Апология насилия...

                I. 

Забросим хвост за мельницу скорее,
пускай нас вздёрнут на заре на рее,
угрюмее писца и брадобрея
нам не бывать, так разбирай кровать;
как ты дрожишь девчоночьей душонкой
и прикрываешь лоно распашонкой,
хорош меня отталкивать ручонкой
и вновь, как собачонку, отбривать.

Прими в расчёт моё худое детство,
с преступниками близкое соседство,
ведь ты же видишь, никуда не деться,
расслабься и отляжет от души;
запутавшийся в собственном покрое
внезапно новый шлюз в себе откроет,
снуют вовсю личинки под корою,
нехороши, так жалобу пиши.

Воздействий внешних роль неоценима,
на сцене вне себя тоскует прима,
вовсю токует над упадком Рима
и Тибром обесчещенным мостом;
так ты спала и сон твой был невинен,
но овен разбудил тебя в овине,
к тобой таимой тёмной половине
воззвав голодным взглядом и хвостом.

Не так уж плох удел предмета травли,
который век в траве всё те же грабли,
послушаем, что скажет нам гидравлик
о жидкостях не сжавшихся, хоть плачь;
их жребий горек, впору разве плакать,
ведь плачет в сеть попавшая салака,
всем плахам в мире не хватает лака,
как утверждает плачущий палач.

Довольно слёз, баланса солевого
рычаг неверен, олова слепого
достанет пайкам, спайки стиснут слово
и лишь ланцету знать, с чего начать;
но ты упрямо увлажняешь веки,
дрожат ресницы, смятые навеки,
на веке ставим, как на человеке,
лиловую врачебную печать.

Я сострадаю и с тобою плачу,
ведь здесь лежу и не могу иначе,
не калачу отдать себя на сдачу,
отсчитанную спальней впопыхах;
январь вершит свой приговор морозный,
подлёдный мир сгребает сумрак грозный,
а я, рассредоточенный и розный,
теку в полуосознанных стихах.

                II.

Когда сгущаются часы и мир закатен,
отдам кружочек колбасы за зиппер Катин.

Когда коза жуёт траву и день туманен,
я вижу, словно наяву, бюстгальтер Манин.

От мира серых молотков и наковален
опять влечёт меня в альков напульсник Валин.

Оставить горы и леса, и плашки пашен,
уткнувшись хоть на полчаса в передник Сашин.

Из недр жаровен зверь встаёт, поджар, сановен,
до основанья мир насилья восстановим.

                III.

Вернее рва у обруча заката,
свирепей льва барокко на краю,
за мною ходит девка языката
и наблюдает, ровно ль я крою.



Soundtrack: Akane Tanaka, R. Schumann, Waldszenen Op. 82 – Vogel als Prophet.