Провинцией жива Россия

 (Дума о России) ч. 3

***

От западной границы до восточной
Пешком мою Россию не пройти!
Лишь звездам виден с высоты полночной
Весь путь и все преграды на пути.
Я, словно птица, в небеса взлетаю
(Как хорошо, что есть аэрофлот!),
Смотрю на землю, глаз не отрывая,
Живая карта подо мной плывет.

Игрушечные реки и озера,
Дома цепочкой или как букет,
Леса, поля, равнины, косогоры –
Все заливает мирный лунный свет.
Меняется пейзаж под небом звездным,
А с ним и часовые пояса –
И вот уж океан мне виден грозный,
И ширится рассвета полоса.

Встает из вод неспешное светило,
Чтоб над Россией снова воссиять.
И одного полета мне хватило,
Чтоб все, что было с Родиной, принять,
Краса ее и в кровь мою, и в душу
Вошла, пьяня, волнуя и маня –
И эта вот одна шестая суши
Дороже райских кущей для меня!


***

Светло-светлая российская земля,
С чем сравнить твои бескрайние поля?
Как ласкает взор озер голубизна!
И с вершин крутых даль вольная видна.

Птиц бесчисленных я слышу голоса
По дубравам, дивным рощам и лесам,
Звери разные там бродят, не таясь.
Как нигде, крепка земли и неба связь!

Реки-руки хлебосольно протянув,
Для гостей готова душу распахнуть.
Но врагам готовишь ты кровавый пир,
Защищая и себя, и целый мир.

Ноги свесив, я сижу на берегу,
Наглядеться на простор твой не могу.
С неба льется чистый, теплый, тихий свет.
Для меня земли чудесней в мире нет!


Провинции

В Москве и Петербурге
Ученых нам не счесть,
В Москве и Петербурге
Все, что хотите, есть!
Там Храм единоверцев,
Там наша голова,
Но просятся из сердца
Другой любви слова.

Самарские, орловские,
Тверские и тамбовские,
Лесные ярославские
Былинные края,
Приморские, амурские,
Степные оренбургские
Огромные провинции –
Все Родина моя!

Под вольным небосводом
Шумит березок ряд,
И облака здесь в водах,
Как лебеди, парят,
И соловьи в сирени
Встречают луч зари -
Лишь здесь душа в парении
С Всевышним говорит.

И я губами жадными
Ловлю твою струю
И песни благодарные
Я вновь тебе пою,
Бескрайняя, обильная,
Прекрасная, мобильная,
Святая и всесильная
Провинция моя!


Имя твое – Россия!

Милая Родина! Имя заветное,
Самое грозное, самое светлое,
Самое нежное, самое звездное,
Носишь ты, Богом на счастье нам создана!
Росы нас в дали ведут заповедные,
Россыпи кладов твоих неизведанны,
Роскошь лугов заливных и полей
Всех драгоценностей в мире милей!
В имя твое вкралась тихая грусть,
Русь-несмеяна, отшельница Русь!
Имя твое знает грек и индус!
Самый тяжелый по силам нам груз!
И высота нам любая по силам,
Дева Пречистая, матерь Россия!
В сердце Любовь вновь звездою горит,
С Вечностью тихо душа говорит!


1. На Русской равнине

Русская равнина

У этой равнины
Есть сток в океан,
Свои в ней низины,
И свой в них туман.
В зеленых ладонях
Лег, как великан,
Роман многотомный
Народов и стран.

Пылают над нею
Века-облака,
Здесь небо синее,
Нежнее река.
И селится густо
Люд всяк там и тут.
Но все-таки Русской
Равнину зовут!

Днепр, Волга, Печора,
И Кама, и Дон
Одежд золоченых
Исчислят с трудом.
Нить солнца живая,
В них каждым лучом
Канву вышивая,
С клубочка течет.

Есть тундра, тайга,
Лесостепи, леса,
И мне дорога
Здесь любая краса,
Спокойный характер
Равнин, их привет,
Совсем не парадный,
Спасительный свет.

Поселки, и села,
И все города
Обходит дозором
Святая звезда.
И, в далях читая
Времен письмена,
Душа благодарностью
К небу полна.

Здесь русское поле,
И русский здесь свод.
Душа здесь раздолье
Пригоршнями пьет.
Средь русской равнины
Я молча стою
И слез без причины
Уже не таю.


Северная деревня

Берег глинист и высок,
Над рекой дома в рядок
Темной стайкою утят
В воду стылую глядят.

И церквушка среди них,
Словно бело-белый стих,
Навевает сладкий сон
Мерный колокольный звон.

Спит деревня, спит река.
Только вдруг издалека
Лодка чья-то приплывет –
И гуляет весь народ.

Все здесь родичи, друзья,
Вся деревня как семья.
Общей радостью любой
Щедро делится с тобой.

Но и ты будь добр, учти,
Что ты часть ее почти,
И почаще навещай
Этот тихий, скромный край!


Клюква да морошка

Северный холодный ветер
Облака гнал, как стада,
И пригнал, свистя, к рассвету
В край болотный без труда.
Редколесье, мелкий дождик.
Под ногами черный торф
Вдруг как будто сразу ожил,
Разогрел и свой мотор.
И по теплому настилу
Бабы ходят босиком.
Голова чтоб не простыла,
Повязалися платком.
Вот одно уже лукошко
Из березовой коры
Чуть не доверху морошкой
Загрузили три сестры.
Только главная награда –
Это клюква, ей почет!
Донести все это надо –
Подставляй, сестра, плечо!
И обратною дорогой
С этой ношей дорогой
Так же чинно, так же строго
Возвращаются домой…
Вновь у поезда мелькают,
Словно доноры, они.
Кровь земли родной веками
И питает, и хранит! 


На Двине

Да, Двина, ты не длинна,
Но с темна и до темна
Сколько леса каждый год
Ты несешь в ладонях вод!

Даже лодкам места нет,
Загорожен весь просвет,
Только бревна там и тут
Мимо берега идут.

А в верховьях вновь леса
Косит мощная коса,
Над рекой висит, как стон,
Треск и скрежет многих тонн.

Некогда тебе вздохнуть,
Некогда и отдохнуть,
Но все снится пароход,
Что средь вод твоих плывет

Белый-белый, весь в огнях,
Льется музыка, маня.
Хоть сама к нему беги!
Но в глазах круги, круги…

Синий остров

Здесь елки да сосны,
Озерная тишь,
Хоть сказочный остров
Вам здесь не найти.
Кренятся хатенки
Здесь каждой весной,
Но пахнут иконки
Столетней сосной.

Старушки похожи
Здесь на образа,
У редких прохожих
Такие ж глаза,
В них солнце лучится,
В них синяя гладь.
И нам научиться б
Так жизнь принимать!

В сосновом бору

В этом темном бору
Слышно все за версту,
Только долбит кору
Дятел – стук, перестук.
Ветер к рыжей земле
Не пробьется никак
И гудит он все злей
По верхам, по верхам.
Пни-коряги стоят,
Мощью древней дивя.
Стайки мелких опят
Убежать норовят.
Я на них не смотрю
(Мне бы что покрупней),
Хвою все шевелю,
Что там скрыто под ней?
Вот один крепкий гриб,
И еще, и еще.
От вечерней зари
Струйка ало течет.
Уж пора бы домой,
Спину не разогнуть.
Пес мой верный со мной
Рядом лег отдохнуть.
Ель ведет разговор
С мелким, нудным дождем…
Не скучай, темный бор,
Завтра снова придем!

***

Как начиналась ты, Россия,
С каких болот, с каких степей,
Когда и как копилась сила
Непоборимая в тебе,
Как ты сумела все преграды
И беды все преодолеть, –
Об этом вспоминать нам надо
Почаще в предрассветной мгле!
И снова солнце дивным светом
Наполнит рощи и поля,
И будет вновь душа согрета,
Чтоб лишь красою удивлять.


***

Ревут ветра, метут метели,
Вблизи-то видно еле-еле,
А хочется ведь и вдали
Увидеть край родной земли.

Как та Россия далека,
Ведь над землей прошли века,
И сохранились только крохи
Давно исчезнувшей эпохи!
Какие крепости вставали,
Кому молился в них народ,
Как жили, пели, воевали,
Нам скупо донесло перо.

Запрячь бы время, словно тройку,
И полететь бы вдаль, звеня,
Одним глазком взглянуть бы только –
Да где ж найти того коня?!
И лишь фантазии полет
Нас в дали дальние зовет,
Где сквозь метели прошлых лет
Знакомый виден силуэт.


Гиперборея
1
Легендами окутана долина,
И север тонет в них, и даже юг.
Туман, но будто я сажусь в машину –
И сразу все меняется вокруг.
Цветущая земля, как в перстне камень,
Окружена здесь валом непростым,
Кольцо из гор хранило рай веками,
Здесь чтят Закон небесной высоты.
Арктида, в ней был пуп планеты нашей
И с космосом связующая нить…
Все ближе город, вижу храмы, башни
И яркие сигнальные огни.
Встречают будто. Как они узнали,
Ведь мысленно лишь я туда лечу,
А мне и в небе, и с земли сигналят –
Чего, мол, я на этот раз хочу?
От имени России я б хотела
Узнать, что было и чего нам ждать,
Как оказались мы в своих пределах
И как такими ж, как прапредки, стать.
2
На остров дивный, в город многоцветный
Я опустилась – и огонь потух,
Зато возникла музыка из света,
Вливаясь в душу и лаская слух.
Здесь пирамиды выше и стройнее
Египетских, стоящих до сих пор.
Светло здесь воды озера синеют,
В них отраженный, светит Орион.
Я оказалась на горе высокой.
Поодаль вырос и глаза в глаза
Смотрел рентгеновским как будто оком
Мой проводник. Ну, что о нем сказать?
Спустись со склона я намного, все же
Напротив уха лишь могла бы встать.
Но чем-то с ним мы все-таки похожи,
Хотя мне сложно дотянуть до ста,
А он так юн в свои-то девяносто,
Узнать бы долголетия секрет!
Но если связь какая-то есть с ростом,
Тогда мне мой привычнее портрет.
Заговорил он, рта не раскрывая,
Но я все понимала и без слов,
Текла река из образов живая,
И видела я то, что уж прошло.
Вот Хрон на троне Золотого века,
И олимпийцы счастливы вполне.
Игр олимпийский пламень станет вехой,
Чтоб возродиться в греческой стране.
Но Зевс за власть уж начинает битву,
Горят земля и небо день за днем.
Титаны проиграли бой, закрыты
Для них врата, оставлен отчий дом.
На Белый остров к северу от Меру –
Горы, где в центр Вселенной выход есть,
Был сыном сослан Хрон в обитель веры,
Там дух его хранит о прошлом весть.
Там и осели мощные титаны.
Там и возник тогда, как полубог,
Особыми талантами блистая,
Гиперборейцев золотой клубок.
Но вижу вдруг ужасную картину.
Тряхнуло землю, вздыбилась волна.
Как разыгралась грозная пучина!
За пядью пядь идет на дно страна.
И вот уже пожар войны дымится
За край богатый у прибрежных вод.
Не год, не два сверкают колесницы,
Лучами-лазерами чертят небосвод.
Освоили урана мощный атом,
Оружие межзвездное создав, –
И на скале, как тень, «старик» распятый
Останется с войны той навсегда.
Закончилась вражда, над мирным краем
Вновь лишь звезда Полярная горит,
И северным сиянием играя,
Здесь Космос нам о прошлом говорит.
3
Видна внизу страна Гиперборея –
Прародина и русов, и славян,
Рука когда-то теплого Борея
Здесь вырастит посев для многих стран.
Сквозь землю вижу сети лабиринтов,
Тоннели, космодромы, города.
Здесь полосой светящейся обвиты
Земля и небо, воздух и вода.
В потоке энергетики лучистой
И я как будто бы рождаюсь вновь,
Понятны мне далеких предков мысли,
Где главная, что Бог и есть Любовь!
Еще на эту землю не ступила
Моя нога, я в небесах, но вдруг
Гипербореец ввысь неторопливо
Взлетает и садится, сделав круг.
Светящейся стрелой пронзен в полете
Другой, и сам летит он как стрела.
А рядом очертанье самолета –
Мелькают в небе два резных крыла.
И Аполлон на яркой колеснице
В Гиперборею к матери спешит,
А титанида Лада вся лучится
И радуется сыну от души.
И, как наказ, на камне высекают
Гиперборейцы вещие слова:
«Закон есть Бог. Порядок – ключ от Рая.
Жива Природа – и Земля жива!»
В Европе, Индии и Азии – повсюду
Гиперборейцы свой оставят след.
Сияет в разных мифах, словно чудо,
Прародины размытый силуэт.
Но только помним мы, откуда родом
Те люди-боги, где был их исток.
История российского народа
Теперь свой новый делает виток.
Что ждет Россию в эру Водолея?
Восстановленье всех духовных сил!
И воссияет вновь Гиперборея
На всем пространстве матушки Руси!
Как вновь развить способности былые?
Ответ не так уж сложен. Мы, родясь,
Все как приемники – ловите позывные
И с вечным небом укрепляйте связь!


Дороги ариев

На побережье нынешней России
И до сих пор святилищ всех не счесть.
Но это часть истории. Осилить
Путь северян я затрудняюсь весь,
Хоть ясно вижу, что ледник пластами
Ползет, как рак, с клешнями многих бед –
И арии Уральскими хребтами,
Через Алтай уходят на Тибет.
А лишь ледник стал таять, вновь на север
К родным, святым, священным берегам
Гиперборейцы тянутся, как веер,
Прародина, как прежде, дорога.
Но вновь потоп – и уж на Арарате
Спасается божественный народ.
Земля Кавказа мифами богата
О том, как появился славный род.
Внизу Персей с Горгоною Медузой
Сражается и получает в дар
Крылатые сандалии. В союзе
Здесь все:  земля, и небо, и вода.
И я уже лечу над Черноморьем.
Вся в золоте лучей, цветет земля,
И кружит чайка над морским раздольем,
И колосятся тучные поля.
Здесь благодатный край, зерно умело
Растят здесь скифы и пасут стада,
За золотым руном и хлебом белым
Приходят греков быстрые суда.
Сюда, к титану мысли Прометею,
Летал когда-то даже Аполлон.
Учитель дарит Знанье не жалея –
Ученики спешат со всех сторон.
Увижу вдруг скалу, что парус словно,
Белеет в море у Геленджика,
Был Зевсом Прометей к скале прикован,
Чтоб видели урок издалека.
Но до сих пор дольмены как радары
Гипеборейцев кое-где стоят,
И возле этих мест совсем недаром
Пронзает током мощная струя.
«Антенны» там и тут на связь с мирами
Настроены, и в каменной тиши
Все шлют сигналы, находясь на грани
Земного тела и ее души.
Арийцы – это анты и венеды,
И эллины, и немцы – всех не счесть!
У каждого народа есть победы
И славные дела, конечно есть.
Ветвятся их истории дороги,
И города по всей земле встают.
Но только самых славных и немногих
Славянами давно уже зовут.


Живая старина

Русский север, как самый
расчудесный ларец,
Нам истоки культуры
приоткрыл наконец,
И в музее искусства
изумляет мой взор
Полотенца простого
необычный узор.

В центре женщина в юбке,
что как колокол вещий.
Руки подняты к небу,
где сияет Путь млечный.
Руки-ветви сжимают
диски солнца, а также
И поводья коней
двух жрецов, что на страже.

Здесь Перун – бог грозы,
средь богов самый главный,
И Стрибог – бог ветров,
бог, не менее славный.
Пред Великой богиней,
пред богиней земли,
Замерев у причала,
пали ниц корабли.

И стоит Берегиня
как предтеча Оранты,
Плодородье даруя,
исцеляя все раны.
Как и многих тогда,
жизнь славянских народов
Охранял, защищал
культ земли, культ природы.

Руки и вышивальщиц,
и умелых ткачих
Помнят тропки к истокам,
что пока горячи,
И вязальщицы знают
тех узоров основы –
Старина оживает
в их творениях снова.

Внучка бабушку просит:
«Ты меня научи!»
И уже не забросит
золотые ключи,
Передаст их потомкам –
И пройдет сквозь века,
Душу грея и око,
Оберега строка.


***

А метелям все равно,
Над какой лететь эпохой,
В чье заглядывать окно,
Вызывая только вздохи.

А метелям все равно,
По каким местам кружиться,
То село окутав сном,
То в озноб вводя столицу.

Вновь сугробы там и тут
Наметает. А на воле
Вихри сеть свою плетут –
Оробеешь поневоле.

Только будто слышен мне
Колокольчик однозвучный –
И искрится чистый снег,
И уходят с неба тучи. 


Михаил Ломогосов

Плещется студеная,
Вязкая волна,
Сети, рыбой полные,
Тянут до темна
Ломоносов-старший,
Ломоносов-сын
Из седыми ставших
Северных глубин.

С рыбным же обозом
Едет он в Москву
И довольно поздно
Чашу пьет наук.
Но в России лучшим
Став студентом, смог
Из германских кружек
Пригубить глоток.

В Петербург вернулся
Уж ученый муж.
Многих он коснулся
Граней, был к тому ж
Мощный химик, физик,
Зоркий астроном.
Разные харизмы
Уживались в нем.

Он геолог страстный,
Он и металлург,
Сложит стих прекрасный,
Нарисует луг.
Он же тайну смальты
Разгадать сумел –
Мозаичный мастер
Цепок взглядом, смел.

В «Атласе Российском»
Даст наказ простой:
«Прирастать Сибирской
Будем широтой!
В северных широтах
Путь морской пройдет,
К Индии воротам
Путь тот приведет».

Древнюю историю
Нам он изложил,
С жилкою народною
И творил, и жил,
Видел путь России
Он на много лет.
Это был по силе
УНИВЕРСИТЕТ!


Богатырь русской живописи

Здесь русский дух, здесь Русью пахнет!
А.С. Пушкин
Я только Русью и жил.
В.М. Васнецов
1
Над излучиной северной русской реки
Плыл туман, задевая волной островки.
Лес суровый в тумане, и серая даль
Примеряет над зеркалом водным вуаль.
И над вятской землею «Ковер-самолет»
Двух влюбленных
сквозь волны тумана несет
Из известной нам сказки в далекий Париж,
О котором ты мне в сотый раз говоришь.

День России во Франции празднуют вновь,
Старину представлять предложили и новь.
Есть Поленов, Саврасов, Крамской и Перов –
Нам и не перечесть русских всех мастеров.

И без Шишкина выставка будет не та,
Русь древесная с каждого веет холста
Мощью леса и тайной, простором полей –
С каждой новой картиной край вятский милей.

Пусть работы других мастеров хороши,
Только без Васнецова мы как без души.
Тоже вятский художник, но шире мазок –
И всю Русь охватил от верхов до низов.
2
Вот сестрица Аленушка, горя полна,
Над водою сидит и бледна, и бедна,
Как крестьянка-сиротка, и слезы из глаз
Тихо льются на платье не в первый уж раз.
Деревца молодые сочувствуют ей,
Шелестят, утешая любовью своей.
Лишь природа, как мать, и поймет, и спасет –
Ей одной свои горести часто несем.

А по зимней Неве, по волнистому льду
Старики на квартиру другую идут.
Все имущество в узел вместилось один.
Те же холод с нуждою их ждут впереди.
Петропавловской крепости снежный оскал,
Развалившейся жизненной лодки тоска.
И безжалостно ветер пронзает их злой.
Хорошо хоть, что рядом стоят пред бедой!

На старуху в лохмотьях, зимою, в метель
Три полена несущую, чтоб в темноте
Где-то в дряхлой избенке ей не околеть,
Разве без сострадания можно смотреть?
То одна сторона нашей матушки Русь.
Вспомнишь те времена –
и нахлынет вдруг грусть,
Ведь порой и сейчас где-то два старика
Без приюта скитаются, Русь велика.

И сидят у собора три пары калек,
И поют о страданьях на этой земле.
Но вдруг в песню прорвется
единственный луч
И расцветит надеждой тоскливую мглу.
Лишь надеждою Русь все века и живет.
Слеп певец, но он сердцем
путь к сердцу найдет.
И в раздумье стоят, слыша их, бедняки,
И последние им отдают пятаки.

А Калашников братьев обнимет своих,
Примет смерть за жену, за детей и за них,
Ведь посмел он опричника, глядя в глаза,
За бесчестье семьи всей своей наказать.

Вот и сам Грозный царь
на ступеньках дворца,
Словно ястреб, глядит зорко из-под венца.
Но в уме не откажешь ему – государь!
Дел и добрых немало свершилось им встарь.

3
Несмеяной-царевной порой наша Русь
Средь потехи всемирной
лелеет лишь грусть.
Равнодушно-устало свисает рука.
От заморских всех принцев такая тоска!
Маскарады, балы и придворный весь шум
И на миг оторвать уж не в силах от дум,
Фальшь любая, кривлянье, лакейство претит –
И душа, словно птица, в окошко летит.

Ну а здесь Русь другою царевной лежит.
За столетьем столетье неспешно бежит,
Тот же терем вокруг, те ж поля и леса,
Но ни птиц не слышны, ни людей голоса.
Это сон, тяжкий, долгий, томительный сон,
Но царевич отважный разрубит кольцо
И разбудит царевну и местность вокруг.
Сказка – ложь, но надеется сердце: а вдруг!

И Россия-лягушка, услышав игру,
Кожу толстую сбросит – и вот на пиру
Удивляет искусством своим белый свет.
Каждый скажет: царевны прекраснее нет!

За нее, за Россиюшку, будет он рад
Выбрать ту из дорог, где побольше преград.
Витязь вновь на распутье задумчив стоит,
Но вперед уж направил он думы свои.

Там над полем побоища всходит луна,
Души павших в бою вдаль уводит она.
Рядом русич и половец будто бы спят,
Лишь орлы в злобной схватке
над ними кричат.

И на тризне Боян вспомнит о старине,
Передав свою боль и перстам, и струне.
Затрепещет от ветра вдруг русский наш стяг,
И о воинах павших друзья погрустят.

Но когда мирно солнце над Русью встает,
И от счастья заливисто пташка поет,
В Берендеевом царстве труд, радость, покой –
Гусляры славят трижды порядок такой!

Три царевны из недр
выйдут гордо на свет,
Потому что богаче земли нашей гнет!
И Снегурочка к людям из леса идет,
Потому что любовь и тепло здесь найдет.

