Ука - баллада

В глухой Камчатской дали
Стоял посёлок один
Его названье вам ни о чём
Не скажет.

Названье, что же – Ука,
Граница, море, река
И полк космической,
Дальней связи.

На излучине быстрой реки
Где рыбачат как встарь рыбаки
Старик годы листает свои –
Не плачет.

Он остался совсем один
На съеденье своих седин
У покоя речных глубин
Верный стражник.

      В девяносто втором – про него позабыли,
      В девяносто четвёртом – придумали плен,
      В девяносто восьмом – от него открестились,
      А в двухтысячном – выдали «хрен».

      Он не верил судьбе, страшным горем отмечен.
      Вся судьба для него – та река.
      А Ука – глубока и скрывает жестоко,
      И жену и детей – на века.

В глухой Камчатской дали
Тащились метео дни
Погоды сводки,- «Как там
Толбачик?»*

А у него эта боль,
Затмила метео роль.
Три смерти - вой да запой
Не лечат.

Он видит вместо икон
Одно и тоже кино,
Все трое - разом на дно,
Как дальше?

Сковала руки река
Вода почти у нуля.
У смерти хватка крепка
Крепись дед…

Была жена, дочь и сын,
Теперь остался один.
Лишь домик – в дар от советской
Метеослужбы.

     И в далёкую высь души их вознеслись
     И сегодня, и завтра и вечно
                он будет их ждать.
     И такая судьба, и вокруг ни кола.
     Только вольная воля тоскливо
                шумит у окна…

В глухой Камчатской дали
У деда сердце болит.
Один у вечной реки –
Смотритель.

Медведи только вокруг    
Но им он не враг и не друг
А просто старый недуг – лохматит.
Так значит –

Пора к своим собирать,
Нехитрый старческий скарб
Жизнь – только ждать и гадать –
Кто спрячет?

К своим дорога легка,
Так сладко манит река
Из мелкой ряби глядя,
И плача…

      И в далёкой глуши, хоть совсем закричись,
      Только слышен покой и молчанье
                великой, бескрайней страны.
      И забытая власть, тут не встать, не упасть
      Только вечная страсть к этой жизни,
                да прадедов стать.

                В девяноcто втором – про него позабыли,
                В девяносто четвёртом – придумали плен,
                В девяносто восьмом – от него открестились,
                А в двухтысячном – выдали «хрен».

                Он не верил судьбе, страшным горем отмечен.
                Вся судьба для него – та река.
                А Ука – глубока и скрывает жестоко,
                И жену и детей – на века.

Когда я встретил его
Он бодрым был оттого,
Что люди рядом по лету
Скачут.

А в зиму, кроме пурги,
Нет брата, нет и сестры,
Один на крае земли -
Батрачит.

Такую верность любви
Понять как? И как судить?
Кому, зачем и чем жить,
Кто знает?

Не знает - дом у реки,
Не знают – ветки тайги.
И мы, пришли и ушли –
Бывай, дед!

      И в далёкой глуши, хоть кромсай, хоть круши
      Только тихие волны полюбят
                шершавый песок.
      И прожитая жизнь, извлечёт из души
      Крик отчаянный – птицы, попавшей
                в капкан злой судьбы.               

В глухой Камчатской дали
Сменялись долгие дни.
Соседи кто мёрли, кто шли -
Подальше.

И даже суетный полк,
Собравшись – лёг на крыло
Отбросив родины долг,
Без сдачи.

А он всё верил и жил.
И ждал под вечер прилив
Тогда рыбачил, ловил –
Удачу.

Он знал, что где-то вот тут
Его родные «живут»
Не так как надо, но тут,
А значит –

Нельзя ему от реки,
Уйти нельзя, не с руки
Свой долг вернуть, до земли –
Ишачить.

Как боль, Ука глубока.
Как соль, по ранам с утра
Тебя накроет река,
Дурачит…
   
      И далёкая глушь, не спасёт ваших душ.
      В этой жизни нескладной, не той,
                не прямой – неумелой,
      Не встретится Вам.
      Но потом, за последним глотком,
      За чертой крайней цифры,
                наверно всё будет «путём».

      И конечно расклад, будет Ваш,
                будет Ваш.
      И вернутся глаза и улыбки…
                - Так близок мираж.

Был славным сон, а пока –
Граница, море, река
Без крыш и окон дома -
Явь значит…

Полей, лесов красота.
Беды твоей – тишина
Могилы плеск, без креста,
Без даты…

Ну вот и всё, до тепла,
Прощай старик, на века.
Жизнь что, одна суета –
Ты знаешь…

Поставишь в угол свечу,
Черпнёшь ладонью звезду,
Глотнёшь её, и слезу…
До встречи…

      В девяносто втором – про него позабыли,
      В девяносто четвёртом – придумали плен,
      В девяносто восьмом – от него открестились,
      А в двухтысячном – выдали «хрен»               

      Он не верил судьбе, страшным горем отмечен.
      Вся судьба для него – та река.
      А Ука – глубока и скрывает жестоко,
      И жену и детей – на века…


*один из вулканов Камчатки