Л-А

Месяц сложился дугой в бесконечность зеркальных минут,
В бесспорность написанных изнутри во мне этих беглых слов.
Ты убежишь покорять русалок в снегах. Я остаюсь неизменно тут.
Кормить голубей как самый толпою непризнанный птицелов.

Солить города на ресницах заплаканных осиротевших улиц,
Искать в переулках мгновения, что ты забрал в свой рюкзак,
Сшивать параллели движения полюсов, как  временной безумец,
Сплетать оживленные вдохом сердцебиенья, как городской чудак.

Запутавшись в самом простом уравнении этих больных приливов,
Найдя в обезвоженном теле последнюю каплю немого тепла,
Я так хочу показать тебе разноцветье этих радужных переливов,
Но вдруг спотыкаюсь о якорь, что тащит на дно мои два неокрепших крыла.

В своей немоте я безвольное, сбитое с толку, упавшее навзничь эхо,
Которое, как ни кричи, уже никогда не услышать в твоих неземных владеньях.
И пусть на твоих глазах я так же как прежде держусь за живот от смеха,
Внутри себя я умираю от боли, вся в свежих от взглядов твоих раненьях.

Закончится время и выгнется в прочность твоих заклинаний. Я как-нибудь
Устану молчать, но не успею сказать ни единого слова, чтоб разорвать этот круг.
Ты убежишь замерзать с неземной красоты русалками. Я остаюсь неизменно тут.
Стеречь побережья, сжигать притяженье на линиях судеб тобой не согретых рук.