4
Нас хранит от беды пограничный отряд –
Три защитника русских, три богатыря.
Здесь Илюша, Добрыня, Алеша стеной
Встали несокрушимой за дом свой родной.
Да и сам Васнецов, вятский наш богатырь,
Размахнулся в картинах
во всю свою ширь.
Современно звучат и легенды, и быль –
Все, что сердцу уже никогда не забыть!
На полотнах его наша с вами земля,
Люд российский, деревни, леса и поля,
Град престольный,
христовых церквей купола …
Я всего Васнецова в Париж бы взяла!


Словенск и Руса

Читаю в легенде про древнюю Русь,
Что было у Скифа два сына – то Рус,
А также Словен. Со своими родами
Они возвратились в родимые дали.
От Черного моря четырнадцать лет
Шли братья, и каждый был, словно атлет.
И вот уж Ильмень
встрече с братьями рад  –
На острове здесь появляется град.
Словенск был Словеном заложен тогда,
А Рус ставит Руссу. Растут города –
И Белое море, и славный Урал
Не раз наше русское слышат «Ура!»

Но вдруг Божий гнев этот край поразил,
Мрут люди и мрут и вдали, и вблизи.
Словенск вместе с Русой пустел, тищина…
Те, что уцелели, уйдут на Дунай.
А через столетья потомки их вновь
Вернутся к истокам своим все равно…
Призванье же руссов-варягов извне –
То лишь обращение, видно, к родне
Потомственной, русской,
но жившей вдали.
Три брата по праву наследства пришли.
На месте Словенска град Новый стоит,
Но прежнюю славу в себе он таит.

И в Руссе по-новому всходит заря,
Но имя оставит судьба ей не зря
Как книгу раскрытую – только читай,
Каким был когда-то наш северный край.
Я в местном музее смотрю на топор,
Из камня он выточен, чтоб дать отпор
Врагам – славным воином, видно, был рус,
Что жил в поселении этом, не трус!
А рядышком след, что валун у реки
Хранил столько лет! Как они высоки,
Те древние русы, и как же сильны!
Мне сладок глоток голубой старины!

О соли же «русской» чуть позже не раз
В различных источниках вставлен рассказ.
А воды и грязи целебные есть
И ныне, курорт Старорусский ведь здесь!
Быть может, Боян вещий в Руссе и жил,
Ведь песнь не одну он про руссов сложил!
Творил Достоевский здесь, русской души
Опишет он смуту и вольную ширь.
Здесь наши истоки, отсюда пошла
Земля наша Русская, здесь расцвела.
Здесь речка Порусья течет с давних пор,
Ведя о Руси непростой разговор.


Индера и Инд

Здесь Индварь, Индель и Индера,
Здесь Гангасиха с Гангой есть,
И Рамоозеро содержит
Легенд тысячелетних весть.

Не в Индии на берегу я
Озер тех, рек и ручейков –
И в Мурманском краю могу я
Найти след ариев легко.

Отсюда, с Севера, когда-то
Вождь Рама их увел на юг,
Но сохранила память свято
Истока древнего струю.

Не удивляюсь, что в санскрите
Славянская струится речь.
Одна семья мы, не смотрите,
Что облик не смогли сберечь.

На севере белее снега
Лицо, а в Индии жара.
Но посидеть у Инда мне бы
Давно пора. Давно пора!


Андреевский крест

Откуда пришел к нам Андреевский крест,
С каких легендарных, священнейших мест?
На нем был распят Первозванный Андрей,
Хранит Валаам этот след средь камней.
Лечу в вертолете, смотрю с высоты
И вижу повсюду кресты и кресты,
И берег Сейдозера в них и окрест
На всем полуострове Кольском тот крест.

Вот Белое море, на нем Соловки
Лежат как ладони какой-то руки,
На них те же знаки, все те же кресты
Загадочны четкостью линий простых.
И вновь побережье. Теперь уж крестом
Внизу пирамиды сигналят о том,
Что крест – это символ святых пирамид,
С Горой Мировой чей так схож внешний вид.

Ах, вот в чем тут дело! Андреевским стал
Наш крест, лишь когда кровь святую впитал.
Без имени был всем известен века
Земли оберег, сила чья велика!
Трезубец, стрелу и косой этот крест
Не раз видим мы средь пустыннейших мест –
То Гиперборея нам шлет письмена
Об очень далеких, седых временах.


Призвание руси

Словене, кривичи и чудь
Устали прибегать к мечу
И, в спорах ослабев, решили
Отдать всю власть сторонней силе.
Призвали Рюрика и русь.
Сел Рюрик в Ладоге. Умрут
Когда его родные братья,
Он срубит Новгород. А рати
Все волости раздаст за службу –
И города растут здесь дружно.
Призванье, видимо, к добру –
Сильна вновь северная Русь.

Где этот Рюрик раньше жил?
Какой земле и как служил?
Есть много версий, но одна,
По-моему, вполне годна.
На юге Балтики, в Поморье,
Был род славян, расцветший вскоре
Так, что столица их в Европе
Могла б затмить Константинополь.
Вот ведь откуда у Петра
В крови любовь к морским ветрам
С мечтой, чтоб Русь сияла снова,
Как та балтийская подкова!


Новогород

Древний стольный город русский
Подбоченился на спуске,
И вот-вот уже, качаясь,
Корабли его отчалят.
Был он портом трех морей,
И любил его Борей,
Не топил в волнах челны,
Что товарами полны.

Здесь и лес, и мех, и мед,
И ремесленный народ
Всякой всячиной дивил
Чужеземных управил.
Новый город, новый град
И гостям заморским рад,
Он со всем торгует миром
И кончает дело пиром.

Ты был вольным, ты был сильным,
Ты был символом России!
Только зря Олег на Киев
Плюсы поменял такие!
Ты глубинкой стал обычной,
В ритме трудишься привычном
И, как все, России служишь,
О былом почти не тужишь.

Но порою, как во сне,
Загрустишь о старине,
Взглянешь вдруг молодцевато
В отраженный блеск заката –
И с темна и до темна
Вновь поет тебе волна
О былой красе и славе,
Новогород златоглавый!


***

Была ты Новгородской,
И Киевской была,
Владимир в час твой грозный
Звонил в колокола,
Москва вдали вставала
От огнива границ,
И Петербург немало
Склоненных видел лиц.
Но кто бы ни возглавил
Земель святой союз,
Сияла ты и в славе,
Моя родная Русь!
Хоть лихолетий тоже
В судьбе твоей не счесть…
Но оттого дороже
Теперь нам то, что есть!


Кончанское

Лежит Кончанское село
На Новгородских землях,
Пургой до крыш занесено,
То спит, то мирно дремлет.
И вспоминается ему,
Как здесь, в глуши, Суворов
Ходил в пылу душевных мук,
Став ссыльным из-за споров.
Не побоялся он сказать
Царю, что все реформы
Отбросят армию назад,
Главнее дух, чем форма.
А пруссаков всегда бивал
Солдат наш храбрый, русский.
Чего же тут перенимать
У армии-то прусской?

Мела пурга, легли снега,
Февральский день кончался,
Когда с письмом в холодный дом
Посыльный вдруг примчался.
В письме том Павел призывал
Суворова на службу,
Забыть все ссоры предлагал.
Что ж, нужно – значит нужно!
Но весть напомнит все же та
Известное нам ныне:
Берлин и Прагу, Туркутай,
Кинбурн, Очаков, Рымник.
А неприступный Измаил
Он взял почти что с лету,
Потемкина тем поразив,
Закрыв войны ворота.
И не числом везде без фраз
Воюет, а уменьем,
И в 5, и в 6, и в 20 раз
Людей теряет меньше!
Свою науку побеждать
Проверил не однажды,
В солдата верил он всегда –
Вот что особо важно!
А впереди Наполеон –
Его соперник мощный…
Австийско-итальянский кон
Мог быть намного проще,
И не пришлось бы на спине
Спускаться с Альп суровых,
Когда б союзники в войне
Свое держали слово.

Лежит Кончанское село
На Новгородских землях,
Пургой до крыш занесено,
То спит, то мирно дремлет.
И вспоминается ему,
Как здесь, в глуши, Суворов
Ходил в пылу душевных мук
И с кем-то спорил, спорил. 

Клин

Клин краем был большой земли
Славян ильменско-новгородских,
По Сестре к Волге барки шли,
Товаром наполнялись лодки.
Пушнина, хлеб, и кожа есть,
Изделий ремесла по весу,
А позже Кремль Московский весь
Из клинского возводят леса.
В Московский вклинился удел
Клин при Иване Третьем. Грозный,
Опричный учинив раздел,
Его на разграбленье отдал.
Петр Первый сделал ямщиками
Клинчан, дав герб, где на коне
Летит почтарь, рожок сверкает,
Лишь топот слышен в тишине.

Один из древних городов
Между Москвой и Петербургом,
Форпостом был он и гнездом
Не только звезд литературных,
Хотя в окрестностях его
Бывали Пушкин и Державин.
Гайдар, Радищев, Майков, Блок
В своих твореньях отражали.
Средь леса, от столиц вдали
Здесь рай для творчества нашли
Баженов, Васнецов, Перов –
Всех не исчислить мастеров!
И музыкальные страницы
Клин видит сквозь лесов ресницы,
Бродили часто по аллее
Чайковский, Скрябин и Танеев.
Балакирев и Шостакович
Вдыхали воздух родниковый,
И музыка лилась волной
О том, как дорог край родной.
О, сколько мест таких, где сразу
Всех охватить не в силах разум,
Кто, след на тропке оставляя,
Страну родную прославляет?!


Исповедь П.И. Чайковского
(Шестая симфония)
1
Метель протяжно завывала,
И причитала, и звала,
Она кого-то отпевала
И утешенья не ждала.
Мотив печальный, похоронный,
Брал сердце в жесткие тиски,
Как будто мир потусторонний
Слал первые свои звонки.
И, стоя у окна, Чайковский
Вдруг ощутил, как в глубине
Рождаются в аккордах жестких
То сожаление, то гнев.
Как быстро жизнь его промчалась!
Хоть, муки творчества полна,
Она и славой увенчалась.
Но почему дана одна?
Ведь столько планов, столько силы
В нем лишь теперь – садись, играй!
И сотни жизней не хватило б!
А тут одна, и близок край…
К роялю птицей он метнулся –
И лился долгий разговор
С тем, подписать кто замахнулся
Неоспоримый приговор.

2
Но вскоре сердце чуть остыло
И, примирения полно,
Уже с роялем говорило
О детстве, бывшем так давно.
Он вспомнил руки милой мамы,
Ее тепло, ее любовь –
И счастьем светлым самым-самым
Как будто бы напился вновь.
Тогда природа ликовала,
Любому радуясь лучу,
Свои красоты открывала
И красоте учила чувств.
Пастушьего рожка на зорьке
Он помнит простенький мотив,
И шелест рощи на пригорке,
И песню русскую в пути.
Две-три недели добираться
От Воткинска им до столиц,
Но тем приятней возвращаться
К родным лесам и пенью птиц!
Что мир волшебных полон звуков,
Тогда он только открывал,
Но творчества святые муки
Манили, как 9-тый вал.
Рояль по вечерам светился,
И клавиши наперебой
Ловили тот поток, что лился
И уносил его с собой.

3
Звал Петербург, холодный, грозный,
Минуты радости дарил.
Консерватория и пробы
Пока что неокрепших крыл…
Москва немного подобрее,
Здесь признан был его талант.
Но чувствовал он все острее,
Что быт забьет колокола.
Каким же раем каждым летом
Казалась Каменка ему!
В кругу родных, теплом согретый,
Писал, освободясь от мук.
Звучал рояль то просветленно,
То отголоском прежних бурь.
Он то молился иступленно,
То жаловался на судьбу.
И от обид душа порю
Рыдала скрипкой, не таясь,
Лишь музыке своей откроет
Он все, что жалит, как змея.
Непрост был путь его к вершине,
Но только, волю сжав в кулак,
Сквозь беды малые, большие
Он шел – и слава вдруг сдалась.

4
Теперь он благодарен Богу,
Что вырос в воткинской глуши,
Где в пруд слились трех речек воды,
Где лес во всю разросся ширь,
Где в марте жаворонок трелью
Весну-красавицу встречал,
И ветер ласково в апреле
Подснежник на бугре качал.
Петр летом с косарями рядом
Пьянел от свежесжатых трав,
А осенью охота в радость,
С ружьем бродил уже с утра.
В морозный день саней бег плавный,
Снег, переливы бубенцов!
Все времена у года славны,
Свое у каждого лицо!
О грезах зимнею дорогой
На ставший дорогим Урал
Народным музыкальным слогом
Оркестр лишь только заиграл –
И утонул в сугробах поздних,
Как в шубе, в миг притихший зал.
Лишь бубенцы, и скрип полозьев,
Луна, и грезы, и слеза…
Начало! Первое признанье,
Что он великий симфонист!
Навечно сохранит сознанье
Тот миг как главный в жизни приз.
От этих пьес теплее стало,
Как будто дома побывал!
Вдруг все, что создал, зазвучало,
Шел в памяти за валом вал.

5
Потом триумфов много было
В России и за рубежом,
Гастроли даже утомили,
Хоть вспоминаются свежо.
Но где бы, как бы ни встречали,
Петр по России тосковал,
И в радости здесь, и в печали
Все лучшее он создавал.
 «Онегин»! Да, такая сила
В романе Пушкина была,
Что музыка сама просилась,
Сама звучала и вела.
И чтобы кто-то ненароком
Спугнуть видения не мог,
В отдельном флигеле до срока
Он поселился. Он и Бог.
Картины нашей русской жизни,
Порывы неподдельных чувств
Его так мощно закружили,
Что жег он за свечой свечу.
Да, были и минуты счастья,
Спасибо Богу и за то!
Бессмертьем наделить не властен
Он род людской, род не святой.
Петр лишь любви святых мечтаний
Не знал, а только стыд и боль:
Не Лариной была Татьяной
Его жена, и не любовь
Ей диктовала те признанья,
Что он из жалости читал.
Но сколько истинных страданий
Он, обвенчавшись, испытал!
Всю жизнь одной отдал он Музе,
Всю жизнь с начала до конца!
И счастье в этом лишь союзе
Обрел, и свет ее венца.

6
Он вновь к роялю сел, но прямо
Из тьмы явилась вдруг она –
Графиня, пиковая дама,
Тиха, надменна, холодна.
И хохот раздается вскоре,
Три карты падают на стол.
Безумье видит он во взоре,
В нем смертный приговор прочел -
И Лизаветта у могилы
Стоит задумчиво одна.
Порою и любовь не в силах
Спасти от притяженья дна!
Любовь! По озеру лесному
Печально лебеди скользят,
Ведь с первыми лучами снова
Людьми им быть уже нельзя.
Но принц Одетте жизнью клялся
И обещал расколдовать,
Он в замок родовой помчался,
Просить о том родную мать.
Хоть зло и здесь, смеясь, взирает
На муки веры и любви,
Но вместе двое умирают,
Восход их смерть благословит.
Нет, видимо придется отдых
Себе устроить небольшой –
От этих образов сквозь годы
Летит он к светлому душой.
И видит замок. В честь рожденья
Авроры пир идет горой.
Влетают добрые виденья,
Звучит возвышенно настрой.
Но злая фея появилась –
И звуки задрожали вдруг,
Как будто в чем-то провинились,
И их, как всех, пронзил испуг.
Аврора выросла и все же,
Как быть тому и суждено,
Не уколоться уж не может
Обещанным веретеном.
Все спят – и зарастает лесом
И замок тот, и нить дорог.
Но в этой сказке так чудесен
О пышной свадьбе эпилог!

7
Известен стал он всей планете,
К труду и Музу приучив.
Романсы, оперы, балеты –
Не все, что и теперь звучит.
В сокровищницу непростую
Петр внес свой золотой запас.
И вот симфонию Шестую
Уж пишет, не смыкая глаз.
И не заметил, как весною
Сменилась белая зима,
Как порыжел весь лес от зноя,
Как август слезы проливал.
И лишь одна звезда святая
В окне мерцает и зовет.
Сил для борьбы уж не хватает.
Что ж за собою пусть ведет!
В смятенье звуки заметались,
Но уж теперь в последний раз,
Как будто и они устали,
И в них как будто свет погас.
Сурово, широко, печально,
Как реквием, несла волна
Всему привет его прощальный:
Березкам, росшим у окна,
Ближайшей речке, и долинам,
Лугам, полям, холмам, лесам.
Как журавлиный клин, над Клином
Аккорды плыли в небеса.

Труворово городище

Здесь была граница,
Шли сраженья часто.
Но святые птицы,
Что приносят счастье,
По дороге к раю
Пролетали клином
Над горой Журавьей,
То есть Журавлиной.

Как крепки Изборска
Крепостные стены!
И сосновым бором
Пахнет неизменно
От названий этих
(Что Изборск, что Смолка),
И Ключи вас встретят
Над озерной кромкой.

Рюрик здесь когда-то
Брату дал землицу,
Чтоб берег он свято
Русскую границу.
И в Изборске каждый
Вам расскажет были,
Как же здесь отважно
Воины рубились.

Городище рядом
Прах хранит Трувора.
Крест стоит отрадой
Для души и взора.
Но Трувор – язычник,
Что ему распятье?
Смысл академичных
Строк мне непонятен.

А ответ давно я
Видела в «Авесте»:
Крест тот и до Ноя
Миру был известен,
В нем святой вершины
Образ сохранился,
Чтобы свет тот дивный
И на нас пролился.

Здесь по всей округе
Валуны с крестами.
Каменные струги
С мшистыми бортами,
Став проводниками
В мир иной, неблизкий,
Высятся веками,
Словно обелиски.


Псков Великий
1
Я влюбилась в этот город,
Хоть пока в нем не была,
В маковки его соборов
И в его колокола,
В лестницу из стен зубчатых
Над Великою рекой,
В лица тех, кто здесь когда-то
Русь крепил своей рукой.
На мосту святая Ольга,
Внук Владимир, князь Довмонт.
Всеволод Мстиславич только
Показался в этот сон.
Александр Невский строже
Над рекой времен здесь встал,
Нимфом золотым он все же
До небесных сфер достал.
Лиц других мелькает много
Мимоходом в стороне.
Римский-Корсаков в дороге,
Пушкин мчится на коне.
Врангель с Рокоссовским скачет.
Здесь Тынянов и Княжнин.
И, по-моему, удача,
Что Каверин не один.
2
В диво был сей град великий
Иноземцам, огражден
Четырьмя стенами, лихо
Торговал с гостями он.
Но и дом здесь, словно крепость,
Амбразурою окно –
Дух опасности был крепок,
Словно старое вино.
Западное порубежье.
Неприступен Псковский Кром.
Хоть порой до глаз заснежен,
Но могуч своим крылом.
Воевать пришлось немало,
Все ж граница! Всяких тут
Крепость древняя видала.
Как пришли, так и уйдут.
Может, Псков сейчас в пятерку
Самых крупных не войдет,
Но уже опять на горку
Дух святой его ведет.
Он не столь велик казною,
Сколько памятью своей.
И сияет над страною
Теплый свет его огней.
3
Видно, что не зря когда-то
Знали город как Плесков,
Здесь Пскова с Великой в латы
Взяли город с трех боков.
А когда весною воды
По низине побегут,
До Кремля нет даже брода,
Волны остров стерегут.
Церкви белые по водам,
Словно лебеди, плывут,
И величественно оды
Звонницы Руси поют.
Псков и начался с собора
Там, где Ольга три луча
Вдруг увидела над бором.
Город – Богова свеча!
Здесь Его так зримо око,
Здесь шаги Его легки.
Здесь и Киевских истоков
Не закрылись родники.
4
Псков, как прежде, на границе,
Он покой наш стережет,
Оттого он мне и снится
Так светло и так свежо.
Вновь плечист он и спокоен,
Вновь серьезен и лучист,
Он монах, но прежде – воин,
Крепок телом, духом чист.
Под мостками и мостами
Речки плещут и поют,
Храмы древние с крестами
Всюду здесь из речек пьют.
А над ними в небе синем
Колокольный звон плывет…
На окраинах России
Самый преданный народ!

Михайловское
А.С. Пушкину

1
Бродил осенний скучный дождь
По лопухам увядшим.
Грач спрятался в свое гнездо
В листве, как сито ставшей.
Поэт за птицей наблюдал.
Но на стекло в подтеках
Вдруг полилась с небес вода
Бесчувственным потоком.
Как келья, комната его,
Нет роскоши в помине –
Здесь не один, быть может, год
Жить должен он отныне.
Изгнанник! Даже у отца
Не встретил пониманья.
Но слава вольного певца
Чуть скрасит жизнь в изгнанье.

2
Не сразу в Псков явился он
Подписку дать, что больше
Не возмутит своим стихом
Общественные толщи.
Но не писать поэт не мог,
На то он был и Пушкин,
И лился вольный русский слог
На речку и опушки.
Когда в Тригорское он шел,
Трем соснам у дороги
Читал стихи, он в них нашел
Подруг не очень строгих.
Трем сестрам этого села
Читал стихи он также.
Но вдруг судьба преподнесла
Нежданный дар однажды.
Об Анне Керн он вспоминал
Все восемь лет, с той встречи,
Когда к ногам ее бросал
Восторженные речи.
Она уехала тогда
Как будто равнодушной,
Но вот теперь, через года,
Все ж объясниться нужно.
 «Я помню», – повторял поэт,
Безлунной ночью в парке.
 «Я помню», – слышал он ответ
Руки, в смятенье жаркой.
Да, долг есть долг, не суждено
Быть вместе, только все же
Стихотворение одно
Им скрасить жизнь поможет.

3
Еще один счастливый миг
Согреет сердце вскоре –
Вдруг Пущин из саней возник,
Хлестнув коней на взгорье.
Пять лет не виделись они,
И оттого дороже
Друг другу стали, сохранив
Тепло, хоть стали строже.
Успели только сесть за стол,
Как скрип полозьев новых
Смел «Горе от ума», ведь то
Был надзиратель Слова.
Пришлось поить, пришлось кормить
И даже улыбаться,
О чем-то легком говорить,
Чтоб только отвязаться.
О тайном обществе опять
Лишь вскользь поэт услышит.
Но кони под окном храпят –
Свечу поднял он выше.
«Прощай, мой друг!» – летят слова
Вслед тройке. Огонечек
Уж видится вдали едва,
Смириться с тьмой не хочет.

4
И потянулись день за днем,
Всю жизнь опять ломая.
Душа давно горит огнем,
В неволе изнывая.
Издатели с его стихов
Имеют кус немалый,
Ему ж лишь крохи с их столов
Перепадать вдруг стали.
В Михайловском своих «Цыган»
Он дописал отчасти,
Добавил пару новых глав
В «Онегина» – тем счастлив.
А вечерами нянькин сказ,
Певучий и цветастый,
Он слушал, словно в первый раз,
Записывая сказки.

