  100   
--"How is love governed, love that rules the state,
And pray, who are the men most worn of late?
When I was married, fools were a la mode.
The men of wit were then held incommode,
Slow of belief, and fickle in desire,  105   
Who, ere they'll be persuaded, must inquire
As if they came to spy, not to admire.
With searching wisdom, fatal to their ease,
They still find out why what may, should not please;
Nay, take themselves for injured when we dare  110   
Make 'em think better of us than we are,
And if we hide our frailties from their sights,
Call us deceitful jilts and hypocrites.
They little guess, who at our arts are grieved,
The perfect joy of being well deceived;  115   
Inquisitive as jealous cuckolds grow:
Rather than not be knowing, they will know
What, being known, creates their certain woe.
Women should these, of all mankind avoid,
For wonder by clear knowledge is destroyed.  120   
Woman, who is an arrant bird of knight,
Bold in the dusk before a fool's dull sight,
Should fly when reason brings the glaring light.
--"But the kind, easy fool, apt to admire
Himself, trusts us; his follies all conspire  125   
To flatter his, and favor our desire.
Vain of his proper merit, he with ease
Believes we love him best who best can please.
On him our gross, dull, common flatteries pass,
Ever most joyful when most made an ass.  130   
Heavy to apprehend, though all mankind
Perceive us false, the fop concerned is blind,
Who, doting on himself,
Thinks everyone that sees him of his mind.
These are true women's men."  135   
-------------------------- Here forced to cease
Through want of breath, not will to hold her peace,
She to the window runs, where she had spied
Her much esteemed dear friend, the monkey, tied.
With forty smiles, as many antic bows,
As if 't had been the lady of the house,  140   
The dirty, chattering monster she embraced,
And made it this fine, tender speech at last:
"Kiss me, thou curious miniature of man!
How odd thou art! how pretty! how japan!
Oh, I could live and die with thee!" Then on  145   
For half an hour in compliment she run.
--I took this time to think what nature meant
When this mixed thing into the world she sent,
So very wise, yet so impertinent:
One who knew everything; who, God thought fit,  150   
Should be an ass through choice, not want of wit;
Whose foppery, without the help of sense,
Could ne'er have rose to such an excellence.
Nature's as lame in making a true fop
As a philosopher; the very top  155   
And dignity of folly we attain
By studious search, and labor of the brain,
By observation, counsel, and deep thought:
God never made a coxcomb worth a groat.
We owe that name to industry and arts:  160   
An eminent fool must be a fool of parts.
And such a one was she, who had turned o'er
As many books as men; loved much, read more;
Had a discerning wit; to her was known
Everyone's fault and merit, but her own.  165   
All the good qualities that ever blessed
A woman so distinguished from the rest,
Except discretion only, she possessed.
--But now, "Mon cher dear Pug," she cries, "adieu!"
And the discourse broke off does thus renew:  170   
--"You smile to see me, whom the world perchance
Mistakes to have some wit, so far advance
The interest of fools, that I approve
Their merit, more than men's of wit, in love.
But, in our sex, too many proofs there are  175   
Of such whom wits undo, and fools repair.
This, in my time, was so observed a rule
Hardly a wench in town but had her fool.
The meanest common slut, who long was grown
The jest and scorn of every pit buffoon,  180   
Had yet left charms enough to have subdued
Some fop or other, fond to be thought lewd.
Foster could make an Irish lord a Nokes,
And Betty Morris had her City cokes.
A woman's ne'er so ruined but she can  185   
Be still revenged on her undoer, man;
How lost so'er, she'll find some lover, more
A lewd, abandoned fool than she a whore.
--"That wretched thing Corinna, who had run
Through all the several ways of being undone,  190   
Cozened at first by love, and living then
By turning the too dear-bought trick on men -
Gay were the hours, and winged with joys they flew,
When first the town her early beauties knew;
Courted, admired, and loved, with presents fed;  195   
Youth in her looks, and pleasure in her bed;
Till fate, or her ill angel, thought it fit
To make her dote upon a man of wit,
Who found 'twas dull to love above a day;
Made his ill-natured jest, and went away.  200   
Now scorned by all, forsaken, and oppressed,
She's a momento mori to the rest;
Diseased, decayed, to take up half a crown
Must mortgage her long scarf and manteau gown.
Poor creature! who, unheard of as a fly,  205   
In some dark hole must all the winter lie,
And want and dirt endure a while half year
That for one month she tawdry may appear.
--"In Easter Term she gets her a new gown,
When my young master's worship comes to town,  210   
From pedagogue and mother just set free,
The heir and hopes of a great family;
Which, with strong ale and beef, the country rules,
And ever since the Conquest have been fools.
And now, with careful prospect to maintain  215   
The character, lest crossing of the strain
Should mend the booby breed, his friends provide
A cousin of his own to be his bride.
And thus set out
With an estate, no wit, and a young wife  220   
(The solid comforts of a coxcomb's life),
Dunghill and pease forsook, he comes to town,
Turns spark, learns to be lewd, and is undone.
Nothing suits worse with vice than want of sense:
Fools are still wicked at their own expense.  225   
--"This o'ergrown schoolboy lost Corinna wins,
And at first dash to make an ass begins:
Pretends to like a man who has not known
The vanities nor vices of the town;
Fresh in his youth, and faithful in his love;  230   
Eager of joys which he does seldom prove;
Healthful and strong, he does no pains endure
But what the fair one he adores can cure;
Grateful for favors, does the sex esteem,
And libels none for being kind to him;  235   
Then of the lewdness of the times complains:
Rails at the wits and atheists, and maintains
'Tis better than good sense, than power or wealth,
To have a love untainted, youth, and health.
--"The unbred puppy, who had never seen  240   
A creature look so gay, or talk so fine,
Believes, then falls in love, and then in debt;
Mortgages all, ev'n to the ancient seat,
To buy this mistress a new house for life;
To give her plate and jewels, robs his wife.  245   
And when t' th' height of fondness he is grown,
'Tis time to poison him, and all's her own.
Thus meeting in her common arms his fate,
He leaves her bastard heir to his estate,
And, as the race of such an owl deserves,  250   
His own dull lawful progeny he starves.
--"Nature, who never made a thing in vain,
But does each insect to some end ordain,
Wisely contrived kind keeping fools, no doubt,
To patch up vices men of wit wear out."  255   
Thus she ran on two hours, some grains of sense
Still mixed with volleys of impertinence.
--But now 'tis time I should some pity show
To Chloe, since I cannot choose but know
Readers must reap the dullness writers sow.  260   
But the next post such stories I will tell
As, joined with these, shall to a volumn swell,
As true as heaven, more infamous than hell.
But you are tired, and so am I.
--------------------------------Farewell.