Чарлз Буковски. я раньше думал

как было бы здорово, поучительно
сидеть, выпивая и беседуя, в обществе
Хемингуэя и Паунда, э. э. каммингса,
Гертруды Стайн, Дос Пассоса, Лоуренса и т. д.,
но, когда я думаю о писателях,
которых я в действительности встречал,
великих и малых, обычных и редких,
я испытываю сомнение,
и я осознаю, что
писатели того времени, вероятно, были такие же
сукины дети, такие же любители сплетен, такие же
эгоцентристы,
такие же унылые и несносные в общении,
как и те, которых я лично знал. они также
тогда, в хвалёные гремящие 20-е,
вероятно, начинали нести чепуху после
3-тьей рюмки, начинали лепетать о своей
литературной и сексуальной доблести
невыносимо громкими голосами без малейшего
намёка на юмор.

те, кого мы избираем в качестве наших
литературных
идолов,
могут быть такими болванами, такими жопами
во плоти,
будто они обменяли всё, что имели, на
бумажную строчку, и после этого
просто ничего не осталось
от них.
бедные существа, избавленные от своих
ощущений, они оставили всё это на бумаге,
как бы подтерев листами задницы.

я держусь подальше от других писателей,
я работаю в одиночестве,
взаперти,
и праздную, среди прочих вещей,
их полное отсутствие,
ибо они – отсутствующие,

эти трепливые, тупые
простофили,
которые так проворны настаивать
в литературных журналах
и повсюду,
что я
не один
из них.