5
Всего, что Пушкин сочинил,
Нам не осмыслить, право,
Но имя это, как магнит,
Влечет к себе по праву.
И сколько же в России мест
Таких, с душой простою,
Что дарят свет своих небес
С сердечной теплотою?! 


***

У Европы на краю
Торим тропку мы свою.
Хоть духовность – прочный щит,
Но порою лоб трещит.
Кажется, народ наш рад,
Видя множество преград
К жизни тихой, как в Раю.
Тешим удаль мы свою.
Нам бы уж соединить
Этих двух порывов нить,
Чтобы петь мог светлый плес
О земле родной без слез!


***

Запад России – Европа почти что,
Только в Европе, конечно, потише,
А на Руси все времен маскарад:
То Петербург здесь, а то Петроград,
То Ленинград, то опять Петербург!
Трудно понять нам злодейку судьбу:
Что же за кругом вновь делает круг,
Если все те же березы вокруг?! 


Петр Первый

Новый год, новый быт, новый мир,
Новый город и новый кумир –
Все с него, все с Петра началось,
Укрепил он сверхновую ось.
В тихой, древней, священной Москве
Не начать молодецких утех –
Для «забав» собирая полки,
Он как ветер слетает с руки.
Вскоре морем всерьез заболел,
Корабли всюду строить велел
И, стрелецкий мятеж подавив,
Облик армии всей обновил.
Нам без Балтики уж не прожить  –
Раздвигает страна рубежи,
И, меняя России судьбу,
Вырос в устье Невы Петербург.
Для Петра невозможного нет,
Уж реформ распустился букет.
Но могуч царь, всесилен, как Бог,
Лишь крестьян превративши в рабов.
Да, Петр школы начальные ввел,
Но крестьянин пахал, словно вол,
Он налоги платил и солдат
Отрывал от земли навсегда.
На крови, на крестьянских костях
Укреплялся державный наш стяг,
На народ Русь опять уповала.
А когда по-другому бывало?! 


Таблица Д.И. Менделеева
1
Мальчишка из Тобольска
Приехал в Петербург
Не ради хлеба-соли
И не пытать судьбу –
Уж знал, чего он хочет,
Уж был в плену идей,
Уж бредил днем и ночью
Он Химией своей.
Вел записи студентом
И доктором потом –
Трудов его по свету
Бродил приличный том.
Но только стала сниться
Ему из года в год
Какая-то таблица,
Чей скрыт пока был код.
И по ночам жар-птица
Покоя не дает,
На ветви не садится,
Не светит, не поет.
И вот во сне однажды
Так четко вдруг всплыла
Таблица эта важная,
Что к тайне ключ дала.
Тут Менделеев Дмитрий
Вскочил, свой сон прервав,
Запомнив все орбиты,
Светились что едва.
На них горит, сияет
Бесценное перо,
Сквозь годы озаряет
Свой новый пышный кров.
Не улетает птица,
Поет в ветвях родных,
Никак не наглядится
На птенчиков своих.
2
И я на элементы
Смотрю, как на людей.
Есть общие моменты:
Когда родился, где.
Идем мы по периодам,
И в каждом – свой закон,
А он подобен приводу,
Отмычке для замков.
Лишь вставь в таблицу данные –
Найдешь в другом ряду
Свое подобье странное
На счастье ль, на беду.
Найти б и мне таблицу,
Где каждый человек,
Как элемент, искрится,
Свой проживая век.
Найду иль нет – не знаю.
Однажды уж возник
Тот образ – не смогла я
Проснуться в нужный миг!   
   
Институт человека

Липы и липы. Запах медвяный,
Словно стоишь на цветочной поляне,
Словно по пояс в зеленой траве
Со стрекозой на своей голове.
Только здесь вовсе не лес и не луг –
Здесь институт очень важных наук
О человеке, причем, первый в мире,
Чтобы объять эту тему пошире.
Да, человек – это тайна из тайн,
В нем пропасть зла и небес высота,
То он беспомощен, то вдруг, как Бог,
На запредельный вступает порог.
И сам себе удивляется после:
К подвигам этим не склонен был вовсе,
А в миг решающий взял душу в руки –
И не страшны никакие уж муки.
Что до талантов других – тоже странно,
Как и откуда в нас быстро иль плавно
Вдруг набегают и строчки, и звуки,
Образы сами нам просятся в руки?
В Липецкой области тот институт,
Но от него ветви дальше идут –
И академик Фролов уж в Москве
Первый всемирный проводит совет.
Сколько сегодня центров научных?
Есть и в столице, и, может быть, лучшие,
Но на окраинах многих не хуже –
Вместе науке и Родине служат!

***

Вновь по дорогам ветер гонит
Метельных взвихренных коней,
И улюлюкает, и стонет,
И заметает след саней.

Гудит пурга, в кольцо свивая
Времен пятнистую кудель,
Всю ширь от края и до края
Держа в искрящейся узде.

Где я? Какое дышит время
Ноздрями звездного коня?
Но чувствую, мое здесь племя,
Над Русью кони мчат меня.


Ожерелье

Москва – столица,
Москва – царица,
Тебе все снится
Седая мгла:
Как ты вставала
И величаво
На трон по праву
Взойти смогла.
Но душу греет
Под птичьи трели
Блеск ожерелья
Из городов
На русских реках,
С красою редкой,
Где слышен предков
Далеких зов.

В бою как туры
Чернигов, Муром,
Архитектуры
Музей – Ростов,
И Ярославля
Былая слава,
И храмов главы
В венце крестов.

Стою в Рязани
Я на вокзале,
И солнцем залит
Оживший мир,
А город древний
В лучах поверий,
Как в ожерелье
Москвы – сапфир.

Суздаль

Деревянный город русский,
Словно яркий изумруд,
Средь архитектуры тусклой
Блещет рано поутру.

Над Рождественским собором
Солнце красное встает,
На бесчисленны узоры
Лучезарный свет свой льет.
И горят врата златые,
И сияют купола –
Забываешь, что Батыем
Сожжена та Русь была.
В этом городе-музее
Пахнет русской стариной.
На строенья поглазею,
Да и в баньку, что с парной.

И как будто в сказку снова
Попадаю или в сны,
Легкий дух плывет сосновый
От бревенчатой стены.
Жаром пышет в баньке печка,
Выльешь ковшик – пар валит.
Тут и веник недалече –
Хлещешь так, что все болит.
Пораспарившись, как в чудо,
В прорубь синюю войдешь,
Обожжет мороз – и будто
Ты уж заново живешь.

И, очистившись, по-русски
Раскрывается душа.
Мы от беленькой к закуске
Переходим не спеша.
Тут огурчики, грибочки,
Разносолы в самый раз!
Осетрина есть, блиночки,
И пельмени на заказ!
Ну, чего душа изволит?
Говори, пока фартит!
Только скатерть-то сегодня
Никуда не улетит.

И пред Божьими очами
Град древнейший вновь стоит,
Он «Горячими ключами»
Ныне всюду знаменит.
От туристов нет отбоя,
Каждый молод и здоров.
Древнерусское раздолье
Лучше всяких докторов!


Чаша Ярослава

Князь российский Ярослав,
От великих дел устав,
В руки брал обычно книгу,
Предпочтя глубь века – мигу.
А испив из мудрой чаши,
Правый суд вершил, но чаще
Строил школы и церквушки,
Где б народ молился русский,
Чтобы верой и любовью,
А не казнями, не кровью
Русь сильнее стать могла.
Мудрым князь был Ярослав!

И о граде Ярослава
Сотни лет ходила слава,
Как о центре, о магните,
Красота где с верой слиты.
Ярослава уважали,
Узы кровные связали
Коронованные семьи –
Прочный мир крепился всеми.
И сегодня Ярославлю
Форум довелось возглавить,
Где судьбу планеты нашей
В той же мудрой держим чаше!

Илья Муромец

Как из древнего из города из Мурома,
Из села лесного Карачарово,
Выезжал дородный добрый молодец
Богатырской силушкой потешиться.

Кто не знает, что за добрый молодец,
Кто о нем не слыхивал, не читывал,
Кто поклон земной да не отвешивал
За защиту от поганых ворогов?!

Как в седой былине и описано,
Был он с детства телом своим немощен,
Но спасен чудесным исцелением,
Чтоб земле быть сыном и защитником.

Поредели те леса дремучие,
И границы ой да как раздвинулись,
И Илюши Муромцы другие уж
На дозор выходят в поле чистое.

Велика теперь земля российская,
Но крепка застава богатырская,
Не пройти ни конному, ни пешему!
Не спастись ни ворогу, ни лешему!


Древняя Москва

Открыл пути в лесах дремучих,
Построил города на кручах,
Но все пытался на княженье
Сесть Юрий в Киев – и в сраженья
Вступали русские войска,
Призвав в союз издалека
То половцев, то венгров, много
Легло на тех кривых дорогах.

Вновь против Игоря союз
Скрепляет Северная Русь –
И дата в летопись вписалась,
И место встречи строчкой малой.
Впервые древняя Москва
Здесь упомянута едва,
Князь Долгорукий не знавал,
В каком он месте пировал.
Кто ж мог подумать, что в столицу
Пункт приграничный превратится!
На стыке двух земель он Кучкой
Заложен как торжок над кручей.

Кремль Юрия, хотя и мал,
Но крепко на земле стоял
И, частоколом обнесен,
Стал крепостью надежной он.
Заря на северо-востоке
Уж всходит медленным потоком.
Владимир, а потом Москва
Россию будут создавать.
Но вспоминать Москве б почаще,
Что и сама когда-то в чаще
Глубинкою была она,
Той глубиною и сильна!   


В музее г. Владимира

Красив, богат Залесский край,
Леса, озера, реки – рай!
С холмов порою, птиц пугая,
Зверье на водопой сбегает.
Здесь 30 тысяч лет назад
Селились люди, первый клад
Орудий, словно поводырь,
Лежит под надписью «Сунгирь».
Представить я себе могу
Поселок их на берегу,
Охоту, и огонь костра,
И каменный стук топора.

Здесь постояв, перехожу
Уже к другому стеллажу.
Опорный город Мономахом
Заложен был единым махом.
Как городок красив и светел!
Там Клязьма с Лебедью с рассвета
Вкруг крепости защиту вили,
Лучи, как лучников, ловили.
И Спасский храм в лучах заката
Сиял своим червленым златом.
Но град Владимир лишь Андрей
Столицей сделает своей.

А здесь престольный весь в огне,
И пешим он, и на коне
Сражается с монгольской силой.
Но разобщенность подкосила.
За ханским ярлыком в Орду
Тверь, Суздаль и Москва идут.
Владимир снова разорен,
Москве свой стол уступит он.
Но временным был тот закат,
Из пепла возродится град,
Губернской он столицей станет
И вновь дивить нас не устанет.

По заповеднику брожу,
На все, раскрыв глаза, гляжу.
Божественная красота
Сияет с каждого креста!


Боголюбово

Средь широколиственных дубрав
Речка Клязьма в блеске серебра
Видит вдруг с повозкой верховых
И икону в ложе из листвы.
Возвращался князь в свой град Ростов,
Уж Владимир скоро. Только стоп,
Кони заартачились, хоть плачь –
И пришлось их все-таки распрячь.

Ночью Богородица, паря,
Вдруг явилась, тихо говоря,
Что на этом месте церковь ей
Должен будет возвести Андрей.
Церковь Рождества, Ее гнездо,
Он построил и для князя – дом,
И Успенский красочный собор
Славу ей поет с тех давних пор.
Сколько храмов и монастырей
Золотом пылают на заре,
Об извечном с Небом говоря, –
Боголюбским назван князь не зря!

Только Богородицы рука,
Видно, оказалась далека
В тот момент, когда бояре сворой
Наседали на Андрея споро.
Двадцать человек на одного!
И вокруг не видно никого,
Ни один придворный не вступился,
Лишь кроваво гнев боярский лился.
И еще семнадцать долгих дней
В огородах пролежал Андрей,
Прежде, чем его похоронили.
Так за что же зверски так убили?

Боголюбский первым из князей
Принижает роль бояр-друзей.
Самодержцем он лишь становился,
Чтобы крепла Русь в своем единстве.
От Кучковичей пришел ответ,
В заговоре весь ближайший свет.
И жена, и братья все ее –
Не всегда мы знаем, с кем живем!

Из дворца же виден мне вдали
Храм Покровский на реке Нерли –
Как жемчужина в святой оправе,
Он стоит, героев павших славя.
И об этом думаю, когда
Приезжаю изредка сюда.
Чаще просто я молюсь красе
В этой средне-русской полосе.


Богоматерь Владимирская

Доска стола священного,
Где с матерью Христос
За трапезою мерною
Сидел, когда подрос,
Была Лукой расписана,
Иконой мощной став,
Любви простую истину
Твердят на ней уста.

Мать и дитя – извечная,
Нервущаяся нить,
Способная и млечные
Пути соединить.
И мы у Богоматери
Защиты в горе ищем,
И молимся старательно,
И души наши чистим.

К нам из Константинополя
Икона приплыла,
И с нею сила новая
Дарована была.
Андреем Боголюбским
Украшена зело,
Владимир многолюдный
Крепит ее крыло.

А позже Тамерлана
Она прогонит прочь,
В борьбе с Ахматом-ханом
Сумеет нам помочь.
И от Мехмет-Гирея
Спасет Москву она,
Сердца надеждой грея,
Смиряя племена.

И я стою сегодня
Пред образом Твоим,
Средь бесконечной бойни
Лишь верою храним.
Ты попроси у Сына
И у Его Отца,
Пускай с России снимут
Оковы до конца!


Калка

Помним смрад недавней гари
И безумный взгляд войны.
Но и прежде, как в угаре,
Мы не видели вины
В том, что врозь, что брат на брата,
Что врагов своих зовем –
И вершить за нас расплату
И с мечом шли, и с огнем.
С юга, с запада, с востока
Призывали мы «друзей» –
Кровь лилась рекой широкой
И огня зловещ был зев.
Вопль с печалию великой
Полились по всей земле.
А враги скакали лихо,
По частям нас одолев.

Задыхаясь от усобиц,
Русь молила сыновей,
Стерегли границу чтобы,
Сдвинув стяги поплотней,
Чтобы сразу всею силой
Навалились на врага,
Коль по русским небом синим
И своя жизнь дорога.
А вдали уж в клубах пыли
Мчались всадники во мгле,
Жгли, рубили и пленили,
Оставляя горький след.
Вот уже к границе русской
Приближается стена.
Половецкие улусы
Просят помощи у нас.

И пришел час испытаний
На Каяле, на реке.
Но, как прежде, в русском стане,
Мало силы в кулаке.
Князь Владимирский на битву
Не явился, хоть силен,
Нам, считал он, нет обиды
В том, что кто-то там пленен.
Да и половцы частично,
Видя превосходство сил,
С поля побегут привычно,
Оголяя тыл Руси.
За двоих монголов били
Те, что в центре, только вдруг
Осторожность позабыли –
И сомкнулся вражий круг.

Киевский же князь все медлил,
Все жалел свои полки.
На мелькнувший луч победы
Все смотрел из-под руки.
Но и в страшный час, смертельный,
Не спешит на помощь он –
Укрепив свой стан отдельный,
В обороне был, как слон.
Лишь поверив обещаньям
И надеясь уцелеть,
Сдаст оружье, но пощады
Ханская не знала плеть.
Просто смерть была бы счастьем
Для попавших в этот плен…
И пойдет гулять ненастье
По истерзанной земле.

Калка – речка небольшая,
Но взошел на ней разброд.
Здесь судьба страны решалась
На столетия вперед.
Если в первом же сраженье
Мы разбили бы врага,
Не взвилась бы, как знаменье,
Огневая эта гарь!
Двести лет копили силы,
Чтоб разбить позор оков,
Матерь Божию просили
О прощении грехов.
Одолели лихолетье,
Встали все-таки с колен.
Но горчит через столетья
Тот давнишний тяжкий плен!


Топчут землю злые вороги

Разгорелась зорька алая
Над родною стороной.
Как тебя бы обнимала я,
Если б рядом был со мной!
Но куда-то птицы вороны
Наше счастье унесли,
Топчут землю злые вороги,
И душа моя болит.
Где ты, милый, где ты, ласковый?
Солнце видит далеко,
Только весточку напрасно я
Жду от матушки тайком.
Не присядешь белым голубем
На окошечко мое!
Затмевает неба всполохи
Черной тучей воронье.
Жив ли, нет? По полю бранному
В мыслях долго я хожу,
Но убитым или раненым
Там тебя не нахожу.
Коль пленили полумертвого,
На чужбину увезли,
Показал бы мне, наверное,
В зеркалах печальный лик.
Значит, жив! Молюсь Всевышнему,
Чтоб с победою домой
Ты вернулся. Да услышит Он!
Жду тебя я, милый мой!   


Перст судьбы

Ветер иву клонит,
Слышен дальний звон.
Мчатся, мчатся кони
Кочевых племен.
Улетели птахи,
Рушатся дома.
Кажется, что прахом
Стала Русь сама.

Но из-под сгоревшей,
Как свеча, избы,
Здесь стоявшей прежде,
Словно перст судьбы,
Выползет мальчонка,
Слезы разотрет,
Меч отца в сторонке
Молча подберет.

Новым утром ранним
Даст богам обет
Отомстить за раны,
Заслонить от бед
Мать свою Россию,
Отчий край окрест
И хранить святыню –
Меч отца и крест.


До новгородских болот

Было давно и прошло,
Только вздохнут вдруг метели:
«До новгородских болот
Стрелы монголов летели».

Жадный баскак наседал,
Брал все без доли сомненья,
В плен мастеров русских гнал,
Жег города и селенья.
Русь откупалась, молясь,
Пятилась в чащу лесную.
Там и Москва поднялась,
Воле небес повинуясь.

Долго, в слезах и крови
Наша земля собиралась.
Гнет, словно камень, давил,
Ныла столетьями рана.
Но, как весною вода
Лед прорывает внезапно,
Так и Угра навсегда
Наше очистила завтра.

Было давно и прошло,
Только вздохнут вдруг метели:
«До новгородских болот
Стрелы монголов летели.

Куликовская битва

Не мог Мамай Москве простить
Бой на Вожже, и отомстить
Решил, не медля. – Дмитрий рать
Спешит со всей Руси собрать.
Гонцов шлет в Ярославль, в Ростов,
А сам в Коломне уж готов
Невиданные прежде силы
Возглавить, чтоб врага осилить.

Туман над Доном плыл густой –
Покров стелила непростой
То Богородица над ними
Перстами легкими своими.
И вот на Куликовом поле
Друг против друга Тьма и Воля
Стоят с решимостью в груди
Им умереть иль победить.

И сеча выдалась жестокой.
Был грохот слышен издалека,
И лязг мечей, и храп коней,
И крик вороний много дней.
Князь Дмитрий найден без сознанья,
Но жив. Победу ту заранее
Предрек нам Сергий Радонежский,
Услышав сверху глас небесный.

На поле Куликовом снова
Кричит кулик, день встретив новый,
Непрядва вольною волной
Слагает гимн земле родной.
Но помнят поле и река,
Была как радость велика,
Что всей землею русской встали
И стали крепче вражьей стали!


Местечки России

Местечки запыленные
С поникшею листвой,
Как старцы убеленные
С седою головой,
Порой посмотрят пристально
С икон своих святых.
Они для нас как пристани
Любви и Доброты.

Задорные и сонные,
Хранящие уют,
Фамилии весомые
Они стране дают.
Один Орел с орлятами
Однажды так взлетел,
Что стая их крылатая
Все кружит в высоте.

Здесь Бунин и Андреев,
Лесков и Пришвин, Фет!
Тургенев, не старея,
Нам тоже шлет привет.
И сколько вот таких же
Старинных городов
Становятся нам ближе
В лучах своих следов!

Дома вокруг обычные,
Стоят совсем не в ряд,
Заботами привычными
Пестреет их наряд –
Не Лондоны-Парижи,
Все города просты.
Но свет лишь здесь я вижу
Духовной красоты!


Сергий Радонежский

Под Москвой есть малый городок,
Тихо в душу он вливает Радость –
Радонеж в смятении годов
Нам давно сияет, как отрада.
Отрок там в родительском дому
Пред иконой замирал в печали,
Троица дарила свет ему,
На дела великие венчая.
Вместе с братом церковку возвел
На холме и небольшую келью.
К людям брат, не выдержав, ушел –
Сергий постриг принял как отшельник.
Годы пролетели, и окрест
О духовном подвиге узнали,
Приходить уже из разных мест
За благословеньем люди стали.
Так и укреплялася людьми
Лавра, всех вокруг объединяя.
Стал игумен Сергий сеять мир
Между враждовавшими князьями.
А когда он Дмитрию предрек
Славную победу над Мамаем,
То пред ним смирился даже рок,
Крепость духа в воинов вливая.
Родники духовные России,
Сколько вас теперь, как острова,
Нас спасают в море злобной силы.
Вами, видно, Русь-то и жива!    

***

От столиц недалеки
Села те. Здесь слышно,
Как под ветром лепестки
Облетают с вишни.
Здесь крадется по утрам
Прямо от забора
Тать-туман, а стекла рам
Уличают вора.
Здесь у речки, в камышах,
Рай для всех пернатых,
И плывут здесь не спеша
Облака куда-то.
Здесь, прозрачны и легки,
Словно кудри, вьются
Меж деревьев ручейки,
И звенят, смеются.
Здесь привольно куковать
Часовым-кукушкам.
Здесь не будешь пировать
С ветреной подружкой.
Здесь научишься читать
Книгу небосвода.
Здесь душа твоя чиста,
Как сама природа!
         

Инок Троицкого монастыря
Андрею Рублеву

Как этот инок светел духом,
До книжной мудрости охоч
И внутренним каким-то слухом
Он ангельский мог слышать хор!
Любил сидеть под кроной пышной,
Впитав видений мощный вал,
Что посылал ему Всевышний,
И рисовал, и рисовал.

Был монастырь особым домом,
Нашла душа здесь свой приют,
Но о художнике способном
И в стольном граде узнают.
С другими мастерами вскоре
Уверенно встав на леса,
Он в Благовещенском соборе
Уж фрески дивные писал.

Русь после Куликовской битвы
Воспряла духом, ожила,
Святого Сергия молитва
Все силы к битве собрала.
И, дух единства чтоб упрочить,
Андрей на холст наносит свой
Святую «Троицу», пророча
Последний наш, победный бой.

Помним

В зареве огней сигнальных,
Под набат колоколов
Русь менялась кардинально,
Беды все перемолов.

Черной оспой вражьих ядер
Пусть покрыты сотни стен,
Но в своем змеином яде
Захлебнулись все же те,
Кто пришел на Русь как воин,
Кто мечтал ее стереть.
Сожаленья лишь достоин
Тот, кто жаждет умереть!

Помним озеро Чудское,
И Сусанина тропу,
И французам путь знакомый –
На Смоленск обратный путь.
Мы-то помним наши корни,
Не мешало б и другим
До скончанья дней запомнить:
Русский дух непобедим!


1612-й год

В Москву-столицу поляков рать
Пришла, чтоб грабить и пировать,
Везде бесчинства, поруган храм,
И кровь сочится из тяжких ран.
Восстанье ширится. Дмитрий-князь
В острожке-крепости, не таясь,
Возглавил первый отряд борцов.
Но тяжко ранен, и был в сельцо
Перевезен, где гонцы к нему
Приедут вскоре, чтоб он от смут
Очистил Русь с ополченьем новым.
И он возглавит восстанье снова.
Гонцов тех Новгород Нижний слал,
Козьма там Минин в колокола
Бил, призывая спасти страну,
И треть всех денег отдал в казну.
Стал казначеем он, но полком
Уже командовать мог легко,
С Пожарским вместе вошел в Совет,
А Гермоген им дал веры свет.
Со всех сторон в войско шел народ –
И Кремль взят, уничтожен сброд,
Царь Михаил выбран всей страной –
Плыл благовест над землей родной.
А через двести нелегких лет
Наполеона здесь виден след.
И вновь Москву миром всем спасли,
Собравши в рать силы всей земли.


Спаситель Отечества
М.В. Кутузову
1
Наполеон не ведал
Сомнений никогда,
Он собирал победы
Привычно, без труда,
А у Москвы впервые
Понять никак не мог,
Что лавры боевые
Унес всесильный рок.
Бородино! Ту сечу
Ему уж не забыть!
Две армии навстречу
Летели победить
Иль умереть на поле.
И лишь ночная мгла
Поток кровавой боли
Остановить смогла.
Соперником достойным
Кутузов стал ему,
Решенье непростое
В седую бросив тьму:
«Москву оставим все же,
Возмездием горя,
Без армии мы можем
Россию потерять!»
Наполеон в печали
По крепости кружил,
Никто поднос с ключами
Ему не предложил,
Все съедено, испито,
Солдат уж не солдат,
И как капкан открытый,
Пылает стольный град.
И по вконец разбитой
Смоленской колее
Бежит, как волк побитый,
Сильнейший на земле.
На пятки наступает
Кутузов, а с боков
И партизаны стаями
Насели на волков.

2
Отечества Спаситель,
Кутузов Михаил,
И раньше в победителях
Не раз уже ходил,
Как ученик Суворова,
В Турецкую войну
Бесстрашным он напором
Взял крепость не одну.
Но полководец главный
В немилость вскоре впал:
Венок побед тех славных
Царю спать не давал,
Наполеона встретят
Другие в грозный час –
Тех Александр наметит,
Кто перед ним молчал.
В Отечественной первой,
В двенадцатом году,
Кутузов вновь в бой с верою
В народ родной шагнул.
Катилась инородная
Смертельная волна –
И началась народная,
Священная война!
Из глубины России
Пришли и стар, и млад,
Единою стихией
Сметая цепь преград.
Все ниже, ниже, ниже
Волна издалека –
И вот уже в Париже
Российские войска!
Победа! Слез счастливых
Никто и не скрывал…
Но раньше мы могли бы
Остановить тот вал,
И не пришлось, быть может,
Москву нам отдавать,
Когда б монархи тоже
Умели воевать
Иль не вставали близко,
Сидели б в стороне,
Не удлиняя списки
Погибших на войне! 

 
Серафим Саровский
1
Уже у Москвы руки трет Бонапарт,
Не ведая смысла полученных карт,
И больше все беженцев в монастыре,
Стоящем в лесу меж двух маленьких рек.
Святой Серафим, о победе молясь,
Давно уж прервал с миром внешнюю связь,
Ведь беды и войны даны за грехи,
Лишь истинной верой своей мы крепки.
А тут то масоны, то новый угар,
И мыслей бесовских уж виден пожар.
Такую беду не осилишь один,
Но Бог милосерден, и мы победим!
Он в келье затворником годы прожил
И сколько поклонов за нас положил!
Молил за Россию, за русский народ,
Чтоб вновь над страной засиял небосвод.
С Владимирской лентой крест даст государь
Ему за усердье. Но только уж Царь
Небесный его, как и всех, наградил
Тем, что наш народ в той войне победил.
2
«Саров – это где же?» – не очень давно
Могли вас спросить. Видно, так суждено,
Чтоб долго в безверии, как в темноте,
Плутали мы, меряя тропки не те.
И лишь в 90-е вдруг крестный ход
Из города Ленина мощи несет
Святого сначала пешком в Арзамас,
А после в Девеево. В том Божий глас!
Лишь с Богом воскреснет опять наша Русь,
И свечку свою передаст дева Грусть
Пресветлой, пречистой и радостной Вере,
И лики святые войдут в наши двери.
Пророчество вспомним хотя бы одно.
России погибнуть вовек не дано!
И новый Антихрист, как было не раз,
Сойдет в преисподнюю пред силой Добра.
От многих страданий лишь крепнет душа,
Ей подвиг святой не впервой совершать.
А Вера укажет и к Славе пути,
Господь милосерден, поможет дойти!
Так кто он, Саровский святой Серафим?
За что свет Прозренья сияет над ним?
Не только за то, что с молитвою жил, –
Народу простому всю жизнь он служил!
Родился он в Курске и имя носил,
Каких было много тогда на Руси,
Но сын Исидора любил Божий храм,
Себя, как на небе, он чувствовал там.
Еще до рожденья его был пожар.
Сгоревшую церковь, конечно, всем жаль,
Но на пепелище, не повреждена,
Икона Марии, как чудо она!
А церковь ту Сергию строил народ,
И свет Радонежского грел круглый год.
Ему с Богородицей начал собор
Отец возводить (храм стоит до сих пор),
Но умер он вдруг – дети малые в крик
(Тогда было Прохору годика три),
И мать продолжает постройку одна,
За то видно Богом и награждена.
Однажды сыночек с собора упал.
Но чудо! Себе ничего не сломал
И матери, вниз добежавшей едва,
Он сам говорил утешенья слова.
Легко сын и быстро освоил «Псалтырь»,
Охотно читал Жития всех святых
И уединившись, а просят – и вслух.
Его, как сосуд, наполнял Божий Дух.
Но вдруг неожиданно слег мальчуган.
Казалось, минута и та дорога,
Врачи ж не поймут, в чем причина беды –
И тает ребенок, как утренний дым.
Впервые Царицу Небесную он
Увидел тогда, это вещий был сон!
Она обещала, что снова спасет –
И вот уж во двор к ним идет крестный ход.
А позже, когда уж послушником был,
До смерти болезнь обессилила бы,
Но Деве водянку изгнать не по чем,
Дотронулась – влага стекает ручьем.
3
Всегда Богоматери верно служил,
В глухом жил лесу и его сторожил,
Пешком по России прошел тут и там,
Чтоб деньги собрать на больницу и храм.
И постриг он принял, святой Серафим,
Чтоб Радость нести светлым даром своим:
«Унынье – причина бесчисленных бед,
Гоните усталость, спешите на Свет!»
Он в «пустыньке дальней» один на один
С тем, кто Тьмы и Страха седой властелин.
Молитвой спасался и разных зверей
Кормил (самых диких) с ладони своей.
Опаснее зверя, вдруг люди пришли,
Но денег у старца они не нашли –
Избили до смерти, лежал много дней,
Пришел в монастырь с думой только о Ней.
Опять помогла. Выжил он и прсил,
Разбойников тех чтобы все же простил
Земной и нам Небом обещанный суд,
Пусть только по злобе уже не живут!
Чтоб ненависть души людские не жгла,
На камне одном он стоял до темна
У кельи лесной, а потом на другом
Стоял до рассвета с молитвой благой.
Так тысячу дней он молил и ночей,
Чтоб не иссякал в наших душах ручей
Добра, бескорыстия, веры, тепла,
Чтоб только Любовь в нашем сердце цвела!
О нас он молился, о нас он просил –
За то честь такая ему на Руси,
Что в Троицком храме не встать со свечой!
Заслужен всей жизнью подобный почет!
Здесь, под Арзамасом, священны ключи,
Здесь речка Саровка, как прежде, журчит,
Леса и овраги хранят его дух…
И я к Серафиму с поклоном иду.    


«Георгий Подбедоносец»
Маршалу Победы Г.К. Жукову

Стрелковкой деревеньку
Назвали не спроста,
Стрелки, видать, давненько
Попасть могли в пятак,
И глазомер что надо,
И пашут за троих,
Не славы бьются ради,
А за детей своих.

Он в мировую Первую
Сполна повоевал,
Солдатом версты меряя,
Острил, не унывал.
Став унтер-офицером,
В солдатский комитет
Был выдвинут за дело
И в полковой Совет.

Потом в красноармейцы
Пошел, чтоб новый флаг
Не смяли иноземцы,
Деникин и Колчак.
В боях на Халкин-Голе
Себя он проявил,
В штабной избе и в поле
Бесстрашием дивил.

Но Маршалом Победы
Для многих стал, когда
Мы прорвались сквозь беды
И брали города.
Везде, где появлялся
Георгий, как с небес,
Там силой наполнялся
И полк, и дол, и лес.

Крестьянского парнишку
Калужского села
К всемирной славе пышной
Дорожка привела.
И сколько их, таких же,
Из самой глубины
Смогли в года лихие
Стать гордостью страны?!


Корни

Дотоле неизвестные
Деревни, городки,
Поля, пригорки местные,
Излучины реки
Вставали в час назначенный
Как мощная стена,
И ими обозначена
Победная весна.

Неброскими пейзажами
Отмечены они,
Но истинными стражами
Их память сохранит.
Нас и с рожденья кормят,
И душу лечат нам
России нашей корни
В любые времена.

Отцы, деды и прадеды
Когда-то здесь легли,
Жизнь проживя не праздную,
Чтоб мы цвести могли.
За ними в час закатный свой
В ту землю мы уйдем.
А дали необъятные
Мы Родиной зовем.

Пусть дети, внуки, правнуки
Как новая лоза,
Вберут порою раннею
Все, что забыть нельзя!
Пусть жизненными соками
Наполнит гроздья вновь
Священная, высокая
Земли родной Любовь!   


***

Твои просторы синие
И дети, духом сильные,
Любви тропинки трудные
И слово твое мудрое –
Все ты, Россия милая,
Святая, шестикрылая,
Все ты, моя любимая,
Моя непобедимая
Земля!


Тарханы
М.Ю.Лермонтову

Свое ты детство проводил
В селе Тарханы,
И здесь же, с пулею в груди,
Спишь, бездыханный.
Здесь по аллеям, светел, тих,
Бродил под вечер,
Об этом уголке грустил,
Мечтал о встрече.

К могиле матери спешил
Душой согреться,
Но дума долгая в тиши
Терзала сердце.
И крепостничества оскал
Пронзал, как вилы,
И сердце хладная тоска
Сильней давила.

Здесь каждый вздох
И каждый взгляд
Твой помнят стены,
Беседки и сады хранят
Твой мир нетленный.
И все идет сюда народ,
Чтоб причаститься,
Из родника твоих даров
Хоть раз напиться!

«Родная речь»

В одной из первых книжек детства,
Что сын осваивал с отцом,
Стояли рядом, по соседству
Никитин, Лермонтов, Кольцов.
Конечно же, там был и Пушкин,
Ведь книга та – «Родная речь»!
А кто, скажите, может лучше
Нас этой речью и увлечь?!

Ну, Пушкин с Лермонтовым – ясно:
Раз москвичи, то блеск стиха!
Но и другие в мир прекрасный
Вводили нас издалека,
Где белый пар по-над лугами,
И зеркало недвижных вод,
И кудри лозняка, где в гамме
Лишь Божества недостает,
Хоть в тихой красоте нетленной
Незримый все ж витает дух –
И льются слезы умиленья
От строк, произнесенных вслух.

Земля Российская богата,
Богата и родная речь –
Нам помнить бы об этом свято
И слово русское беречь!


Снимок
Л.Н. Толстому

Ясная Поляна – это Подмосковье,
Лес не шелохнется в царственном покое,
Солнце по верхушкам
сходит к травам росным,
Спелых красных ягод засияла россыпь.
Здесь слова в букеты собирал привычно
Лев в своем наряде буднично-обычном,
Здесь его романы зрели-дозревали,
И о многом думы здесь одолевали.

Проходя тропинкой меж травы высокой,
Снова, как мальчишка, он прищурил око,
Распознать пытаясь палочку с секретом,
Одарит что счастьем всех людей планеты.
Знает, что такого в жизни быть не может,
Но идет к оврагу посмотреть там тоже.
Солнце сверху светит прямо на опушку,
Постоит немного, услыхав кукушку.

Сердце в упоенье радостно забьется,
«Здесь и умереть бы!» –
мысль вдруг пронесется.
Мимо репортера прошагает грустно,
Просто не заметив модного искусства.
Но остался снимок. Ясная Поляна,
Лев Толстой выходит, будто из тумана.
Миру все яснее, как же он велик
Этот деревенски-кряжистый старик!   


Цветок неповторимый

…Как о цветке неповторимом.
С. Есенин
1
На рязанской земле
Средь лесов и полей
Разноцветье – для глаза веселье.
Необычный цветок
Здесь обрел свой исток –
Златокудрый Сережа Есенин.
И земли красоту,
И небес высоту
Он вбирал в свое сердце с рождения,
Целовал его Бог –
И не петь он не мог,
Даже чувствуя близость паденья.

2
О паденье потом.
А сначала был дом,
«Низкий дом с голубыми ставнями».
За окошком зима,
Под лампадками мать,
Льются песни ее непрестанные.
Рядом будет и дед,
Он твердит: «Тверд в беде
Только тот, кто и с измальства крепок!»
Закалив кулаки,
Внук носил синяки,
Как медали, душою окрепнув.
Сколько раз, сколько раз
Этот дедов наказ
Вспоминал он в столичном дурмане!
Пусть в крови уж душа,
И пусть нечем дышать,
Он Олимп покорил, хулиганя.
Сказки бабушки в нем
Грели душу огнем
И пылали в ночи до рассвета.
Вот с того-то огня
Начал он сочинять,
Чтобы стать всероссийским поэтом.

3
Константиново – рай
Над зеркальной Окой
С белоснежным разливом черемух,
Здесь родительский дом,
Здесь любовь и покой,
И стихов первых сладостный омут.
Здесь не мог не родиться
Великий поэт,
Все вокруг здесь поэзией дышит!
И коль сердце способно
Вбирать дивный свет,
То и голос небесный услышит!
Он учителем стал бы,
Когда бы ни дар,
Дар творца задушевного слова,
И шептали уста
Про душевный пожар,
Про березку, собаку, корову.
Променял он достаток,
Оседлость, уют
На бездомность, скитанья по свету.
И пусть снова разносят
И в душу плюют,
Но завидуют славе поэта!
А за силой сюда,
В край родной, приезжал,
Здесь лечил ослабевшие крылья.
Здесь от счастья участья
Порою дрожал,
Строчки радости сея обильно.

4
Но чем дальше, тем больше
Не просто тоски,
А почти что надрыва, надлома,
И не только столичные
Думы горьки,
Но и те, что в тиски взяли дома.
Горек уж не вопрос:
«Русь, куда ты идешь?»,
А ответ, на распятье похожий:
«В никуда, вот беда,
В никуда, в никуда!
Ничего изменить ты не сможешь!»
Он бежал и в запой,
И в Шираз, и с Дункан,
Колеся по Европе и Штатам,
Но чужая земля –
Это новый капкан,
Без России поэт – нерв зажатый!
Лишь на Родине,
То отвергает, скорбя,
То приемлет душа все седая,
И поэт, только здесь
Понимая себя,
Вновь творит, и любя, и страдая!

5
Не сберег себя
«Неповторимый цветок»,
Подкосили его суховеи!
Но хранит его образ
Священный исток
Там, где первые строчки звенели!
Загудят поезда,
Я приеду сюда,
Чтобы утром на зорьке проснуться,
Видя низенький дом
И березу с гнездом,
К вечной тайне душой прикоснуться!


Воронежский пахарь
А.В. Кольцову

Воронежская пашня – святая борозда!
По зернышку, по зернышку,
как в колыбель, туда
Крестьяне клали-сыпали
из века в век зерно –
И колосилось полюшко,
и полнилось гумно.

Как ржи поспевшей колос,
так стих его упруг,
Земли родной в нем сила, и вкус ее, и дух.
В словесности российской
вскрыт плодородный пласт –
Народная поэзия вновь очищает нас.

Пусть рваные кафтаны и долюшка не мед,
Но души без изъяна,
здесь каждый вас поймет,
В беде не бросит злобно,
что сам, мол, виноват –
Поможет, обогреет, накормит, чем богат.

Народ в глубинке проще,
и глубже, и сильней –
Россия уж давненько б исчезла без корней.
И нива русской лиры засохла бы давно,
Когда б таких Кольцовых
в ней ни росло зерно!


В Калуге

Планета есть колыбель разума,
но нельзя вечно жить в колыбели.
К.Э. Циолковский

Мечтал о космосе он с детства.
Мальчишки в игры по соседству
Играли, открывая рот,
А он игры лишь видит ход.
Не слышит, что учитель скажет,
Обидных слов не слышит даже
И, глухотою огражден,
Взгляд в небо устремляет он.
А там покой и звезд мерцанье,
Там тайна скрыта мирозданья –
И он как будто бы плывет,
Меж звезд направив свой полет.
Мать привела, потом уж сам
Он в книжный удалялся храм,
Заочно курс наук пройдя
И мысли все в статьи сводя.
Чтоб нам подняться в небеса,
О чем он только ни писал
В провинциальной тишине,
С Земли привет послав Луне!
Аэростат, аэроплан,
Ракеты и полетов план
В космические дали есть,
Все разрабатывал он здесь!
Семья большая, нищета,
Но властно манит высота,
И опыты всего дороже –
Часть средств на них он тратит тоже.
Стал круг исследований шире,
Он получил признанье в мире
И пенсию за важный труд –
Теперь дела быстрей пойдут.
Жаль, не увидит, как мечта
В безмерном космосе летать
Почти обычным делом стала,
И космонавтов уж немало!

Из космоса планета наша
Видна как голубая чаша,
На ней России всей узор
Едва уж различает взор.
А где там точкою Калуга
Пульсирует с Земли упруго,
Не видишь, только током этим
Привязан будто бы к планете.
Гагарин, завершив полет,
О Циолковском речь ведет:
«Как мог предвидеть он заочно
Все, с чем столкнулся я, так точно
Полвека уж тому назад
И нам об этом рассказать?!»
И космонавт планеты всей
Разрезал ленточку в музей.


В Алексеевке
Ф.Ф. Ушакову

Лес сосновый словно встал стеной
За его чуть сгорбленной спиной,
Тихой Мокши светлая волна
Вновь с ним говорила до темна.

Боже, Боже, как года летят!
Уж давно ему за 60-сят,
Только для отставки адмирала
Этого, пожалуй, все же мало!
Флот он черноморский создавал,
Порт российский здесь при нем вставал,
Севастополь помнит до сих пор
Взор, в котором сила и напор.

Сжав морские силы все в кулак,
Турок бил он много раз, и как!
Каждый бой его неповторим,
Свет Виктории сиял над ним.
Вклад весомый он в войну внесет:
Северное побережье все
От Днестра и до Кубанских вод
К матушке России перейдет.

А французов сколько раз бивал!
Даже крепость Корфу штурмовал –
Неприступной цитадель считалась,
Только перед русским штурмом пала.
Южно-итальянская земля
Пела славу русским кораблям.
На освобожденных островах
Даже государство основал.

Как Суворов, так и Ушаков
Устрашали всех своих врагов.
Только полководцы не у дел,
Умных грустен га Руси удел!
А Наполеон окреп опять,
Мчатся кони на восток, храпя.
Эх, еще б разок побить французов!
Но его, видать, сочли обузой.

Вот о чем горюет адмирал
Под Тамбовом с самого утра.
Тучи над родною стороной,
Пахнет стылой влагой и войной…


Город-герой Севастополь

Сверкал серебром своим тополь,
И морем дышал Севастополь,
Он видел в лазурной дали
Защиту свою – корабли.
Тревожили старые раны,
Он вспомнил своих адмиралов,
Чей прах сохранил до сих пор
Владимирский южный собор.

Турецко-египетский флот
Здесь часто стоял у ворот,
Лелея мечту свою годы –
Отнять черноморские воды.
Но Лазарев был начеку,
Подобен был флот кулаку,
Что бьет точно в цель только раз,
Да так, что аж искры из глаз.

Нахимов был с детства влюблен
В поэзию ласковых волн,
И в первом же жарком бою
Проявит он храбрость свою.
А позже, в бою под Синопом,
Он тоже глазами не хлопал,
Врасплох флот турецкий застиг,
Не дав даже лодке уйти.

Но только судьба той войны
Решалась с другой стороны:
Не в море, увы, а на суше
Огнем сухопутных уж пушек.
Не месяц, не два и не три
Родной Севастополь горит,
Атаки врага отражая,
Упорством своим поражая.

Плывем в Севастополь вдвоем,
Есть площадь Нахимова в нем,
На ней, как священный штурвал,
Нас манит вновь мемориал.
Войдем мы в знакомый уж зал,
И будет смотреть нам в глаза
Матрос с автоматом в руке
И липкой струей на виске.

Матрос этот – дед мой, герой,
Он пал под Сапуном-горой,
С фашистами счеты сводя,
В бессмертье от нас уходя.
А ныне форпост тот морской
Хранит всех героев покой,
И вьется наш флаг до темна,
О тех говоря временах.


По Волге
1
Помню радостный тот час,
Отличился весь мой класс
И за сбор макулатуры
Награждался волжским туром.
Дети прыгали, а мне
Все не верилось вполне,
Что по Волге две недели
Будем плыть на самом деле.
Да еще и поезда
Нас помчат туда-сюда.
На российские просторы
Мы посмотрим очень скоро…
Вот и сборы позади,
Мчит нас «скорый» сквозь дожди.
Мы доехали отлично
В этом тереме тепличном.
И погодка в самый раз,
Словно кто-то на заказ
Столько солнышка отмерил,
Чтобы мы не обгорели.
2
Сели мы на пароход
Там, где Волга уж берет
Свой разбег, встречая славу
В славном граде Ярослава.
Волгу увидав вдали,
Скрыть восторга не смогли.
А вблизи вдруг оробели.
Красота ведь в самом деле!
Пятиклассники мои
Присмирели, говор стих,
Все смотрели просветленно
На нее, как на икону.
Волга, Волга! Мать-река!
Широка ты, глубока,
Светом поднебесным чистишь
Наши души, наши мысли.
Так и хочется поклон
Здесь отвесить лону волн,
Так и хочется вобрать
Сердцем эту благодать!
3
Много разных городов
Встали будто бы в рядок.
Рыбинск плыл и Кострома,
Храмы, рощи и дома,
Нижний Новгород, Казань –
Волжский пояс всех связал
Во единый водный путь.
Каспий радуется пусть!
Спать давно ушла луна,
Тихо ластилась волна,
Но внезапно страшный шторм
Стал грозить своим кнутом.
Грозовым прострелам тесно,
В небе нет сухого места,
Давит тьма сплошной стеной,
Дождь и волны заодно.
Нас волна несет, вольна,
То до неба, то до дна,
Разгулялась на просторе,
Словно здесь само уж море.
Волга в ярости страшна!
Чья штормит ее вина?
Но, внезапно успокоясь,
Снова трудится на совесть.
4
Сколько сел и деревень,
Утопающих в листве,
На песчаных берегах
Грели спины и бока!
Густо край был заселен
С незапамятных времен,
Всем махали мы рукой
Кто живет над той рекой.
Но Самара-городок,
Что хранит в венце годов
Золотые купола,
Больше по сердцу пришлась.
Да и к нашему Уралу
Ближе всех, чему мы рады.
Если бы ни Волгоград,
Здесь бы нам сойти пора.
На Малаховом кургане
Мы стояли утром ранним,
Низко голову клоня
У священного огня.
Сколько лиц со всех концов
Было, чтоб почтить бойцов,
Что стояли насмерть здесь.
Слава! Слава им и честь!
5
Вот уж дома мы давно,
Пол не ходит ходуном,
Не шумит в ушах волна
От темна и до темна,
Чайки в небе не парят,
Звезды в небе лишь горят,
И не нужно целый день
Бегать в кепке набекрень.
Но как жаль, что в сжатый срок
Мы не видели исток,
Да и устье нашей Волги,
Что течет так долго-долго!
Нет ей равных по красе
В средне-русской полосе,
И во всей России тоже
Мало на нее похожих!
И роднее в мире нет!
Обойди весь белый свет,
У любой реки взгрустнется,
Лишь ее водой напьется
Сердце русское, вздыхая.
И от края и до края
Сказ о ней и наши песни.
В мире нет реки чудесней!


В.И. Ульянов-Ленин

1
Что дал Симбирск России?
Зря или же не зря
В Ульяновск превратили
Тот город, говоря,
Что здесь родился гений,
Что здесь родился вождь,
И новыми сомненьями
Ты память не тревожь?

И тянет оглянуться
На прошлое меня,
И хочется вернуться
К давно прошедшим дням,
Понять, откуда ненависть
В душе его взялась,
Ведь с прошлым несомненная
Видна сегодня связь.

Владимир был на редкость
Способным с детских лет…
Брат Александр – вот метка,
Развилка и ответ.
Почти цареубийцей
Казнен был старший брат,
Для младшего единственный
Путь – ту же крепость брать.

Царя он ненавидел
И всех, кто в эти дни,
В них отщепенцев видя,
Прервал общенья нить,
В устойчивой блокаде
Он стал свой гнев растить:
Чтоб жизнь их стала адом,
Взять власть и мстить, и мстить!

2
Как Волга, многоводна,
Как Волга, широка,
Текла любовь народная
К нему издалека.
Ведь верили рабочий
С крестьянином, что он
Для них лишь счастья хочет,
Сметая царский трон.

Конец войне настанет,
И больше никогда
Кровь литься уж не станет
Рекою, как вода,
Что фабрики – рабочим,
Крестьянам – вся земля,
Достаток ляжет прочный
С росою на полях.

За Лениным поднялся
Народ, в большевиков
Поверив, но остался
И трон, и лес штыков,
И кровь лилась, и хлеба
Не видит детвора,
С винтовкой застят небо
У каждого двора.

Нет совести, нет Бога –
Ну, где там светлый Рай?
Лишь прямо от порога
Дорога в дальний край.
Конечно, государство
Окрепнет позже вновь,
Но то же в нем тиранство,
И так же льется кровь.

3
Ульянов-Ленин, кто ты,
Архангел или Бес?
С великой ты утопией
Вознесся до небес.
Но только потихоньку
Прозрели мы вполне,
Вновь лишь к святым иконам
Склоняясь в тишине.


Я русская

Я снова слышу, что быть русским стыдно
В наш прагматичный и жестокий век,
Мол, русского разиню сразу видно,
В провинции живет он иль в Москве.
Доверчив он, приветлив, бескорыстен –
И облапошит враз его любой,
Питается он тенью прошлых истин,
А мир вокруг теперь совсем другой.

Чтоб выжить, ни врагу, ни даже другу
Не доверяйте, чуя за версту,
Как нить интриг и ближние по кругу,
На саван ваш предательски плетут.
Сегодня за копейку вас удавят,
И просто так, от злобы на судьбу.
Всем доверять и помогать – вне правил,
Свою, мол, пользу тоже не забудь!

Я б не сказала, что уж так доверчив,
Народ наш русский. Сколько ж доверять?!
Мы рады поначалу каждой встрече,
Но пусть не строят планы злые зря!
Мы нового знакомого приветим,
Поможем, коль к нему пришла беда,
Добром мы на добро всегда ответим,
Но и на зло ответ дадим всегда.

Я русская, и пусть душа порою
От всех обид рыдает и горит,
Я дверь тем, кто нуждается, открою
И помогу, услышав чей-то крик.
Сегодня миром правит не нажива,
Она лишь внешне крепкая узда,
Лишь добротой своею люди живы,
И будут живы в памяти всегда.

Но если вы несете беды сами,
Но если вы опаснее чумы,
То не затмите разум словесами,
Не избежать сумы вам и тюрьмы!
Нет, не подставлю щеку я другую,
Когда меня ударят по лицу,
Достойный дать отпор всегда смогу я
Бандиту, наглецу и подлецу.

Я русская – и сила русских предков
Во мне сверкает, словно щит и меч.
Быть может, слезы лью, но очень редко –
Готова к бою, голова хоть с плеч!
Тех, кто слабее, я всегда прикрою
И постою за честь родной страны.
Я женщина, но все-таки я воин,
Так на Руси пошло со старины.

Нет, русским быть не стыдно, а почетно!
Для нас совсем не важен внешний шик,
Ведь дорога не жизни позолота,
А россыпи бесценные души!
Я русская, хотя друзей немало
Среди татар, евреев и мордвы.
Во мне живет вселенское начало
Духовного единства, неба высь.
И слава Богу, что еще короста
Не давит сердце, что болит оно.
Да, русским быть
в наш злобный век непросто,
Но только это счастье все равно!


Россия 

Россия, в тебе мудрость наших икон!
Не писан тебе от истока закон –
Суд сердцем вершишь ты
(в том, видно, права),
И только мешают обычно слова.
Лишь взгляды все скажут, движения рук,
Иль брови, от скорбных поникшие мук,
Иль губы, что сжались, как змеи, во зле –
Ты видишь все то, что таится во мгле.
И в миг все оценишь. Но свой приговор
Не будешь печатать, не втянешься в спор,
Пред ликом святым скажешь только:
«Прости!
И все их грехи им, прошу, отпусти!»


Не прижилась

О, как же он ее любил,
Красавец этот черноусый!
Он золотом ларец набил,
Но знал всего три слова русских.
«Я Вас люблю», – ей говорил
С акцентом южным, улыбаясь,
Букеты дивные дарил –
Не устояла б тут любая!

Невеста и почти жена,
Уже ребеночка носила
И, нежным трепетом полна,
На все не глядя согласилась.
Ее на родину свою
Увез, где ярко все и звонко,
Он обещал ей жизнь в раю –
И в счастье верила девчонка!

Не прижилась в земле чужой
Рябинка северная эта.
В родных местах чуть-чуть свежо,
И в меру влаги там и света,
А здесь палящие лучи
Скрутили листики на ветках,
Уж слишком ярки, горячи –
В ожогах вся в разгаре лета.

Любовь чужая ей на грудь
Ложилась огненной плитою –
Не в силах вынести тот груз,
Засохло дерево от зноя.
Засох и маленький росток
Без материнской доброй ласки,
Не спас их даже и поток
Слез, мужем пролитый напрасно.

Не призываю ни к чему!
Но только много я встречала
Рябин, что к черту самому
Летели яхтой от причала.
Да, за любовь-то умереть,
Быть может, иногда и стоит…
А если попадешь в гарем?
Не возвратить свое, простое!

Где родились, там и живем,
Выходим замуж и рожаем,
И воздух родины мы пьем,
Как лучший из напитков Рая!


Ты в сердце одна

Закружила листва золотая
Над простором родимой земли,
И кричат стаи птиц, улетая,
И растают в лазурной дали.
Только мне на родимой сторонке
Так привольно, что хочется петь,
Не спешу я за стаей вдогонку
В край чужой улететь, улететь.

Где-то плещет
Пусть ласково море
И призывно
Вздыхает струна,
Мать-Россия,
И в счастье, и в горе
Я с тобою,
Ты в сердце одна!

Отплясали шальные метели,
Солнцем щедро расцвечен рассвет,
С юга птицы опять прилетели –
Видно, места прекраснее нет.
Строят гнезда на ветках оживших,
Создавая семейный уют –
Лишь корнями своими мы живы,
Только дома нас любят и ждут!


Два соседа

Солнце спятило словно,
все пожгло этим летом.
Область Нижегородская тоже,
словно котлета,
На земле-сковородке обгорела, дрожа, –
И в больничной палате два соседа лежат.

Их дома, что напротив
столько высились лет,
Словно щепки, сгорели, утонули в золе.
Ничего не успели от огня уберечь,
От таких потрясений можно и умереть.
Алексеевич молча
свой инфаркт все лечил,
Думу горькую думал, задыхаясь в ночи,
Но потом потихоньку отпустило, пришло:
Если живы, отстроим всей страною село!

А Васильевич горем и поныне убит,
Он у «дома» все бродит и ночами не спит.
Босиком по дороге то туда, то сюда,
Обувь тоже сгорела, а года есть года,
Ноги крутит от боли, сердце жаром горит.
Часто он сам с собою по ночам говорит:
Мол, пора собираться и ему в мир иной,
Кто поможет, коль рядом
нет кровинки родной?!

А к селу издалека уж машины спешат,
В них тюки и коробки чья-то слала душа.
Выбирай, погорелец, вещи есть и еда.
Но не всяк деревенский путь осилит сюда.
«То добром своим кровным
поделился народ,
Не надену чужое – сам пока не урод,
Заработаю, были б целы руки и ноги», –
Алексеевич помнил деда выговор строгий.

Но Васильевич проще
относился к подмоге:
«От души присылают,
что ж гордиться – не боги!
Мы под небом единым здесь живем,
а придется,
Сами чем-то поможем –
к ним добро и вернется».
Два соседа – два взгляда, а беда-то одна.
Но в беде, как и прежде,
вновь едина страна!


Приезжайте, россияне!

Небывалые пожары
треть России охватили,
В черном поле оказались
люди целых областей.
А пока дома построют,
погорельцев пригласили
И в Сибирь, и в Ставрополье,
словно дорогих гостей.
Есть где разместиться люду
в санаторных зонах края,
И с работой нет проблемы,
и детишек в школах ждут.
Мать-Россия, упираясь,
с силушкою собираясь,
Всех детей своих поднимет,
тело укрепит и дух.
«А пока пожары тлеют, –
говорит Аман Тулеев, –
Приезжайте, россияне, к нам в Кузбасс,
мы встретим вас».
В час великих испытаний
не сдадимся, не устанем,
Лишь сильнее вместе станем –
то проверено не раз! 


Губернатор

Сколько разных забот, сколько дел!
И во все нужно вникнуть быстрее.
Губернатор поспеет везде
Или кресло его опустеет.
Он и пахарь, и пекарь, и воин,
Оком быть президента достоин,
За провинцию главный ответчик,
А при случае мудрый советчик.

Государственный ум! А к тому ж
Он еще чей-то брат, чей-то муж
И дедуля для внуков любимых,
Для кого честь беречь нам и имя.
Но, что главное, сыном Отчизны
Должен быть он порою до тризны.
И чем дольше болеет страна,
Тем и больше ей помощь нужна.

От земли переходит к вам сила,
Губернаторы новой России,
От народа, от нас, вместе взятых.
Вы с народом – Россия богата!


Издалека

Ей снилась красная калина
И золотые купола.
Ей снились руки мамы милой,
Что так отчаянно ждала.
Платочком ситцевым покрыта
Давно седая голова.
Слезами горькими обмыты
Ее печальные слова.

А рядом, прямо у забора,
Роняет ивушка слезу.
И тени мечутся, как воры,
В лихую летнюю грозу.
Деревня, поле, перелески,
Часовня у кладбищных врат –
Все здесь встает до боли резко.
Но нет пока пути назад!

И лишь тоска сжимает сердце,
И в горле ком – но вдруг, горька,
Из сердца выплеснется песня,
В ней стонет каждая строка.
Издалека примчавшись с ветром,
Присядет голубем на грудь
Не песня – дочь головкой светлой
Сумела к родине прильнуть!


Родимая земля

О, Русская равнина,
Родимая земля,
Ни с чем ты не сравнима,
Способна удивлять!
От этой дали синей
Мне хочется летать.
Я дочь твоя, Россия,
А для меня ты мать!

Среди травы цветущей
Найду я василек,
Он воин, стерегущий
Покой твоих дорог.
Кусочек неба чудный
Качнется над рекой –
Его я рвать не буду,
Дотронусь лишь рукой.

От края и до края
Вдруг птицей полечу.
К груди твоей, рыдая,
Прижаться захочу –
И упаду я в травы,
И упаду в цветы.
О, как же, Боже правый,
Нужна всегда мне ты!


В глубинке

Есть еще Русь деревянная
В нашей глубинке сегодня,
Светлая, чуточку странная,
Труженица и тихоня.
В ситцевом выцветшем платьице,
В пестреньком старом платочке,
Так же, бывает, за пряльцами
В чистом сидит уголочке.

Стол хлебосольно-приветливо
Справит, покой не нарушив.
Тихо напевами редкими
Слух нам ласкает и душу.
Мы из кувшина холодного
Пьем молоко, не напьемся!
Здесь и под низкими сводами
Нам так привольно поется!

Смотрят с икон взглядом пристальным
Лики святых чудотворцев,
Здесь все без фальши, все искренне,
Здесь ни к чему наша гордость.
Море ромашек, смородина,
Плеск за окном речки синей.
Эта вот малая родина –
Сердце великой России!


Русское поле

Увижу вдруг березку в поле –
Займется сердце, не унять,
Дурманит вольное раздолье,
Где ветер лишь летит, звеня.

Поют колосья золотые,
Качаясь мягкою волной –
И облачко на миг застынет
Над этой красотой земной.

А в искрах солнечных березка
Стоит как центр моей земли
И, как дозорный, смотрит зорко
На  тучки редкие вдали.

Но вдруг, как девочка-подросток,
По золотым бежит волнам,
Колосьев песенную россыпь
Уже несет обратно нам.

О, поле русское, родное!
О, нежность белая берез!
Что я без вас?! Сгорю от зноя
Иль утону в пучине слез!



2. Сибирские просторы

В гостях у сибирского лета

Я в гостях у сибирского лета
Побываю опять в выходной.
Там звенит тишина до рассвета
И таежною пахнет сосной.
Человек забредет очень редко,
Лишь, как стражники, совы кричат.
Там туманы укутают реки
Одеялом в предутренний час.

Как Ермак, покоритель Сибири,
Над обрывом недвижно замру
И напьюсь необъятной я шири,
Оглянувшись с восторгом вокруг.
Летний луч стал подвижнее, ожил,
Им обласканный, с песней иду.
Нагляжусь на красоты, а позже
Для ночевки местечко найду.

Разведу я костер. Взяв топорик,
Приготовлю сухие дрова.
А поодаль, звериной тропою
Сам Хозяин идет пировать.
Я к ружью. Только щелкну затвором –
Остановится в метре медведь,
Но, огня испугавшись, он вскоре
Уж исчезнет в высокой траве.

Только чистое небо и звезды,
Слышу их перезвон в тишине.
И настоенный хвоею воздух
Сладкий сон навевать будет мне.

Но едва лишь омоет рассветом
Кроны леса, я снова в пути.
Мне б за это короткое лето
Светик свой семицветик найти.
А потом в городской круговерти
Я спою, отходя от забот,
Что из лиственниц, как из конверта,
Лучеглазое солнце встает,
Что глухарь по чащобам токует,
Что от птиц расплескалась река.
Где найдешь красоту ты такую,
Чтобы сердце щемило слегка?!

Здесь, как дамы, нарядны поляны
И брусника цветет под листом.
Здесь не просто грибы – великаны
Под зеленым еловым зонтом.
Здесь лисенок и соболь из норок
Смотрят смело в мой старый «Зенит».
Здесь непуганно плещут в озерах
Сиг с осетром и язь. Ты взгляни!
Здесь пушистая белка орешки
Разгрызает, меня не боясь.
И душа здесь летает безгрешно,
Крепче с родиной чувствуя связь.

Покупка

Не дымят здесь заводы,
Не гудят поезда,
И машины здесь ходят
Далеко не всегда.
Тает в солнечном свете
Гор седых высота,
Пахнет тайной столетий
Мирно спящий Алтай.

Первозданной красою
Этот мир напоен.
Словно только что создан
Голубой водоем,
Словно только что в травах
Берега расцвели,
И в еловые рамы
Дали вольно легли.

Я повешу картину
На стене над диваном.
Край далекий, былинный
Оттенит Левитана,
И мятежные сини
Айвазовского рядом –
Все красоты России
Мне доставлены на дом.

Как же все же раздольна
Ты, родная страна!
Как раскинулась вольно,
Мощной силы полна!
Нет, такую державу
Не сломить никогда!
И поют тебе славу
Села и города.

Но как часто в дни смуты
Ты висишь на краю,
Забывая как будто
Эту силу свою!
Я стою пред тобою,
Сердце рвется на части,
То немеет от боли,
То сгорает от счастья.

Спасибо, Алтай!

Куда б ни поехал, куда б ни пошел –
Везде дым легенды витает, как шелк,
Как дымка, то белая, то голубая,
В ней тает гора и долина любая.

Сакральный Алтай,
помню синий твой взгляд,
Сиянье вершин, быстрых рек водопад,
Пещеры, курганы, мерцанье камней –
Целебный источник в душе ты моей!

Евразии центр здесь, ее середина.
И здесь же то место, что как пуповина,
Планету питает небесным огнем,
Вливая в нас силу и ночью, и днем.

К твоим небесам,
в край целебнейших вод
Я сына возила почти каждый год,
Чтоб он пропитался живительной силой.
Спасибо, Алтай, за меня и за сына!


«Вторая Швейцария»

Как замки, здесь скалы у горной реки,
И, как ожерелье, блестят ледники,
Альпийских лугов аромат неземной,
Озера в оправе гранитно-резной,
В их зеркале неба бездонная синь –
В ладони возьми и с собой унеси!
 «Вторая Швейцария», – мне говорят,
Быть может, по праву, а, может, и зря:
В цивильной Швейцарии воздух не тот,
А здесь он как будто струится, течет,
И пьешь, словно воду ты из родника,
Тот воздух, что с гор вниз течет, как река.
А солнца здесь столько, что даже Кавказ
Алтаю завидовал сотни уж раз!
Тайги колыханье и гор крутизна,
Озера, в которых как будто нет дна,
Но есть и помельче, соленые, пресные
И горькие даже – то прелести местные.
Маралы здесь ходят в таежной глуши,
Гремят водопады, спадая с вершин.
Здесь есть «корень жизни»,
почти что женьшень –
В горах радиола цветет в теплый день…
«Вторая Швейцария», только швейцарцы
Все чаще здесь отдых планируют царский.
И вы приезжайте! Алтай гостю рад!
Увидите сами его звездопад,
Желание лишь загадать поспешите –
И счастье звездой полетит к вам с орбиты!


Сокровища Горного Змея

1
Две змеи древний клад стерегут,
На скалистом сплетясь берегу –
Это герб Змеегорской земли,
Что мерцает в таежной дали.
Горы там до небес высоки,
И сияют на них ледники,
Как алмазы, как горный хрусталь,
Что нанизан на звездную шаль.
Речки змейками из ледников
Меж гранитных струятся оков
И с собой воздух горный несут,
Словно хрупкий волшебный сосуд.
Вот и Змеевка, что под горой,
Вдруг припомнит, как вились порой
Клубы змей в старых копях чудских,
Из пещер выползая глухих.

2
С незапамятных лет здесь хранят
Горы свой ослепительный клад.
Часть уж люди нашли, но пока
Кладовая еще велика.
Есть в ней кадмий, железо и медь.
В жилах золото светит во тьме.
Спрятан литий, вольфрам, молибден.
Серебро и в камнях, и в воде.
Сохранили земли теплоту
Цинк, свинец, кобальт, олово, ртуть.
Всех богатств кладовой той не счесть,
Даже стронций как будто бы есть.
Здесь хранится священный нефрит,
Есть топаз, аметист, лазурит
И хрусталь – кладовая полна,
Оскудеет нескоро она.
Яшму, мрамор, кварцит и гранит
Змей не так все же зорко хранит –
Вазы, чаши, колонны давно
Прославляют гор этих венок.

3
Рудознатцы по копям пошли –
И молва доплыла издали
До столиц, не минуя Урал,
О сокровищах в ларчиках скал.
Истощилась России казна,
Но Акинфий Демидов прознал
Про богатства Алтая – и вот
Уж гудит Воскресенский завод.
Не спешит отдавать серебро
Тот магнат, тайно возит добро
В свой Невьянск – звон чеканных монет
Долетел до столицы в момент.
Видно Змей, стерегущий тот клад,
Нашептал что-то в ухо и рад.
Слишком жаден был, слишком уж крут
Богатейший тогда еще плут!
А царица, узнав, не ждала,
Быстро землю к рукам прибрала,
С ней и клады, заводы, оброк.
Чтобы всем был наглядный урок.

4
Змей припомнит вдруг те имена,
Что когда-то узнала страна,
Укрепляясь Алтайским ларцом,
Мастеров, удальцов, мудрецов:
Ермака, что Сибирь покорил,
И Зырянова, что здесь открыл
Богатейший на тот миг рудник,
Здесь хребет Чихачева возник.
И еще много памятных лиц
Видит он среди горных страниц:
Геблер с Гумбольдом, Ферсман,
Вернадский –
Помнит Змей всех своих рудознатцев!
А в долинах средь мощных хребтов
Родились и Шукшин, и Титов,
И Калашников, и Евдокимов –
Золотник просто каждое имя!
Паустовский, Бианки, Рубцов
Как сияние горных венцов.
А Рождественский и Достоевский –
Два утеса, сведенные вместе.
На картинах, где виден вход в Рай,
Узнает себя сразу Алтай.
И блестит чешуею слегка,
Как змея, в лунном блеске река.
Это Рерих сумел отразить
Гор и неба единую нить.
Часто видит гряда, как сюда
Опускается с неба звезда.
Провожая ль, встречая ль зарю,
Над волшебной землею парю,
По частице вбирая не раз
Силу ту, что таится в горах.

Черника

Черника не черница!
Средь ягоды лесной
Она почти царицей
Предстала предо мной.
Когда недуг внезапно
Глаза мне поразил,
Ее лишь вкус и запах
Мне дорог был и мил.
- Откуда ты явилась
Меня теперь спасти?
Цвела ты где и вилась?
Где мне тебя найти?
- О, я расту далеко,
Где хвойный лес стеной
Волшебное мне око
Питает тишиной,
И песней каждой птахи,
Лучом, скользящим ниц,
И влагой, и размахом
Всех лиственных ресниц!   


Легенда о Телецком озере

Есть много загадочных мест на планете.
А этому озеру столько уж лет,
Что и не припомнят Тельца, чей так светел
Искрящийся в зеркале озера след.
Но есть миф о том, как средь горных отвесов
Дракон поселился огромный и злой,
Огонь извергая, под дымной завесой,
Он полз – все вокруг становилось золой.

Из дальних земель по неясному зову
Вернулся в родные края богатырь,
К звезде почерневшей лик поднял он снова,
Прося указать краткий путь с высоты.
По темной тайге, как по травам, шагает,
Торопится очень. Но вот издали
Горелым запахло, и, небо пугая,
Как полчища, смрадные тучи пошли.

Ползет змей не змей, на дракона похожий,
Есть лапы и хвост, иглы есть на хребте,
Дыханьем сжигает вокруг все, что может,
И вглубь прожигает на восемь локтей.
Ударил мечом наш батыр – бесполезно!
Он даже и ранить врага не сумел,
Того ведь пластины, как панцирь железный,
Хранили от копий, мечей и от стрел.

Теперь за Драконом ответное слово –
Он пики хребта ощетинил и прет,
Клокочет огонь в чреве чудища снова,
Того и гляди извергаться начнет.
Уж тут богатырь рассердился серьезно –
Схватил вдруг за хвост он врага, крутанул,
Сквозь горную цепь, зарычавшую грозно,
В то самое озеро Змея метнул.

Огромный Дракон стал тонуть.
Столб поднялся
Воды вместе с паром от самого дна.
Но вскоре бог озера все же унялся,
Все ниже и ниже вздымалась волна.
В холодной воде Змей лежал, каменея,
И вскоре уж стал он подводным хребтом.
А между горами след этого Змея
Еще не зарос. Только речь не о том.

Почти что в сто метров здесь водная толща
С поверхности и до подводных вершин,
А древние мифы открыли нам точно
Сакрального знания полный кувшин.
И словно мы видим, как новые горы
Растут до небес, прободав облака,
А старые в пропасти падают вскоре –
И блещут озера, и вьется река.
Нет, все же легенды и мифы не сказки,
В них древнее время живет до сих пор!
И если ты хочешь мир видеть без маски,
Учись слушать были таинственных гор!


Царские курганы

1
Пять курганов у реки,
Спят в них скифские царьки.
Все их мумии-тела
Сохранить земля смогла.
В срубах-камерах везде
Роскошь царственных одежд,
Колесницы и ковры,
Есть заморские дары.
Первый ворсовый ковер
С этих вот спустился гор,
Дикий конь домашним стал
У подножья этих скал.
И лихая колесница,
Что Египту только снится,
Здесь с четверкою коней
Мчалась в блеске и броне.
Ах, Алтай, страна чудес!
Дышат тайной плес и лес…
Лошадей в оленьих масках
Хоронили не напрасно,
Под оленьими рогами
Служат уж проводниками
В мир иной, ведь место это –
Вход в другое царство света.
Не вторгайся в глубь кургана,
Чтобы поздно или рано
И тебя не затянуло
То, что холодом дохнуло!

2
Есть особая могила –
Та, что миру сохранила
Деву – Жрицу и Принцессу
На плато, почти безлесом.
Пять священных гор вокруг
Образуют полукруг,
И горят их купола,
Раскалившись до бела.
У подножья этих гор
В мерзлоте, как в створках штор,
Сторожил Принцессы сон
На плече тату-грифон.
В зоне вечной мерзлоты
Сохранились все черты,
Головной убор Царицы,
Зеркало и камень Жрицы.
Высока, стройна, бела,
Амазонкою была
И стреляла на скаку –
Не уйти от стрел врагу!
Сам великий Геродот
Смелый описал народ.

3
О Владычице тех скифов
Существует много мифов.
Но не в мифе гнев небес
Землю тряс, когда исчез
Из святого алтаря
Саркофагов целый ряд.
А как только Жрицу лично
Увезли в музей столичный,
Затряслась земля сырая,
Будто тоже умирает.
Содрогалось сердце в муках
От потери, от разлуки.
Сколько здесь красивых сел
Гнев земли Алтайской смел!
Чтоб ее чуть успокоить,
Стали есть ту землю вскоре
И, за ближних всех боясь,
Этим с ней крепили связь.
Требуя вернуть Принцессу,
Тысяч пять собрали вместе
Подписей, но уж назад
Не вернуть заветный клад!
Мы не чтим Закон Природы
И сказания народов.
Терпелива наша Мать,
Только сколько ж ей страдать?!


Беловодье

1
Страна есть Беловодье –
Заветный, дивный край,
Прозрачны здесь все воды,
Как души знавших рай.
Здесь травы луговые
Как мягкие ковры,
Здесь горы вековые
Отечески добры.
Где только ни искали
Волшебную страну!
Ну, все перепахали
На суше и по дну.
Но есть и Беловодье
Среди Алтайских гор,
Нас в дивный мир уводит,
Чаруя далью взор.

2
Возьму я посох кедра,
Взойду на Бел-гору,
Пронзая взором недра,
Огонь увижу вдруг.
Горит нутро, пылает,
И горы шевеля,
Играет мощь былая –
Цветет моя земля.
А на вершине этой
Мерцает дивный свет,
Дрожит в лучах рассвета
Мираж ли, силуэт.
Планировал здесь Рерих
Модель Вселенной всей,
Но не пришло, знать, время,
Чтоб засиять красе.
Престол же Поднебесный
По-прежнему зовет –
И я иду невестой
В тот город, что нас ждет.
Я слышу, как привольно
Плывет вдаль перезвон
С небесной колокольни
Над сумраком времен.

3
А за горой-то Белой,
Как сорок сороков,
Блестят вершин уделы
Во льдах своих оков.
Лед тает – с гор прохладой
Стекает рек хрусталь,
Грохочут водопады,
И в синей дымке даль.
Алтай с Тибетом – братья!
И вижу, как остры
Суровых гор объятья,
Белы как их шатры.
Стою я на вершине,
А будто бы парю
И пропасти-морщины
Я все благодарю
За день, что мною прожит,
За этот дивный свет
И, жизнь свою итожа,
Скажу, что смерти нет,
Ведь есть Обитель Света,
Есть та Струя Добра,
Что реками одета
В сиянье серебра.

Щитовник мужской

На Кавказе, на Алтае, на Саянах
Среди горного, чуть сизого тумана,
Как из сказки, вырастает лист, как меч,
И весь папоротник светится во тьме.
В щит собрав все листья, словно оборону
Держит он, щитовник этот, иль корону
Над мощнейшим корневищем
поднял ввысь
Средь другой, по-женски ласковой травы.
На тебя любуюсь, словно на щитовник,
И с тобою, милый, быть теперь готова
Травкой нежною и мягкой, очень сочной,
Расцветая рядом в тишине полночной!

Катунь-река

Вытекла из ледника
Горная Катунь-река,
Побежала вниз по склону,
Словно витязь из полону.
Но не витязь, а девица
Убежала из темницы,
Чтобы с милым наконец
Слить биение сердец.

А отец беглянке в очи
Заглянуть разок хоть хочет
И пускается в погоню,
Аж хрипят гнедые кони.
Думал, дочка пожалеет
Старика, теплом согреет,
Но она уже до дна
Новой нежностью полна.

Хан Алтай слезу пустил,
Дочь на волю отпустил,
Но от горя и бессилья
Встал горой над речкой синей.
А у Бия и Катуни
Дочка, резвая шалунья,
Синей лентой дальше вьется,
Обью дочка та зовется.   


Обь – двуглавая река

Широка и глубока
Та двуглавая река,
Что несет с Алтайских гор
В Ледовитый свой напор.
Обь и значит эти обе:
Бия и Катунь не в злобе,
А в любви слились навек,
Не разъять тех горных рек!
Только вспомнив вдруг змею,
Обь как будто бы петлю
Хочет в скалах завязать,
Вьется, блещет егоза.

А чуть позже очень кстати
Енисей – красавец статный
Руку с сердцем предложил
И ее заворожил.
Как кольцо, связал канал,
Но печальным был финал:
Этот путь давно заброшен,
И с другой ее хороший.
Слезы горькие лила,
Снегом талым поплыла,
Но потом решила: хватит!
Не судьба быть вместе, значит.

Вот тогда-то Север вдруг
Разорвал порочный круг –
И к нему уж, не вольна,
Побежит стремглав она.
От любви его суровой
Разольется морем новым,
Но в объятьях Океана
Заживут былые раны.
Всевозможные суда
Доплывают и сюда,
С наступлением весны
Их качают две волны.
И приносят корабли
Ей привет от той земли,
Что водою сотни рек
Мощный ей дала разбег.


В столице Сибири

Мне часто стала сниться
Сибирская столица,
Хотя я там ни разу не была.
Мороз уже за тридцать,
И белый снег искрится,
Блестят церквей златые купола.
Сюда я прилетела
Как будто не по делу,
Не обрести десятый миллион,
Хотя возможным сделкам
Здесь просто нет предела,
И офисы зовут со всех сторон.
С научным здесь докладом
Мне выступать не надо,
Не сына в институт я привезла.
Тогда зачем, скажите,
Вновь миллионный житель
Зовет меня, звоня в колокола?

Два соболя встречают,
Корона их венчает,
На солнце чистым золотом горит.
Червленый лук и стрелы
Заметить я успела
И мост, что птицей в небе здесь парит.
Вокруг меня музеи
И те же ротозеи,
Что бродят по проспектам не спеша,
Часовня Николая,
Метро и звон трамвая…
Но над мостом взлетит моя душа.
Увижу над Еланью
Град Ново-Николаевск
Как узел сразу нескольких дорог.
Здесь Государь в почете,
И вряд ли где найдете,
Чтоб каждый житель память так берег!
Здесь Кондратюк расчеты
Печатает полета
К Луне, и Нил Амстронг в Новосибирск
Торопится, чтоб лично
Отдать поклон табличке
На доме, где открылся новый мир.
Конструктор Поликарпов
Здесь истребитель как-то
Перед войною самой изобрел.
Здесь сам великий Мессинг
Пылал священной местью,
Твердя, что русский победит орел.

Новосибирск, столица,
Я узнаю все лица,
Что стали облаками в вышине.
А белый снег кружится,
А белый снег ложится,
К музею Солнца коврик стелет мне.
Есть зоопарк и «Глобус»,
Есть зимний сад особый,
Стихи Татьяны снежностью манят.
Но вновь волшебным светом
Музей притянет этот –
И я коснусь священного огня.
Оттуда – в планетарий,
Средь звезд я полетаю
И вновь на землю грешную вернусь.
Сам Рерих мне откроет
Музей свой, словно Трою,
И трижды здесь ему я поклонюсь.
Театр оперетты
И опера с балетом,
И драмтеатр, и кукольный театр –
Конечно, не успею
За сон один везде я,
Как тоже бы хотела, побывать.

Мне связь с Землей и с Небом
Дороже корки хлеба,
Важнее зрелищ! Здесь же, как нигде,
Прочна она и зрима,
И все пути, как к Риму,
Ведут к Алтаю, он второй Тибет!
В короне той бесценной
Алмазом совершенным
Сияет новый город на Оби.
Все чаще стала сниться
Таежная столица
И тайною покрытая Сибирь.

Новосибирский вокзал

Город Новосибирск –
Сын дорог железных.
Вырос он на Оби
Ради дел полезных:
Центр России связал
Азию с Европой.
Миллионным он стал
Даже раньше срока.
Исполин паровоз –
Это не виденье,
Он к земле здесь прирос,
С нею неразделен.

Тот вокзал провожал
Сыновей на запад
И слезою дрожал
В их глазах внезапно.
Ленинградцы здесь шли
По узорным плитам
И свой вклад вновь внесли
В битве превеликой:
Истребительный полк
Не один здесь создан,
Взвился чтоб красный шелк
Над Рейхстагом грозно.

Нет, вокзал не забыл,
Как сюда когда-то
Шли вагоны-гробы,
Ну а в них ребята
Без еды и воды,
В духоте и вони.
Их приемник беды
Ждал, как зверь в загоне.
В пересыльной тюрьме
Скученно и смрадно,
Только вот Колыме
Руки их – награда.
И в других ведь местах
Нужен труд невольный,
Не отдаст мерзлота
Клады добровольно.

Но исчезло вдали
Время непростое.
Рельсы лентой легли –
И встречает стоя
Уж вокзал всех гостей:
Бардов и туристов,
Звезд наук и детей
Звонко-голосистых.
Есть здесь аэропорт,
Только хоть немножко
На сибирский простор
Посмотри в окошко.
Пусть, как струны, поют
Рельсы, нас качая,
И пусть радость свою
Вновь вокзал вручает!

Байкальский полумесяц

Гигантский полумесяц
Плывет среди тайги,
В нем очень много места
Для перлов дорогих,
В нем звездочки мерцают,
Как россыпь драгкамней,
В нем месяц созерцает
Себя ж на глубине.

И на волнах байкальских,
Как изумрудный ряд,
Созвездием сверкая,
Все острова горят,
А их не так уж мало –
Побольше тридцати,
Уютные причалы
Встречают вас в пути.

Как зеркало лесное
Огромный водоем.
Ты здесь и там со мною,
В нем тонем мы вдвоем.
Но, утонув, как будто
Летим с тобою ввысь,
С Христом уже и с Буддой
До рая добрались.

И солнце спозаранку
Не всякий раз поймет,
Что в месяце-обманке
Оно, искрясь, плывет.
Байкал рога наставит
И ночью всем, и днем.
Но все ж ему мы славу
Сегодня пропоем.

Он неба отраженье,
Он свет наш неземной,
Волшебным притяженьем
Он льется предо мной.
В любое время года
Подарит, словно шейх,
Гармонию с природой
Мятущейся душе!


Магический бокал

Здесь миллионы лет назад
Две суши вздыбились в слезах,
Евразия и Индостан
В единый здесь сходились стан.
Но шов остался как разлом.
Дышали горы тяжело,
Горячей лавою не раз
Свой мощный проявляя глас.

И вот меж диких этих скал,
Как в чащу или же в бокал,
Текут со всех сторон, легки,
Ручьи, речушки, родники.
Хрустально-чистая вода
Байкал наполнит без труда –
И через край бежит, быстра,
В лучах сверкая, Ангара.

Кто тот магический бокал
Здесь создал, вырезав из скал,
Покрыв все росписью тайги?
Кто выдумал его изгиб?
Кто в чашу трепетно налил
Напиток неба и земли?
Бокал держу на берегу,
Пью и напиться не могу!


Глаз-алмаз

От суеты людской вдали
Здесь третий глаз самой Земли
Вбирал и синь, и мощь небес.
Хранил его могучий лес.
Играл на солнце, как алмаз,
Всевидящий сакральный глаз,
Его живая глубина
Читала неба письмена.
Ты только посмотри окрест,
Как много здесь священных мест,
Где каждый мог когда-то к Богу
Найти кратчайшую дорогу!
Скрывала долго от людей
Его Природа-чародей,
Закрыв все входы на засов
Из бурных речек и лесов.
Но человек пришел сюда –
И загудели поезда,
Заводы, шахты, города
Леса теснили, как орда.
Отравой полнился Байкал,
И начал слепнуть он слегка.
Его сакральный третий глаз
Уж помутнел, почти погас.
И, как слепые, на краю
Обрыва сосны воду пьют.
Прости Земля! Твоя слеза
Туманит и мои глаза!

Живой колодец

Под тучами меж грозных скал
Темнел и хмурился Байкал.
Но только воды трогал луч,
Пробив завесу редких туч,
Играл на солнце, как алмаз,
И душу радуя, и глаз
И чистотой, и глубиной
Живой колодец наш земной.

Из недр Земли несла вода
Все, чем лечила без труда
Болезни, даже те, что вроде
Не излечить нигде природе.
Ну, а теперь порой и птица
Садиться на волну боится.
И рыба стала вымирать,
Редеет всех животных рать.

Да, фабрике живой воды
Недалеко уж до беды,
Все меньше в нем целебной силы –
Тиски прогресса подкосили.
Спасти Байкал – себя спасти
И снова силу обрести!
Мудрей стань, глупый человек,
Не укорачивай свой век!


Жемчужина Сибири

Среди покрытых лесом скал,
Как жемчуг в створках, спал Байкал.
Порою створки открывал,
Играл лучами, напевал.

Но время шло, и человек
Нашел жемчужину в листве,
Сокровище отшлифовал,
И в короб свой замуровал.

Байкал не видит, и не дышит,
И пенья птиц почти не слышит –
Лишь лязг лебедок, вой турбин.
Здесь гарь и копоть, смог и дым.

И жемчуг помутнел заветный.
Лишившись воздуха и света,
Огнем священным не горит
И вас ничем не одарит.

Но может быть, еще не поздно
Байкал очистить в струях звездных,
Чтоб, как жемчужина, опять
Он мог, нас радуя, сиять?!


Байкал и Ангара

Здесь озеро, но глубина
Такая, что порой до дна
Не доберется даже робот!
Не веришь? Сам тогда попробуй!
Нечасто зеркалом блестит –
Как в море, шторм, как в море, штиль.
Поет байкальская волна,
Сильна, вольна и холодна.
Здесь триста речек и ручьев
Спешат в огромный водоем.
Пройдя гранитные преграды,
Вливаются, как водопады.
И лишь река из серебра,
Единственная, Ангара,
Услышав Енисея зов,
Родительский покинет кров.
Но человек ее заставит
Крутить турбины непрестанно
И отмывать все города –
Чернеет чистая вода
От грязи и порой от боли,
Не очень сладко ей в неволе!
Льют люди в реку всякий яд
И пьют ту воду, не боясь.
Байкал состарился, устал,
За дочь бороться перестал
И за себя уж постоять
Не может, слезы не тая.    
 
Иркутск

Плывет туман над Ангарой
И Прибайкальскою столицей.
Трещит мороз, а за горой
Уныло солнце спать ложится.
Деревья в парке и в лесу
Нежнейшим инеем покрыты,
И на ресницах я несу
Красу ажурных хрупких плиток.
Проспекты, улицы, дома,
Мне шубу с шапкой и прохожим
Засыплет снежная зима –
Мы в белом очень все похожи.
Недолго зарево горит,
Последний луч погас внезапно –
Восточный засиял Париж
В огнях не хуже, чем и Запад.
Здесь ТЭЦ и ГЭС тепло и свет
Дают без отдыха, мечтая,
Чтоб и зимой бездушный снег
В сердцах не нарастал, а таял.
Пусть здесь Сибирь, пусть жжет мороз,
И помнят ссыльных переулки,
Но город жил, но город рос,
Стал ныне центром он науки.
Промышленный потенциал
Остался у него немалый,
Хоть общий для страны развал
Тряхнул Иркутск на 10 баллов.
Пока есть золото и нефть,
Металл, алмазы и пушнина
(Все это до сил пор в цене),
Не упадем с крутой вершины!
Жива пока еще Сибирь,
Опять сияет морем света.
А на ветвях сидит снегирь –
Предвестник нового расцвета!

Кровохлебка

Покивает мне головкой
Кровохлебка, кровохлебка,
Говоря: «Сибирь тебе свой шлет привет.
Там по травам ты гуляла
И меня в букет вставляла,
Уверяла, что родней цветочка нет.
Неужели позабыла,
Как страдала, как любила,
Как лежала ты с миленочком в стогу,
Как цветочкам темно-красным
Говорила: Жизнь прекрасна!
Без просторов этих жить я не смогу!»
- Да, - сказала я, права ты.
Но восходы, и закаты
На Урале тем, сибирским, ведь сродни.
То, что было, уж уплыло,
Я другого полюбила
И другой цветок. Меня ты извини!»


Енисей
1
Ты краса России всей,
Батюшка наш Енисей!
Как могуч размах твой синий!
Стал ты символом России!
Помня чистый свой исток,
С гор Саянских в тот поток
Начинают свой разбег
Воды двух сибирских рек.
Енисей, как Обь, двуглав,
Как она, бежит стремглав
И гривастые пороги
Оставляет по дороге.
Для байдарочников рай
Этот экстримальный край,
И они здесь каждый год
Покоряют буйство вод.
Строго по меридиану
К далям он бежит туманным.
Горная вода чиста,
Как слеза из глаз Христа.
А вокруг по берегам
Морем плещется тайга,
И, как кошки, выгнув спины,
Смотрят сопки на теснины.
Ниже вольный, необъятный,
Полноводный, мощный, статный,
Как былинный богатырь,
Охраняет он Сибирь.
2
Как когда-то он мечтал
Волге свой отдать кристалл!
Только очень далека
Величавая река!
А ему уж Ангара
Улыбается с утра –
Звезды в небе без печали
Тут же их и обвенчали.
И хоть с первою женой
Он не жил уже давно,
Но чем ближе к Океану,
Тем их встреча все желанней.
Старая жива любовь –
И сольются воды вновь,
Становясь светлей и шире,
Словно души в звездном мире.
3
Много славных сыновей
Вырастил здесь Енисей.
И Кызыл, и Красноярск
В том ряду стоят не зря.
Есть в Кызыле обелиск –
Азиатский центр земли.
А вокруг такие дали,
Что вы краше не видали!
В Красноярске есть каскад,
Принимает там парад
У фонтанов Енисей –
Символ он России всей! 


Красноярские мотивы
В.И. Сурикову
1
С обозом чужим он спешил в Петербург.
Пора бы накинуть узду на судьбу!
Уж больше не видно усадьбу вдали,
Где детство и юность в заботах прошли.
Был срублен навечно, казалось, их дом,
Хоть скреплен без гвоздика. Этим гнездом
Гордились и дед, и отец – казаки,
Они в самых разных делах мастаки!
Сюда его предок пришел с Ермаком,
И был Красноярск тем основан полком.
А дед Атаман так России служил,
Что с именем этим уж остров лежит.
В роду материнском опять казаки,
Их кони, как ветры, быстры и легки!
Сундук материнский с любовью хранит
Все, чем интересен казачий их быт.
В подполье реликвий немало лежит.
У шашек с пистолями грозный был вид,
Старинные седла здесь и ятаган –
Средь воинской «справы» растет мальчуган.
Давно представлял, как средь вод Иртыша
Два войска навстречу друг другу спешат,
В огне и дыму устремляются в бой.
Героем назваться здесь мог бы любой.
Потом уж в Москве сколько дней он читал
О том, что задумал в сибирских местах,
Энциклопедист он казачий и маг,
Всемирно известным его стал «Ермак»!
2
А есть и другие герои в родне.
Хоть тоже казаки, но только в войне
Сражались за волю свою бунтари –
Им тоже картины Василь подарил.
И «Бунт Красноярский» и «Разин Степан» –
Одна, по большому-то счету, тропа,
Где воля и смелость, надрыв и порыв
Вскрывали трагический русский нарыв.
Два полюса разных казачьей судьбы,
И нам ничего уж теперь не забыть,
Да только осмыслить мы все до конца
Не можем, два разных увидев лица.
Вот так же и Суриков с грустью смотрел,
Как разинский струг вдаль куда-то летел,
И волей-неволей на нем каждый пьян,
Но мрачную думу хранит Атаман.
3
Картины, что позже оформит Василь,
Он с детства в душе постоянно носил
И не написать Снежный свой городок,
Наверное, Суриков просто не мог.
Но только не ведал, что радостный миг,
Когда конь пред крепостью снежной возник,
Всей грудью тараня ее, вспомнит он,
Чтоб как-то прервать затянувшийся стон.
Когда потерял он внезапно  жену,
Два года не мог подойти к полотну,
Лишь, с Библией сидя, твердил: Почему
То горькое горе досталось ему?
Но брат посоветовал – и в Красноярск
Он все же приедет, надежду тая,
Что даст ему новые силы Сибирь,
И выведет к свету там Бог-поводырь.
Он снежные крепости строит зимой,
И кони несутся вперед, за собой
Оставив клубящийся, взвихренный снег.
И радость на лицах, и слышится смех.
Своим же искусством он был исцелен,
Громадою замыслов сам удивлен,
И снова картины победный парад
Одна за другою вершат, вставши в ряд.
«В Березове» Меньшиков в шубе сидит,
На дочек замерзших понуро глядит,
Совсем как и автор не так уж давно,
И в тех же сибирских узорах окно.
А в «Казни стрельцов», и в «Суворове» он
Мужей красноярских выводит и жен.
И даже «Морозову» смог здесь найти,
Пускай не боярыня тетка, но тип!
4
Поземка мела, заметая пути,
Не видно пока ничего впереди.
Но все, что оставлено уж за спиной,
Опять набегает горячей волной.
Он вспомнил отца, что так рано ушел,
И дом родовой, двухэтажный, большой,
Сдавали в аренду этаж весь второй,
Но денег на жизнь не хватало порой.
И начал иконы Василь рисовать,
Расписывал яйца, чтоб их продавать,
Работал он много, потом для души
Брал в руки то краски, то карандаши.
С учебой ему губернатор помог,
Он видел: из парня получится толк,
Письмо в Академию пишет и вот
Нашел мецената, что в Питер везет.
Сын вспомнил глаза милой мамы своей.
Побольше бы было таких матерей!
Без слез отпустила его в трудный путь,
Сказав только: «Дом свой родной не забудь!»
О нет, не забыть ему эти края,
И мощь Енисея, и тот Красноярск,
Что средь бесконечных сибирских лесов,
Как крепость, стоит, дверь закрыв на засов!
5
Живя в Петербурге, а позже в Москве,
Он часто сюда приезжал, как на свет,
Который лишь здесь так призывно горит,
Здесь чаще с Всевышним душа говорит.
Картины его разошлись по стране,
И в странах других возрастают в цене.
Но лишь в Красноярске так много окрест
Священных, с ним связанных,
памятных мест!
В Москве встретил Суриков жизни конец
И ей подарил свой сибирский венец,
Но словно живой, он стоит там и тут
На родине, память где корни плетут.

Лена

1
Лена, резвая девчонка,
В горной родилась сторонке,
Где Байкал и Ангара –
Быль соседнего двора.
Все родимся, где придется.
Ей же горное болотце –
Дом родной, здесь ледники
Кормят девочку с руки.
Тонконогая, взрывная,
Устали совсем не зная,
Средь уступов, как коза,
Прыгает, открыв глаза.
А они, как небо, сини,
Как у матушки России.
Как и мать, она могуча,
Пробивает даже кручи.
Любопытная девчонка
Видит на скале в сторонке
Все посланья-письмена,
Их поймет она одна.
Но зовет вперед дорога.
Мамонта и носорога
Видит на другой скале.
Тайн немало на земле!

2
Детство скрылось за порогом,
И река светло и строго,
Пополнев, похорошев,
В юность свой несет напев.
Разольется половодьем,
И, хмелея, рядом бродят
Кедр сибирский и сосна.
А вокруг шумит весна.
Сиг с лососем плещут вольно,
Рыбы и другой довольно,
Некому ее ловить,
И все крепче жизни нить!
Здесь раздолье и для птицы,
Лебедь на воду садится,
Каждый год на край земли
Прилетают журавли.
Говорят, что счастлив тот,
Кто увидел их полет,
А кто танец видел их,
Будет счастлив за троих!
Как зеленым изумрудом
Разукрашены повсюду
Кружевные острова
На протоках-рукавах.
Смотрит в зеркало девица,
На себя не наглядится.
Хороша, ох, хороша
Наша Леночка-душа!

3
Сватать стали очень рано.
Женихи, Витим с Алданом,
Раздвигая берега,
Бросят золото к ногам,
И алмазов лучших россыпь
Сыплют ей в ладони горстью.
Их несет любви волна,
Быстрокрыла и вольна.
Раздается Лена вширь,
Отразится в ней Сибирь,
И подвинув чуть тайгу,
Встанет сын на берегу.
То Якутск – красавец славный
И в делах помощник главный,
Он с рождения на «ты»
С зоной вечной мерзлоты.
В Осетрово порт и узел
Всех дорог для ценных грузов.
Ленск алмазы сторожит…
Время-времечко бежит.

4
Средь лесов дремучих, диких
Вдаль течет поток великий,
Охраняет берега
Непролазная тайга.
Кое-где, как часовые,
Встали вышки буровые.
Нефть и газ, богатства недр
Неизведанны вполне.
В богатейшей кладовой
Не стоит давно конвой,
Но и то, что открывают,
Очень редко добывают.
Нет дорог, и мерзлота
Слишком близко тут и там.
Не идет сюда прогресс,
Нерентабелен процесс.
Пусть в земле лежит добро:
Олово и серебро,
На титан с вольфрамом тоже
Пласт спасительный положен.
Здесь Якутская землица,
В ней пять Франций уместиться
Могут, край, как и Чукотка –
Наш резерв, спасенья лодка.

5
Быстро осень пролетела,
И теперь во всех пределах
Снова царствует сама
Раскрасавица зима.
Лена вся в мехах богатых,
И в мехах ее ребята.
Злой мороз совсем не страшен,
Если мехом стан украшен!
Горностай, лисица, соболь,
Норки мягкий мех, особый
Согревают от души,
И песцы здесь хороши!
А вот летом месяц-два
От жары жива едва.
Перепады будь здоров!
Только нет здесь докторов.
Наш Урал такой же точно,
Но знакомы лишь заочно
Две реки, где в зной и холод
Каждый житель дольше молод.

6
Лесотундра, а потом
Ляжет снег сплошным ковром.
Прядь тайги здесь поредела
И теперь белее мела.
Быстроногие олени
Воду пьют без опасений,
Белый мишка не спеша
В ней купает малышат.
Лена с грустью вдруг вздохнула:
Быстро юность упорхнула,
И расцвет ее вдали
Вспоминают журавли.
За полярным этим кругом
Уж совсем не пахнет югом,
Летний зной давно забыт,
И на убыль день бежит.
На секунду время встало.
Как она бежать устала
В этом холоде одна
От темна и до темна!

7
На заре в туманной дымке
Бродят мысли-невидимки,
Вот и Лена в полусне
Видит свиток прежних дней.
И счастливых лет немало
Крыльями ей помахало,
Ими только и жива,
Как ее водой трава.
Было время, предавали.
Было время, отдавали
Все богатства за гроши,
Хоть они и хороши.
Но река всем все простила,
Бег свой дальше устремила.
Издали, любовью пьян,
Шлет ей письма Океан.
Долго ждал свою Елену,
Поседел, волною пенной
Глыбы мощные кроша.
Как измаялась душа!
Лену, наконец, увидел –
И растаяла обида.
В такт теперь стучать сердца
Будут рядом до конца!


Колыма

Скачет речка Колыма
По камням, дивясь сама,
Что пороги там и тут
Ей прохода не дают.
Но притоки по пути
Помогают ей расти
Вглубь и вширь, и корабли
Изменили край земли.

И притоки, и река
В золотых лежат песках.
Здесь старателей немало
С давних пор уже бывало,
Но не всем из них везло.
Очень долго, как на зло,
Редкие золотники
Находили вдоль реки.

А геологи старались
И все больше открывали
Очень перспективных мест –
Ошалел народ окрест.
С золотою лихорадкой
Участились беспорядки:
То убийство, то грабеж,
И виновных не найдешь.

Хоть тайга шумела грозно,
Посылая в бой морозы
И свирепые ветра,
Сторожила до утра
Богатейший край земли, –
Уносили, что могли.
Продавали в полцены
Золотой запас страны.

И безлюдные места
Запестрели тут и там
Вышкой с проволкой колючей.
Тек народ рекой горючей.
Со всего Союза силу,
Часто лучшую, сносило
К эти мерзлым берегам,
Где лишь крошка дорога.

Ох, суров ты, Оймякон!
Но другой сильней закон:
Пусть все вымерзнет зимой –
Ты копай, вези и мой!
Труд сверх меры, труд бесплатный
Позволял ГУЛАГу планы
Центра перевыполнять,
Жизнь у тысяч здесь отняв.

И стоят в снегах кресты
Возле «сундуков» пустых.
Ну, а скольких без креста
Поглотила мерзлота!
И пускай бегут года,
Не забудем никогда
Уходящую во тьму
Лагерную Колыму.

В Магадане есть музей.
Колыма – не Колизей!
Гладиатор, если храбр,
После боя уж не раб,
Императором мог стать
И дожить потом до ста.
У зека другой удел,
За отвагу ждет расстрел.
Представляю наяву,
Что вот-вот вдруг назовут
И фамилию мою
В ту расстрельную статью.
Факел разрывает тьму,
Только видно одному
Список, где, как в строе, в ряд
Мертвецы уже стоят.

«Маска Скорби» – монумент,
Но способен вас в момент
В камеру тюрьмы отправить.
Отказаться каждый вправе.
Лишь решетка и слеза,
Что на каменных глазах,
Переполнят болью лиц,
Что транзитом здесь прошли.

Да, сегодня Колыма –
Это все же не тюрьма!
И у «Маски» я стою,
Все осмыслив, как в раю.
Но до рая далеко,
Жить здесь очень нелегко,
Хоть суровый этот край
Для кого-то все же рай!


Горец перечный

Горчит трава лесная – это горец
Со вкусом перца, очень острый вкус!
А стебли, словно вены, вздулись в горе
И кровью налились до самых уст.

Неприхотливы, с мелкими плодами
И заостренной узкою листвой,
Те горцы открывают лишь с годами
Дар жизнеутверждающий нам свой.

Когда от ран полученных слабею,
То к ним с поклоном низким прихожу,
Им доверяю как самой судьбе я
И истинных друзей в них нахожу!


Сибиряки

От мороза с неба птицы
Падают к его ногам.
А в жару б глоток водицы,
Даже капля дорога!
То метели да заносы,
То темно от комаров,
Но легко все переносит
Сибиряк без докторов.
Есть рыбалка и охота –
Отдохнет в тиши душа,
И опять ему охота
Где-то подвиг совершать.
И руду он добывает,
И могучий валит лес,
И потом его сплавляет.
А тайга все до небес.
Он двужилен и отважен,
И открыт он, и в тени.
Все, что он считает важным,
В сердце бережно хранит.
На него ты положиться
Можешь в самый трудный час.
Трудностей он не боится,
Все осилит, не ворча.
Вот за это и люблю я
От души сибиряков!
Вот поэтому горюю,
Что мой милый не таков.
Отошлю его в Сибирь я,
Пусть поймет там, что к чему.
Потягает жизни гири –
Вот тогда назад приму!   


Камни в подарок

Ты привез мне горсть камней
Из поездки в Забайкалье.
Переливы их огней
Открывали Зазеркалье.
Ты не веришь в тонкий мир,
Ты сказал: «К любому платью
Камень здесь найдешь, прими!»
И раскрыл свои объятья.
Ты продолжил: «Мы потом
Их в кольцо или серьги вставим.
В серебре иль в золотой
Хочешь видеть их оправе?»
Чароит есть и нефрит,
Лазурит небес бездонных.
Лунный мне амазонит
Посылал спасенья волны.
Было много и других,
Драгоценных, необычных,
Но тем больше дорогих,
Что собрал ты мне их лично!


Матушка Сибирь

Сибирь дает нам ныне
Свинец и молибден,
Медь, никель, алюминий,
Ртуть, платину; везде
То вышки буровые,
То угольный карьер,
Здесь реки золотые,
Здесь серебро без мер.

Богата, ох, богата
Ты, матушка Сибирь!
В лесах не счесть пернатых,
Подводный тесен мир.
Но за рубеж вывозим
И лес, и мех зверей,
Сибирские морозы
Оставив только ей,
Да ил свинцовый в реках,
Да почерневший снег…
Страшнее человека
В природе зверя нет.

Ах, если б мы умели.
Ах, если б мы могли
Хранить те, что имеем,
Дары святой земли.
Ей трижды поклониться
И трижды возвратить
Все взятое сторицей,
Не разрушать – крепить!

Но не остановиться,
Привыкли только брать.
Земля уж нас стыдится,
Хотя простит, как мать.
Но и, как мать, угаснет
Внезапно, навсегда.
Прозреем мы, к несчастью,
Когда придет беда.


Скатерть-самобранка

Богата дикая сибирская природа!
Плутайте месяц хоть вы по ее тайге,
Но вот от голода в любое время года
Не умереть, коль знаешь, что растет и где.

А летом это просто скатерть-самобранка!
Съедобных трав, и то, пожалуй, вам не счесть,
Меню отменное у каждой здесь полянки,
Щавель, крапива, одуванчик – все ведь есть!

Нет витаминнее, чем ягода лесная!
И собираем мы уже не первый год
И облепиху, и малину, твердо зная,
Что можно сразу отправлять все это в рот.

«Черный дракон»

Лег Горынский здесь хребет,
Белые гольцы мелькают,
А внизу сквозь дымку лет
В чешуе Амур сверкает.
И китайцы испокон
«Черною рекою» воду
Называли. Как Дракон
Пьет Амур морей погоду.
Туловище в странах двух.
Лапы слева, лапы справа.
Хвост в Монголии – ему
Не страшна еще отрава.
А вот лапами пришлось
Всякое нести во чрево –
Недовольны аист, лось,
И лосось с касаткой гневны.
Сам Дракон уж, как больной,
Все чернее от печали,
Виноват чужой виной,
Птиц и рыб волной качая.
Самому, мол, нелегко:
Не жалея, отравляют.
Но, как море, далеко
Он ладони расправляет
И качает корабли,
Канонерки и баркасы,
Голод с жаждой утолит,
Успокоит нежной лаской.
Черный только он на вид,
А душа светла, ранима.
Он Амур, он херувим,
Свет Любви несет он зримо. 


Пограничная река

Хмур Амур. Ни дня покоя!
Мир здесь надвое расколот.
Берег левый, берег правый,
Под контролем переправы.
Посредине вод прокатит
Очень редко чей-то катер.
Здесь граница, каждый знает,
Меж Россией и Китаем.

Вспомнил вдруг Амур, как лихо
Струги шли в поход великий.
И Поярков, и Хабаров
Появились здесь недаром –
И казачьи поселенья
Появились за мгновенье
Как оплот земли российской,
Но Китай их отнял цинский.

Капитан лишь Невельской
Берег закрепил морской
За Россией – и пошли
По Амуру корабли.
Стычки, что потом бывали,
Никогда не забывали
Берега, уж тем довольны,
Что прохладней стали войны.

Но объемней год от года
К нам чужой поток отходов,
Как и иноземных лиц,
Прибывает издали.
Мы дружить со всеми рады,
Только совесть знать бы надо
Тем, кто хочет взять пошире
И Амур, и пол-Сибири.

Но стоят давно, крепки,
Города и городки,
И готов российский флот
Защитить нас от невзгод.
Чайка на воду садится,
Но свободно только птица
Может нарушать режим,
Мы границу сторожим!


Герб Хабаровска

Столицей Востока недаром
Является город Хабаровск.
Как тигр уссурийский, он лег
На древнем сплетенье дорог.

Да, тигр и могуч, и силен,
Легко может справиться он
С добычей, что, вроде, крупней –
Он царь всех таежных зверей!

Огромной земли властелин,
Бой примет один на один,
Но с другом встречаясь, он нежен,
Лиричен, почти безмятежен.

Не лань, не изюбрь он, не волк.
Мех мягок, блестит, словно шелк,
Но в гневе ужасен, поверь,
Как будто бы ласковый зверь!

Не зря все же тигр амурский
На флаге и гербе у русской
Земли, что на Дальнем Востоке,
Прекрасной, могучей, широкой!



Москва - Владивосток

1
Погостил мой сын немного,
Побродил по площадям,
Заскучал – и о дороге
Снова грезит, подходя.
Отзвучал гудок прощальный,
Резко дернулся состав –
И смотрю я вслед печально,
Догонять вагон устав.
Ты уж больше мне не машешь
И в купе свое идешь.
Монотонно, но все чаще
Отбивает дроби дождь.
Ну, а там, куда ты едешь,
Уж давно лежат снега
И ведет свою беседу
С ветром яростным тайга.
Это до Владивостока
Путь железный, как стрела,
А метель в краю жестоком
Все дороги замела.
Вертолет – одно спасенье!
Далеко второй твой дом.
А пока плывут селенья,
Реки мощные с мостом,
Города и полустанки,
Горы, степи и леса.
Ты лежишь, жуешь баранки
И все смотришь в небеса.
Где б, когда б еще так долго
Ты душою отдыхал?
Разлилась, как море, Волга –
Ты рукой ей помахал.
Ярославль мелькнет и Киров,
Приближается Свердловск.
Станет больше пассажиров,
Больше кружек, больше слов.
Вы теперь уж до Сибири
Как единая семья,
И в вагоне, как в квартире,
Все тарелками гремят.

2
От Тюмени и до Омска
Ты в окно уж не глядишь.
Так знакомы в ложе жестком
И Тобол, и брат Иртыш.
Но зато в Новосибирске
Выйдешь молча на перрон
И столице той сибирской
Ты отвесишь свой поклон.
Постоишь, вдыхая грудью
Запах терпкий и родной,
А потом ты долго будешь
Говорить о нем со мной.
Здесь учился ты когда-то,
Верных здесь друзей нашел,
Дружба – главное богатство,
Что кладешь ты в вещмешок.
На восток тебя манила
Неоткрытая земля.
А когда открыл, пленила
Чистым звоном хрусталя.
Был Новокузнецк изучен,
А за ним и Красноярск.
Обь и Енисей под кручей
Пели, радость не тая.
До Иркутска ты добрался
И Байкалу подмигнул.
Здесь когда-то ты подрался
За девчоночку одну.
Завлекли глаза-озера,
И ресниц таежный взмах.
Та зазноба встретит скоро
У вагона и сама.

3
Песне рельсов сосны вторят,
И летит навстречу снег.
Вот Улан-Удэ с Читою
Промелькнули, как во сне.
Солнце выглянет, но вскоре
Спать заляжет. Как привет,
На леса и косогоры
Льет луна прозрачный свет.
Дни летят стремглав и ночи,
Километрам счета нет.
Уж Амур пролиться хочет
В недоверчивый рассвет.
Наконец-то и Хабаровск
Загорелся вдалеке.
А с Приморья тянет яро
Ветер влажный налегке.
Нет ему преград – и, вольный,
Запах волн доносит он,
Хоть еще пути довольно,
Хоть тайга со всех сторон.

4
Но уж скоро пункт конечный,
Собираться вам пора.
Разговор о новых встречах
Начат, кажется, с утра.
Записную полнят книгу
Всех знакомых имена.
Но одним ты полон мигом –
Встретит как тебя жена?
Будет все у вас в порядке,
Не помеха сто дорог!
Поцелуй ваш будет сладким,
Словно праздничный пирог.
Встречи редкие для счастья
Что глоток воды в жару!
Но звони хоть мне почаще,
Без любви твоей умру!


Владивостоку

Тебе владеть востоком,
Тебе царить в морях!
Ты всей России око
И вырос здесь не зря.
Ты рак, но не отшельник,
Твои крепки клешни.
Ты в океанском шлейфе
Как город-страж возник.
И как морской дозорный,
Крепишь ты невода,
Огней искристых зерна
Выбрасывая вдаль.


***
Отсюда ближе до Гонг-Конга и Гвинеи,
В соседях Токио, Сеул и Сингапур.
Какие флаги здесь колышутся на реях!
Друзьям открыты и сердца, и водный путь.
И если вдруг на фестиваль нагрянут дружно,
Аэродром вновь встретит с радостью гостей.
Но здесь военный порт, и если будет нужно,
Дадим отпор в морях мы и на высоте.
Отсюда ближе до Гон-Конга и Гвинеи,
Чем до Москвы, такой далекой, до Кремля,
Но флаги русские над морем пламенеют,
Но это русская, российская земля!


По морям, по волнам

Бескозырка да тельняшка,
А во взгляде синь морей.
Моряком был мой папаша,
Исхлестал его Борей.
Но когда бедою новой
Вдруг вставал девятый вал,
Он мотив знакомый снова,
Как когда-то, напевал.

Бороздил он океаны,
И в портах гулял он всласть.
Ну, а в жизненных туманах
Трудно было не упасть.
И твердил он, поднимаясь,
Чуть качаясь от волны:
«Рыбку счастья не поймаешь,
Не измерив глубины!»

Да и я в душе морячка,
Океаном я пьяна.
Пусть любая будет качка,
Не собьет меня волна!
И хоть мне лететь до моря
Не один, признаться, час,
Грежу водным я простором
Сколько лет уж по ночам!

Только якорь жизни в поле
Брошен, в волны ковылей.
Средь пшеничного раздолья
Силуэты кораблей.
Комбайнеры-капитаны
Крепко держат свой штурвал,
Подплывая к порту-стану,
Их улов совсем не мал.

И теперь уж внук мечтает
Покорить девятый вал,
О морях в Сети читает,
Где уж он ни побывал!
Бескозырку да тельняшку
Носит лето напролет.
Смена новая, папаша,
Скоро мостик твой займет!


Камчатка

Камчатка, Камчатка,
Когда-то я часто,
Надежды полна,
Сидела за партой,
Как будто на нартах,
В тебя влюблена.
На школьной камчатке
Мне грезилось сладко,
Был виден весь класс.
Но годы летели –
Друзья разлетелись,
Судьба развела.

Они и в столицах,
Они и границы
Страны стерегут.
Но часто жар-птицей
То время мне снится,
Забыть не могу.
И парня в тельняшке,
Который Наташке,
Подружке моей,
Рассказывал много
О трудных дорогах
В пучине морей.

Пожалуй, что стал он
Лихим капитаном,
Ведет корабли.
Сквозь дождь и туманы
В заморские страны
Пути пролегли.
Камчатка, Камчатка,
У нас все в порядке,
Но рядом со мной
Снегурочкой снежной
Ты в снах, как и прежде,
Стоишь над волной.

Камчатка, Камчатка,
Я мысленно часто
Над сопкой парю,
Крылом покачаю,
С тобою встречая
Из моря зарю.
Но годы уходят
В суровые воды,
Корма за кормой.
Не встретиться, видно,
Что очень обидно,
С твоею зимой.
И мне, словно птице,
Уже не скатиться
С вулканов твоих.
Ты светлой мечтою
Осталась со мною. 
Прими этот стих! 

В долине гейзеров

Край полночный, край суровый
Зимним холодом объят.
Но вулканы в недрах снова
Лаву грозную таят.

Словно печи, их долины
Пышут, как и в старину,
Гейзеры шипят змеино,
Клубы газа ввысь взметнув.

И целебные озера
Там и тут болящих ждут,
Окупнетесь лишь – и вскоре
Все болезни пропадут.

Словно в сказке вы из чана,
Сбросив тяжесть прошлых лет,
Молодецки утром рано
Вновь являетесь на свет.

Всем бы нам омолодиться,
Исцелиться хоть слегка!
Но целебная водица
Недоступно далека!


Багульник

Кто видел, как цветет багульник
На заболоченной земле
(Где в мае, ну, а где в июле),
Тот им навеки заболел.

Цветов нежнейшие букеты,
Их бело-розовый привет
Храню я, памятью согретый,
В душе уже немало лет.

Как только солнце отогреет
Дальневосточный хвойный лес,
Куплю билет я поскорее
В страну непуганых чудес.

И вновь замру там, очарован
Вечнозеленой красотой,
Чтоб долго-долго помнить снова,
Как хрупок мир наш непростой.

Кто видел, как цветет багульник
На заболоченной земле
(Где в мае, ну, а где в июле),
Тот им навеки заболел.


На причале

У серой волны я стою на причале,
На город смотрю.
А море суровое тихо качает
Младенца-зарю.
Опять о погоде не лучшая сводка,
Но речь не о том,
Вновь в море Камчатка
всплыла, как подлодка,
Сверкая бортом.

Но связь неразрывна с Большою землею,
И вот уж она
Ракетой легла, приготовившись к бою,
Грозна и сильна.
Страну, что Россией великой зовется,
Волнами тепла
Из сердца, что так термоядерно бьется,
Согреть бы смогла.


Петропавловск Камчатский
Город в честь Петра и Павла
На окраине земли.
Свет зари небесно-алой
В гавань вносят корабли.
Паруса горят, как стяги,
Как хоругви давних лет.
В межконтинентальной тяге
Зарождается рассвет.
Солнца диск спешит отсюда
Обойти весь шар земной,
Чтоб воскреснуть новым чудом
Над камчатской стороной.


В царстве Зимы

Здесь, у северных широт,
Лед не тает круглый год,
И земля уже не та,
Все совала мерзлота.
Птицей вольною кружит,
Хочет вас заворожить,
Увести в свои снега
Белокрылая пурга.
Тьма идет со всех сторон,
Но горит алмазный трон
В центре снежной кутерьмы –
Королевский трон Зимы.
Во владениях своих
Ей легко вести бои
С низким солнцем и с весной.
Здесь царить лишь ей одной!


Чукотка

Лишь Рубикон ты перейдешь – и сразу
В страну поверий древних попадешь,
Здесь ширь сияет так, что больно глазу.
Красу такую вряд ли где найдешь.

Здесь столько рыбы, что лови руками!
Пушнины больше, чем в других местах.
Здесь мех все носят лучший, и веками,
В нем не страшна сплошная мерзлота!

Медведей белых царство и пингвинов.
Клыки моржей – богатство из богатств!
И за день не проехать половины
Ее земли, укутанной в снега.

Безмолвие чукотской тундры зимней
И нежность быстротечная весны,
Мгновенье лета – все неотразимо,
Все навевает сказочные сны.

Здесь Крайний Север
и Восток здесь Крайний!
Здесь солнце зарождается в морях
И всходит над землею утром ранним,
Подняв со дна тугие якоря.


О Чукотке и Аляске

Прочитала как-то раз
Внучке странный я рассказ,
Что скорей похож на сказку,
Про Чукотку и Аляску.
А потом мне каждый день
Всюду чудился олень,
Стройный, с сильными ногами
И ветвистыми рогами.
Он меня по тундре вез.
И мороз щипал до слез,
И ветра с пути сбивали.
Я мечтала о привале.

Вдруг как будто по лучу,
В снег осевший светлый чум
Появился, и оттуда
Вышел старец, сам как чудо.
Здесь в безбрежности снегов.
Славя всех своих богов,
Он один живет, лишь птица
На ладонь порой садится.
Это странно, но старик
Знал неплохо мой язык,
Чаем он меня приветил,
На вопросы все ответил.

Уж не знаю, где была.
Разговоры где вела:
То ль Чукотка, то ль Аляска –
Здесь и там возможна сказка.
Тут и там земля бела
И российский реял флаг,
Север русскими обжит,
Крепость берег сторожит.

Как давно все это было!
Только сердце не забыло,
Что в Америке живет
И российский наш народ.
Впрочем, сколько россиян
Стало жителями стран
Зарубежных, сопредельных –
Мир един, хоть и раздельный.


Белые медведицы

Как у медведей в двух народных сказках,
Сошлись носы и двух материков –
Из одного пролива пьют Аляска
С Чукоткой воду, словно молоко.

Им ни к чему вражда на растерзанье,
И хруст костей, и кровь, и вдовий крест!
Им ни к чему погоня и страданье –
Дороже им покой знакомых мест!
Сияет снег, сияют в небе звезды,
Чуть плещет рыба, взбив хвостом волну.
Медведи ловят ухом осторожным
Застывшую в сугробах тишину.

А медвежата бегают по льдинам
Катаются, в один свернувшись ком.
Их мордочки почти неразличимы –
Где чей, не видно, слишком далеко.
Медведицы в тревоге заревели –
И медвежата кинулись назад…
Здесь схожие метут зимой метели,
Мороз за сорок, ветер жжет глаза.


Ветра Чукотки

В объятьях двух великих океанов,
На побережье сразу трех морей
Лежит земля средь снега и тумана,
Ветра шальные носятся над ней.

В какие дали их ни заносило,
С каким народом речи ни вели,
В родной стране, в просторнейшей России
Чукотский полуостров стерегли.

Они его под звездами качали,
Когда утихомирится пурга,
Они его баюкали ночами,
Стелили одеялами снега.

Они его характер закаляли
И, как на крыльях, над землей несли.
Развеивали все его печали
Здесь, на краю огромнейшей земли.

В объятьях двух великих океанов,
На побережье сразу трех морей
Лежит земля средь снега и тумана,
Ветра шальные носятся над ней.


Ледяные шкатулки

Как ни хранит клады те мерзлота,
В труднодоступных скрывая местах,
Все же какие-то снова и снова
Люди находят в крае суровом.
Нефть здесь и газ есть, и олово тоже.
Ртуть, хром, вольфрам
в ларь подземный уложены.
Никель и кобальт, бериллий, мышьяк
Прятала долго, от взоров тая.

Горный хрусталь, аметист и топаз
Все же порой открывались для глаз,
Но ледяная так крышка сверкает,
Что не понять, что ж она прикрывает.
То же и с золотом, и с серебром –
Лишь знатоки сразу видят добро,
Отблески солнца лишь им не мешают.
Золото многих покоя лишает.

Клады открыли, но взяли немного.
Нет до шкатулок приличной дороги,
Местность пустынна, гуляет лишь ветер.
Все обустроить – не хватит столетий.
Можно, конечно, как Абрамович,
Что принесли, взять быстрей – и за море!
Но чтобы взять, тоже деньги нужны,
Мы ж до сих пор всем в округе должны.

Кладам в Чукотской таиться земле
Множество зим, как и множество лет.
Может быть, это для нас и наука,
Чтобы хоть что-то оставили внукам! 


***

Немногословны люди на Чукотке.
К чему слова, когда теплеет взгляд?!
В яранге, и на нартах, даже в лодке
Глаза намного больше говорят.

Они учились у самой Природы
Жить скромно и с открытою душой,
Осели рядом древние народы,
Хоть полуостров ох, какой большой!

Здесь плесень быстро вымерзнет за зиму,
И чистотой наполнятся сердца.
А если нож кому-то всадишь в спину,
Не избежишь печального конца.

И я не буду растекаться словом,
Пусть будет кратким мой морозный стих.
Но есть в тебе, Чукотка, та основа,
Что нам давно пора бы обрести!



Северное сияние

Морозной ночью в небе вспыхнул вдруг,
И восхищенье вызвав, и испуг,
Магическим свечением маня,
Тот занавес небесного огня.
О, как играли все его лучи!
В них музыка неслышная звучит,
В них страсть и нежность,
боль в них и азарт –
И невозможно отвести глаза!

Богатств в земле чукотской через край,
И в небе отражается игра
Различных красок, переливы их.
Орган небесный – ноты недр земных!
Я растворялась в яркой вышине,
И музыка волшебная во мне
Звучала, мощь аккордную неся, –
Я наполнялась этой мощью вся...

Как все-таки меняют нас года!
Тогда была я очень молода,
В сиянье это, радости полна,
Вливалась, словно новая волна.
И видя в небе отсвет непростой,
Из недр ведущий к тропке золотой,
Среди богов по яркому ковру
Я к Солнцу шла, как к вечному костру.

Теперь я вижу, что идут бои,
Могучий Космос затевает их –
И копья, преломляясь в небесах,
Летят на Землю целых два часа.
Так Солнце бомбардирует проход.
Земле, признаться, очень нелегко.
Устали все и в том, и в этом стане –
И кончился воинственнейший танец.

В другой уж раз фантазия моя
Картину нарисует, где Змея
Трехглавая, крылатая – Дракон
Летит над тундрой, но невысоко.
Из пасти пламя вырвется, горя, –
И вспыхнут ледяные вдруг моря.
Холодным жаром Землю обдало
И придавило огненным крылом.

В блестящих шлемах девы со шитом,
Летят над полем битвы сквозь поток
Лучей, чтоб самых храбрых проводить
В чертог небесный где-то впереди.
И разлилась небесная река,
Все дальше отдаляя берега,
Мир мертвых разделяя и живых,
Горят огнем объятья синевы.

Но, может быть, над нами не погост,
А светится огнями чудо-мост,
Чтобы на зов измученной земли
Добраться боги побыстрей могли?
Мы видим на рисунках северян
Существ, слегка похожих на землян.
Не раз спускались, видимо, они,
Для них горят сигнальные огни.

А может, это чьи-то письмена,
Которые прочесть Земля должна.
Чтоб уцелеть в космической войне.
Но не дано прочесть те знаки мне.
Загадочная, древняя земля
В алмазах льдов, в снегах, как в соболях.
С тобою Космос часто говорит,
Короной нимб арктический горит!


Северный морской путь

Ледовитый океан,
Как послушный мальчуган,
У Зимы стоял на страже,
Исполняя, что прикажет.
Он свой панцирь ледяной
Не снимает и весной,
Должность у него такая –
Никого не пропускает.

Но однажды ледокол,
Словно бык, вперед пошел,
Выставив свои рога,
Льды раздвинув и снега.
Океан развел руками.
Человеку даже камень
Подчинился – что ж воде
И не сдаться кое-где?!

Постепенно Океан
Пионеров разных стран
Повидал, и корабли
Друг за другом вдаль пошли.
Грузовой потек поток,
Мурманск и Владивосток
Связывая круглый год,
Лишь трещал столетний лед.

Только помнит Ледовитый
И года великой битвы:
Тихоокеанский флот
В Баренцовом бой ведет.
То, что нужно позарез
(Уголь, никель, медь и лес)
Он в конвое кораблей
По волнам несет морей.

И сегодня Русский Север
Флаги разные на реях
Новых мощных кораблей
Видит в Арктике своей.
Хоть немного поседел,
Но в пучине всяких дел
И в общении с народом
Он теплеет год от года.

Северный Великий путь
Сбросил тяжесть прошлых пут
И, как Путь небесный Млечный,
Нам служить он будет вечно!



P.S.


***

А небо над Россией голубое
И, светлой, тихой нежности полно,
Омоет землю ласковым прибоем –
Им вместе быть навеки суждено.
Я в это небо часто уплываю,
Чтоб стать мудрей, нежнее и сильней.
Качает вновь волна его живая
Меня в своих объятьях вместе с ней.


Навстречу солнцу

Навстречу солнцу кружится земля,
Летят к нему и горы, и поля.
И ты, Россия, к солнцу держишь путь,
Хоть можешь вновь куда-нибудь свернуть.
Но верю я, что ты не на закат
Теперь свой светлый устремляешь взгляд.
Вот-вот Дух Божий над тобой взойдет –
И засияет в зорях небосвод!

***

Что тебе, моя Россия,
Придает веками силу?
Что тебя, как из тумана,
Вновь выводит утром рано?

Что твою согреет душу,
Даже если мир разрушен?
Что согнуться не дает?
Что зовет тебя в полет?

Если беды нависают,
Лишь любовь тебя спасает,
Ты жива лишь потому,
Что есть чем рассеять тьму!

Наконец, опять, родная,
Никого не проклинаешь,
Веру обрела, а с ней
И любовь твоя сильней!


Евразия

Если спорят ум и сердце до бесчувствия,
Значит, что-то здесь неладное, поверь.
Только чувство, только вещее со-чувствие
Остановит мир над пропастью потерь.
Не напрасно ведь Россия, тоже женщина,
Не умом своим, а чувствами сильна.
И спасение за то лишь нам обещано,
Что сердечность, словно клад, хранит она.

Пусть немного в нас
рассудочности Запада,
Пусть не склонны мы к анализу причин,
Пусть меняем плюс на минус
в курсе заданном,
Повинуясь власти внутренних пучин,
Но спасительный порыв ветров духовности
Постоянно дует в наши паруса.
Не Европа мы, не Азия – Евразия,
И способны на любые чудеса!

               





Моя Россия

Лежит земля, как лоскутной ковер,
С изгибом речек и хребтами гор.
Здесь говорят на всяких языках,
Но нить единства нашего крепка!
И через сто, и через триста лет
Звучит пусть на родной моей земле
Во всех обширнейших ее краях
«Моя Россия», «Родина моя»!

***

О России писать я могла бы всю жизнь,
Даже две, но две жизни, увы, не прожить!
Что сказать не успела – ищи между строк,
О любви этой главной
и главный мой слог.
О любви вновь пою я безгрешной, святой,
Что в веках сохранит каждый луч золотой.
С болью в сердце иль с гордостью,
Родина-мать,
Вновь тебе я готова поэмы слагать!
Нет здесь фальши и позы, словесной игры.
Ты нужна мне, как воздух,
как смех детворы!
Жизнь свою подытожив, скажу не тая:
С каждым днем все дороже улыбка твоя!


Содержание

…От западной границы до восточной …..… 3
…Светло-светлая российская земля ……..... 4
Провинции ………………………………..…. 5
Имя твое – Россия ……………………..……. 6

       Часть 1. НА РУССКОЙ РАВНИНЕ
Русская равнина ……………………….……. 8
Северная деревня ……………………..…… 10
Клюква да морошка ………………….……. 11
На Двине …………………………………… 12
Синий остров ………………………………. 13
В сосновом бору …………………………… 14
…Как начиналась ты, Россия …………….. 15
…Ревут ветра ………………………………. 16
Гиперборея ……………………………….... 17
Дороги ариев ………………………….…… 21
Живая старина ………………………………23
…А метелям все равно ………………….… 25
Михаил Ломоносов ……………………...… 26
Богатырь русской живописи ……………… 28
Словенск и Руса …………………………… 33
Индера и Инд ………………………………. 35
Андреевский крест ………………………… 36
Призвание руси ……………………….…… 37
Новгород …………………………………… 38
…Была ты Новгородской …………………. 39
Кончанское ………………………………… 40
Клин ……………………………………...… 42
Исповедь Чайковского (Шестая симфония).44
Труворово городище………………………. 52
Псков Великий ……………………………...54
Михайловское ……………………………..  57
…У Европы на краю ………………….…… 61
…Запад России ………………………….…. 61
Петр Первый ……………………………….. 62
Таблица Д.И. Менделеева ………………… 63
Институт человека ………………………… 65
…Вновь по дорогам ……………………….. 66
Ожерелье …………………………………… 66
Суздаль ……………………………….……. 68
Чаша Ярослава …………………………….. 70
Илья Муромец ………………………….….. 71
Древняя Москва …………………………… 72
В музее г. Владимира ……………………... 73
Боголюбово ………………………………… 75
Богоматерь Владимирская ………………… 77
Калка ……………………………………….. 79
Топчут землю злые вороги ……………..….81
Перст судьбы ………………………………. 83
До новгородских болот ………………..….. 84
Куликовская битва ………………………… 85
Местечки России ………………………….. 86
Сергий Радонежский ……………………… 88
…От столиц недалеки …….………………. 89
Инок Троицкого монастыря ……………… 90
Помним …………………………………….. 91
1612-й год ………………………………….. 92
Спаситель Отечества ……………………… 93
Серафим Саровский ……………………….. 96
«Георгий Победоносец» ………………….. 100
Корни …………………………………….... 102
…Твои просторы синие ………………..… 103
Тарханы ……………………………….…… 104
«Родная речь» ……………………………... 105
Снимок ……………………………………. 106
Цветок неповторимый …………………… 107
Воронежский пахарь ……………………... 111
В Калуге ……………………………….….. 112
В Алексеевке ……………………………... 114
Город-герой Севастополь ………………... 116
По Волге ………………………………….. 118
В.И. Ульянов-Ленин ……………………... 122
Я русская …………………………………. 125
Россия ……………………………..……… 127
Не прижилась ………………………….…. 128
Ты в сердце одна …………………………. 130
Два соседа ………………………………… 131
Приезжайте, россияне …………………… 133
Губернатор ……………………………….. 134
Издалека ………………………………….. 135
Родимая земля …………………………..... 136
В глубинке ………………………………... 137
Русское поле ……………………………… 138

       Часть 2. СИБИРСКИЕ ПРОСТОРЫ
В гостях у сибирского лета ……………… 140
Покупка …………………………………… 142
Спасибо, Алтай! ……………………….…. 144
«Вторая Швейцария» ……………….……. 145
Сокровища горного Змея …………………146
Черника …………………………………… 149
Легенды о Телецком озере ………………. 150
Царские курганы …………………………. 152
Беловодье …………………………………. 155
Щитовник мужской ……………………… 157
Катунь-река ………………………………. 158
Обь – двуглавая река …………………….. 159
В столице Сибири …………………………161
Новосибирский вокзал …………………... 164
Байкальский полумесяц …………………. 166
Магический бокал ………………………... 168
Глаз-алмаз ………………………………… 169
Живой колодец …………………………… 170
Жемчужина Сибири ……………………… 171
Байкал и Ангара ………………………….. 172
Иркутск ………………………………….... 173
Кровохлебка ……………………………… 174
Енисей …………………………………..… 175
Красноярские мотивы ………...………….. 177
Лена ………………………………….…..... 181
Колыма ……………………………..…..…. 187
Горец перечный ………………………….. 190
Сибиряки ……………………………...….. 191
Камни в подарок ……………………..…... 192
Матушка Сибирь ……………………..….. 193
Скатерть-самобранка ……………………. 194
 «Черный дракон» ……………………..…. 195
Пограничная река ……………………..…. 196
Герб Хабаровска ……………………..…... 198
Москва – Владивосток ………………...… 199
Владивостоку ………………………..…… 203
…Отсюда ближе до Гонг-Конга ……..…. 203
По морям, по волнам …………………..… 204
Камчатка ………………………………..… 206
В долине гейзеров ……………………...... 208
Багульник ………………………………… 209
На причале ……………………………..… 210
Петропавловск Камчатский …………..… 210
В царстве Зимы ………………………...… 211
Чукотка ………………………………...…. 212
О Чукотке и Аляске …………………..….. 213
Белые медведицы ……………………...…. 215
Ветра Чукотки ………………………...….. 216
Ледяные шкатулки ……………...……...… 217
…Немногословны ………………..…...….. 218
Северное сияние ………………...……...… 219
Северный морской путь ………..……..…. 222

P.S.
…А небо над Россией ……………………. 224
Навстречу солнцу ………………………… 224
…Что тебе, моя Россия …………………... 225
Евразия ……………………….…………… 226
Моя Россия …………………………..…… 227
…О России …………….………………….. 227